Три повести о любви
Шрифт:
Не спросил и капитан.
Зато неожиданно заговорил первый милиционер, за все время не произнесший ни слова:
«Товарищ капитан, а помните Захарова, которого на прошлой неделе задержали в «Европейской»? Тоже все бумаги в порядке были…»
Оказывается, он не питал ни малейшего доверия к Ипатову. Только молчал. Не доверял и молчал, пока не прорвало. Любопытно, что натворил этот Захаров? По-видимому, что-то очень серьезное, раз так посуровели лица милиционеров.
Первым, как всегда, отозвался бригадмилец:
«Посылать за ней?»
«Ну чего рассусоливать?
«Посылай!» — сказал капитан.
«Стоп, машина!» — в голосе Ипатова неожиданно (после долгого перерыва!) прорезалась властная нотка — все-таки велика сила привычки, недаром же он год и два месяца командовал автоматчиками, и, подчиняясь повелительному тону, бригадмилец опять послушно застыл у порога.
Ипатов тут же принялся за капитана:
«Я не хотел говорить вам… чтобы вы не подумали, что я хочу запугать вас… Эта девушка, которую вы собираетесь обыскивать… («Подействует, нет?») дочь одного очень видного дипломата. Ее отец… («Ох, господи, что я говорю?») близкий друг человека, занимающего высокое… («Остановись же!») исключительно высокое положение!.. Оружия вы у нее никакого не найдете… («А может, не надо угрожать? Кто знает, как он среагирует?»), а вот неприятностей крупных не оберетесь!»
Сказал — и тут же пожалел: от всех этих угроз капитан только разъярился.
«Плевал я на ваших дипломатов! — стукнул он кулаком по столу и крикнул бригадмильцу: — Давай за ней!»
Тот в мгновение ока скрылся за дверью.
Ипатов сказал:
«Ну и зря!»
«А это мы еще посмотрим!» — с грохотом, с опрокидыванием директорского стула, выбрался из-за стола капитан.
Ипатов молча пожал плечами: раз он уже не в состоянии что-нибудь изменить, остается одно — держаться с достоинством.
Прикурив у первого милиционера, капитан вернулся за директорский стол. Посидел немного, зачем-то переставил настольную лампу. Вдруг поднял взгляд на Ипатова, недовольно поморщился:
«Не маячьте, садитесь!»
Ипатов сел в деревянное кресло у окна. Капитаном явно владело какое-то беспокойство. Возможно, он уже жалел, что погорячился. И все-таки его поведение настораживало. Не исключено, что он относился к числу тех слабохарактерных и упрямых людей, которых если заносило, то уже не остановишь. Во всяком случае, его лицо все время сохраняло хмурое и недоброе выражение. И хотя Ипатов со Светланой перед законом чисты, как стеклышко, от такого ненадежного человека можно ожидать всего.
Ипатов со смущением и беспокойством поглядывал на дверь. С волнением прислушивался к нескончаемым шагам в коридоре, которые то приближались к дверям, то удалялись от них: туда-сюда бегали официанты. Ипатов ясно представлял себе, как все произойдет. Вот распахнется дверь, и на пороге появится Светлана. Увидев его в окружении — а может быть, и под охраной, откуда ей знать? — милиционеров, она будет не столько напугана, сколько удивлена. Но это лишь в первое мгновение. Затем она вскинет голову, и ее холодный и надменный взгляд вопросительно остановится на капитане, в котором она безошибочно
Ипатов вздрогнул. Дверь распахнулась, и на пороге показался… бригадмилец. О д и н. Вид у него был чрезвычайно сконфуженный. «Неужели, не дождавшись меня, ушла? — с облегчением и в то же время огорченно подумал Ипатов. — Или отказалась идти? Ведь не потащит же он ее силой?»
«Какая штука, — наконец выдавил из себя бригадмилец. — Он… этот… и говорит: «В порядочных ресторанах, мол, не принято звать гостей к директору…»
«Кто говорит?» — недоуменно переспросил капитан.
«Да иностранец этот! Мол, ежели директору чего надо, пусть сам придет…»
«Что за иностранец?» — нахмурил брови капитан.
Ипатов тоже ничего не понимал.
«А кто его знает! Не то турок, не то грек! А может, еще откуда…»
«Откуда он взялся?»
«Известно, откуда: пришел поужинать. С ним еще двое. Ну посадили их, — он кивнул в сторону Платова, — за ихний столик. А там кала-бала, общий разговор. Русский девушка хорош, лапать лапай, но не трожь!»
Ипатов резко встал, давая понять, что не намерен ни слушать дальше, ни торчать здесь. Но капитан даже глазом не повел на это ясно выраженное нетерпение.
«А те, что с ним, — тоже не то турки, не то греки?» — продолжал допытываться он.
«А кто их там разберет! Тоже чернявые, с усиками. Были бы свои, грузины или армяне, наши бы их сразу признали…»
«Надо было культурно намекнуть, что его это не касается».
«Намекали. Не доходит. Все ж боязно, как бы на скандал не напороться…»
«Боязно, боязно, — вполне добродушно передразнил капитан. Затем перевел взгляд на Ипатова: — Ну, что будем делать с ним?»
«Вам виднее», — заявил первый милиционер, по-видимому все еще питавший недоверие к Ипатову.
«Чего парня держать? — отозвался второй милиционер — с татуировкой. — Еще сманят у него девчонку!»
«А чего? И сманят! Народ денежный!» — поддакнул бригадмилец.
«Послушайте, вы!» — ощерился на него Ипатов.
«Ну ладно, ладно, шагай!» — сказал капитан и вздохнул.
Ипатов коротко попрощался и вышел из кабинета.
«Только без инцидентов!» — услышал он вдогонку. И еще — не то «Зря отпустили!», не то «Зря туда пустили!» Во всяком случае, «зря» и «пустили» он слышал отлично.