Три рассказа о Гэллегере

Каттнер Генри

– Это он так шутит, - объяснил Гэллегер полицейским.

– Честное слово, я уже собирался...

– Довольно. Как вас зовут?

Гэллегер представился.

– Угу.
– Полицейский присел, чтобы осмотреть тело.

– Ого! Что вы с ним сделали?

– Ничего. Когда я вышел утром, он уже лежал здесь. Может, выпал из какого-то окна.
– Гэллегер указал на небоскребы вокруг.

– Он не выпал - ни одна кость не сломана. Выглядит он так, словно вы проткнули его раскаленной докрасна кочергой, - заметил полицейский.
– Кто это такой?

– Не знаю. Я никогда его не видел. А кто вам сказал...

– Никогда не оставляйте труп на виду, мистер Гэллегер. Кто-нибудь сверху - оттуда, например, - может его увидеть и позвонить в полицию.

– Ага, понимаю.

– Мы узнаем, кто его убил, - с иронией заметил полицейский, - пусть это вас не тревожит. И узнаем, кто он. А может, вы сами нам расскажете?

– Доказательства...

– Достаточно.
– Огромные ладони хлопнули.
– Я позвоню, чтобы приехал коронер. Где видеофон?

– Дед, покажи ему, - устало сказал Гэллегер.

Элегантный человечек со светлыми волосами сделал шаг вперед.

– Гроарти, осмотрите дом, пока Баннистер говорит по видео. Я останусь здесь, с мистером Гэллегером.

– Так точно, мистер Кэнтрелл.

Полицейские ушли вместе с дедом.

– Прошу прощения, - сказал Кэнтрелл, быстро шагнул вперед и присел. Воткнув тонкие пальцы в землю у ног Гэллегера, он вытащил тепловой излучатель и с легкой улыбкой принялся его разглядывать. Гэллегер затаил дыхание.

– Интересно, откуда это здесь взялось?
– пробормотал он, лихорадочно придумывая выход.

– Это вы его спрятали, - ответил Кэнтрелл.
– Я видел. К счастью, полицейский ничего не заметил. Пожалуй, я оставлю эту штуку себе.
– Он сунул цилиндр в карман.
– Вещественное доказательство, а? Рана в вашем трупе довольна необычна...

– Это не мой труп!

– Он лежит на вашем дворе. Мистер Гэллегер, меня очень интересует оружие. Что это за устройство?

– Это... это просто фонарик.

Кэнтрелл вынул цилиндр из кармана и направил на Гэллегера.

– Понимаю. Если я нажму вот эту кнопку...

– Это тепловой излучатель, - быстро сказал Гэллегер, отступая в сторону.
– Ради бога, осторожнее!

– Гмм... Его сделали вы?

– Да...

– И убили им этого человека?

– Нет!

– Советую вам не распространяться на эту тему, - сказал Кэнтрелл, снова пряча цилиндр в карман.
– Как только полиция наложит на него лапы, вам крышка. Ни одно известное оружие не наносит таких ран, и им будет нелегко доказать, что это ваша работа. Мистер Гэллегер, я почему-то верю, что не вы убили этого человека. Сам не знаю, почему. Может, учитываю вашу репутацию. Известно, что вы довольно эксцентричны, но известно также, что вы неплохой изобретатель.

– Спасибо, - сказал Гэллегер.
– Но... это мой излучатель.

– Может, мне представить его как вещественное доказательство номер один?

– Он ваш.

– Договорились, - с улыбкой сказал Кэнтрелл.
– Я посмотрю, что можно для вас сделать.

Как выяснилось, мог он не так уж много. Почти любой может получить Знак Почетного Полицейского, но политические связи не обязательно означают волосатую лапу в полиции. Однажды запущенную машину закона остановить было нелегко. К счастью, в те времена права личности были священны, что, впрочем, объяснялось развитием телекоммуникаций: ни один преступник просто-напросто не мог скрыться. Гэллегеру было предписано не покидать Манхеттен, и полиция не сомневалась, что едва он попытается это сделать, система видеотелефонов мигом сядет ему на хвост. Не требовалось даже выставлять охранников. Трехмерное фото Гэллегера уже попало в картотеки транспортных центров Манхеттена, и если бы он попытался купить билет на стратоплан или на ховер, его бы немедленно опознали, отчитали и отправили домой.

Сбитый с толку коронер повез труп в морг, полицейские и Кэнтрелл удалились. Дед, трое либлей и Гэллегер остались в лаборатории, сидели, ошеломленно переглядываясь.

– Машина времени, - сказал Гэллегер, нажимая кнопки алкогольного органа.
– Надо же! И зачем я все это сделал?

– Они ни в чем не могут тебя обвинить, - заметил дед.

– Правосудие стоит дорого. Если я не найду хорошего адвоката, мне конец.

– А разве суд не может дать тебе адвоката?

– Может, только мне это не поможет. Юриспруденция в наши дни похожа на игру в шахматы: требуется сотрудничество множества специалистов, чтобы изучить все возможные подходы. Меня могут приговорить, если я пропущу хоть один крючок. Именно адвокаты контролируют политическую власть, дедушка. Есть у них и свои лоббисты. Вина и невиновность ничего не значат по сравнению с хорошим адвокатом. А это требует денег.

– Деньги не понадобятся, - сказал толстый либль.
– Когда мы завоюем мир, то введем свою денежную систему,

Гэллегер не обратил на него внимания.

– Дед, у тебя есть деньги?

– Нет. В Мэйне мне немного нужно.

Гэллегер окинул взглядом лабораторию.

– Может, что-нибудь продать?.. Этот тепловой излучатель... хотя. нет. Мне крышка, если кто-нибудь узнает, что он у меня есть. Надеюсь, Кэнтрелл никому его не покажет. Машина времени...
– Он подошел к загадочному агрегату и осмотрел его.
– Жаль, не помню, как она действует. И на кой черт...

– Но ведь ты собрал ее сам, разве нет?

– Ее собрало мое подсознание. Оно любит такие фокусы. Интересно, зачем тут этот рычаг?
– Гэллегер проверил его. Ничего не произошло.
– Все это так сложно. Если я не узнаю, как она действует, значит, не смогу на ней заработать.

– Вчера вечером, - задумчиво произнес дед, - ты кричал о каком-то Хеллвиге, который что-то тебе заказал.

Глаза Гэллегера вспыхнули, но ненадолго.

– Помню, - сказал он.
– Это полный нуль с манией величия. Он жаждет славы и сказал, что даст мне кучу денег, если я ему это обеспечу.

– Ну, так валяй!

– А как?
– спросил Гэллегер.
– Я мог бы изобрести что-нибудь и отдать ему, чтобы он выдал за свое, но ведь никто не поверит, что такой болван, как Руфус Хеллвиг способен на большее, чем сложить два и два. А может, даже это выше его сил. Впрочем...

Гэллегер сел к видеофону, и вскоре на экране появилось жирное белое лицо. Руфус Хеллвиг был чудовищно толстым лысым мужчиной. Больше всего он походил на идиота в крайней стадии монголизма. Деньги обеспечили ему власть, но, к величайшему его сожалению, не позволили добиться всеобщего уважения. Никто им не восхищался, над ним просто смеялись, поскольку кроме денег у него за душой не было ничего. Некоторые магнаты относятся к этому спокойно, но Хеллвиг был не из таких. Сейчас он смотрел на Гэллегера волком.