Три рассказа о Гэллегере
Шрифт:
– Это он так шутит, - объяснил Гэллегер полицейским.
– Честное слово, я уже собирался...
– Довольно. Как вас зовут?
Гэллегер представился.
– Угу.
– Полицейский присел, чтобы осмотреть тело.
– Ого! Что вы с ним сделали?
– Ничего. Когда я вышел утром, он уже лежал здесь. Может, выпал из какого-то окна.
– Гэллегер указал на небоскребы вокруг.
– Он не выпал - ни одна кость не сломана. Выглядит он так, словно вы проткнули его раскаленной докрасна кочергой, - заметил полицейский.
– Кто это такой?
– Не знаю. Я никогда его не видел. А кто вам сказал...
–
– Ага, понимаю.
– Мы узнаем, кто его убил, - с иронией заметил полицейский, - пусть это вас не тревожит. И узнаем, кто он. А может, вы сами нам расскажете?
– Доказательства...
– Достаточно.
– Огромные ладони хлопнули.
– Я позвоню, чтобы приехал коронер. Где видеофон?
– Дед, покажи ему, - устало сказал Гэллегер.
Элегантный человечек со светлыми волосами сделал шаг вперед.
– Гроарти, осмотрите дом, пока Баннистер говорит по видео. Я останусь здесь, с мистером Гэллегером.
– Так точно, мистер Кэнтрелл.
Полицейские ушли вместе с дедом.
– Прошу прощения, - сказал Кэнтрелл, быстро шагнул вперед и присел. Воткнув тонкие пальцы в землю у ног Гэллегера, он вытащил тепловой излучатель и с легкой улыбкой принялся его разглядывать. Гэллегер затаил дыхание.
– Интересно, откуда это здесь взялось?
– пробормотал он, лихорадочно придумывая выход.
– Это вы его спрятали, - ответил Кэнтрелл.
– Я видел. К счастью, полицейский ничего не заметил. Пожалуй, я оставлю эту штуку себе.
– Он сунул цилиндр в карман.
– Вещественное доказательство, а? Рана в вашем трупе довольна необычна...
– Это не мой труп!
– Он лежит на вашем дворе. Мистер Гэллегер, меня очень интересует оружие. Что это за устройство?
– Это... это просто фонарик.
Кэнтрелл вынул цилиндр из кармана и направил на Гэллегера.
– Понимаю. Если я нажму вот эту кнопку...
– Это тепловой излучатель, - быстро сказал Гэллегер, отступая в сторону.
– Ради бога, осторожнее!
– Гмм... Его сделали вы?
– Да...
– И убили им этого человека?
– Нет!
– Советую вам не распространяться на эту тему, - сказал Кэнтрелл, снова пряча цилиндр в карман.
– Как только полиция наложит на него лапы, вам крышка. Ни одно известное оружие не наносит таких ран, и им будет нелегко доказать, что это ваша работа. Мистер Гэллегер, я почему-то верю, что не вы убили этого человека. Сам не знаю, почему. Может, учитываю вашу репутацию. Известно, что вы довольно эксцентричны, но известно также, что вы неплохой изобретатель.
– Спасибо, - сказал Гэллегер.
– Но... это мой излучатель.
– Может, мне представить его как вещественное доказательство номер один?
– Он ваш.
– Договорились, - с улыбкой сказал Кэнтрелл.
– Я посмотрю, что можно для вас сделать.
Как выяснилось, мог он не так уж много. Почти любой может получить Знак Почетного Полицейского, но политические связи не обязательно означают волосатую лапу в полиции. Однажды запущенную машину закона остановить было нелегко. К счастью, в те времена права личности были священны, что, впрочем, объяснялось развитием телекоммуникаций: ни один преступник просто-напросто не мог скрыться. Гэллегеру было предписано не покидать Манхеттен, и полиция не сомневалась, что едва он попытается это сделать, система видеотелефонов мигом сядет ему на хвост. Не требовалось даже выставлять охранников. Трехмерное фото Гэллегера уже попало в картотеки транспортных центров Манхеттена, и если бы он попытался купить билет на стратоплан или на ховер, его бы немедленно опознали, отчитали и отправили домой.
Сбитый с толку коронер повез труп в морг, полицейские и Кэнтрелл удалились. Дед, трое либлей и Гэллегер остались в лаборатории, сидели, ошеломленно переглядываясь.
– Машина времени, - сказал Гэллегер, нажимая кнопки алкогольного органа.
– Надо же! И зачем я все это сделал?
– Они ни в чем не могут тебя обвинить, - заметил дед.
– Правосудие стоит дорого. Если я не найду хорошего адвоката, мне конец.
– А разве суд не может дать тебе адвоката?
– Может, только мне это не поможет. Юриспруденция в наши дни похожа на игру в шахматы: требуется сотрудничество множества специалистов, чтобы изучить все возможные подходы. Меня могут приговорить, если я пропущу хоть один крючок. Именно адвокаты контролируют политическую власть, дедушка. Есть у них и свои лоббисты. Вина и невиновность ничего не значат по сравнению с хорошим адвокатом. А это требует денег.
– Деньги не понадобятся, - сказал толстый либль.
– Когда мы завоюем мир, то введем свою денежную систему,
Гэллегер не обратил на него внимания.
– Дед, у тебя есть деньги?
– Нет. В Мэйне мне немного нужно.
Гэллегер окинул взглядом лабораторию.
– Может, что-нибудь продать?.. Этот тепловой излучатель... хотя. нет. Мне крышка, если кто-нибудь узнает, что он у меня есть. Надеюсь, Кэнтрелл никому его не покажет. Машина времени...
– Он подошел к загадочному агрегату и осмотрел его.
– Жаль, не помню, как она действует. И на кой черт...
– Но ведь ты собрал ее сам, разве нет?
– Ее собрало мое подсознание. Оно любит такие фокусы. Интересно, зачем тут этот рычаг?
– Гэллегер проверил его. Ничего не произошло.
– Все это так сложно. Если я не узнаю, как она действует, значит, не смогу на ней заработать.
– Вчера вечером, - задумчиво произнес дед, - ты кричал о каком-то Хеллвиге, который что-то тебе заказал.
Глаза Гэллегера вспыхнули, но ненадолго.
– Помню, - сказал он.
– Это полный нуль с манией величия. Он жаждет славы и сказал, что даст мне кучу денег, если я ему это обеспечу.
– Ну, так валяй!
– А как?
– спросил Гэллегер.
– Я мог бы изобрести что-нибудь и отдать ему, чтобы он выдал за свое, но ведь никто не поверит, что такой болван, как Руфус Хеллвиг способен на большее, чем сложить два и два. А может, даже это выше его сил. Впрочем...
Гэллегер сел к видеофону, и вскоре на экране появилось жирное белое лицо. Руфус Хеллвиг был чудовищно толстым лысым мужчиной. Больше всего он походил на идиота в крайней стадии монголизма. Деньги обеспечили ему власть, но, к величайшему его сожалению, не позволили добиться всеобщего уважения. Никто им не восхищался, над ним просто смеялись, поскольку кроме денег у него за душой не было ничего. Некоторые магнаты относятся к этому спокойно, но Хеллвиг был не из таких. Сейчас он смотрел на Гэллегера волком.