Три рассказа о Гэллегере
Шрифт:
– Гммм...
– задумался Макилсон.
– А когда...
– Завтра.
– Хорошо. Значит, завтра ты отдашь мне облигации?
– Если тебе так уж невтерпеж. Но советую тебе подумать. Гораздо безопаснее подождать.
Вместо ответа Макилсон только усмехнулся через плечо. Когда он вышел, Ваннинг долго сидел не двигаясь. Он был не на шутку перепуган.
Дело было в том, что Макилсон был склонен к маниакально-депрессивному психозу и вполне мог убить. Сейчас он испытывал сильный стресс - ему нечего терять. Ну что ж... Следует принять меры предосторожности.
Ваннинг еще раз позвонил Гэллегеру, но и на этот раз никто не отозвался. Он оставил для него сообщение и еще раз осторожно заглянул в шкаф. Он был по-прежнему пуст.
Вечером Ваннинг явился к Гэллегеру сам. Изобретатель казался пьяным и усталым, впрочем, так оно и было. Он небрежно махнул рукой, указывая на стол, заваленный бумагой.
– Ну и задал ты мне работенку! Если бы знал принцип действия этого устройства, я и пальцем бы его не тронул. Садись и выпей. Принес пятьдесят кредитов?
Ваннинг молча вручил Гэллегеру деньги, и тот сунул их в "Чудовище".
– Хорошо. А теперь...
– Он сел на диван.
– Начинаем решение задачи стоимостью в пятьдесят кредитов.
– Я получу чемодан?
– Нет, - решительно ответил Гэллегер.
– Я, по крайней мере, не вижу никакой возможности. Он находится в ином фрагменте пространства-времени.
– Но что это значит?
– Это значит, что шкаф действует как телескоп, но не в видимой части спектра. Это что-то вроде окна. В него можно выйти или просто заглянуть. Это выход в Сейчас плюс х.
Ваннинг поглядел на него исподлобья.
– Ты мне ничего такого не говорил.
– Все, что я до сих пор знаю об этом - чистая теория и, боюсь, ничего больше не будет. Так вот: сначала я ошибался. Предметы, попадавшие в шкаф, не появлялись в ином пространстве, потому что должна существовать некая пространственная постоянная. То есть они не уменьшались бы. Размер - это размер. Факт перенесения куба с гранью в один дюйм, скажем, на Марс не уменьшил бы его и не увеличил.
– А как быть с плотностью окружающей среды? Разве предмет не был бы раздавлен?
– Конечно, он был бы и остался таким. После извлечения из шкафа он не восстановил бы свои изначальные размер и форму. Х плюс Y никогда не равно XY. Но Х минус У...
– Равно, что ли?
– Именно тут собака и зарыта.
– Гэллегер начал лекцию за пятьдесят кредитов.
– Предметы, которые мы вкладывали в шкаф, путешествовали во времени, причем их скорость не менялась, чего нельзя сказать о пространственных условиях. Две вещи не могут находиться одновременно в одном и том же месте. Следовательно, твой чемодан отправился в другое время: Сейчас плюс х. А что в данном случае значит х, я понятия не имею, хотя подозреваю, что несколько миллионов лет.
Ваннинг был ошеломлен.
– Так значит, чемодан находится в будущем, отстоящем на миллион лет?
– Не знаю, насколько далеко, но думаю, что очень. Слишком мало данных для решения такого сложного уравнения. Я делал выводы, главным образом, с помощью индукции, но результаты совершенно безумные. Эйнштейн был бы в восторге. Моя теория утверждает, что вселенная одновременно сжимается и увеличивается.
– Но как это связано...
– Движение - понятие относительное, - неумолимо продолжал Гэллегер, - это главный принцип. Разумеется, вселенная увеличивается, расползается, как газ, но вместе с тем ее составные части сжимаются. Это значит, что они не растут в буквальном смысле слова... во всяком случае, не солнца и не атомы. Они просто удаляются от центра, мчатся во всех возможных направлениях... Погоди, о чем это я говорил? Ах да, вселенная, взятая как единое целое, сжимается.
– Хорошо, пусть себе сжимается. А где мой чемодан?
– Я тебе уже сказал: в будущем. Я дошел до этого с помощью индуктивного рассуждения. Все просто и логично, но доказать ничего нельзя. Сто, тысячу, миллион лет назад Земля - как и вся прочая вселенная - была больше, чем сейчас. И все продолжает сжиматься. Когда-нибудь в будущем она будет вполовину меньше, но мы этого не заметим, потому что и вселенная уменьшится пропорционально.
Гэллегер зевнул и сонно продолжал:
– Мы сунули в шкаф стол, который оказался где-то в будущем, потому что шкаф, как я уже говорил, это окно в другое время. И на стол подействовали условия, типичные для того времени. Стол съежился после того, как мы дали ему несколько секунд на поглощение энтропии или чего-то там еще. Только вот была ли это энтропия? А, бог ее знает!..
– Но он превратился в пирамиду.
– Видимо, процесс сопровождается метрическим искажением. А может, это просто оптическая иллюзия. Может, мы просто не так все видим. Сомневаюсь, что в будущем вещи и вправду будут выглядеть иначе - кроме того, что станут меньше, - но сейчас мы пользуемся окном в четвертое измерение, как если бы мы смотрели через призму. Размер действительно меняется, а форма и цвет кажутся иными нашим глазам, смотрящим сквозь призму четвертого измерения.
– Значит, мой чемодан попал в будущее, да? Но почему он исчез из шкафа?
– А помнишь существо, которое ты раздавил? Может, у него есть приятель? Они могли быть невидимы вне очень узкого... как же его...
– ага!
– поля зрения. Представь: где-то в будущем - через сто, тысячу или миллион лет ни с того ни с сего появляется чемодан. Один из наших потомков начинает разбираться с ним, и тут ты его убиваешь. Приходят его друзья и забирают чемодан, вынося его за пределы шкафа. Если говорить о пространстве, чемодан может быть где угодно. а вот время здесь - величина неизвестная. Сейчас плюс х. На этом и основано действие сейфа. Ну, что скажешь?
– Черт возьми!
– взорвался Ваннинг.
– И это все, что ты можешь сказать? Значит, о чемодане можно забыть?!
– Ага. Разве что ты сам за ним отправишься. Но бог знает, где ты окажешься. За несколько тысяч лет состав воздуха, вероятно, изменится. А может, будут и другие перемены.
– Ну, уж не настолько я глуп.
Ну и дела! Облигации исчезли, и не было надежды получить их обратно. Ваннинг смирился бы с потерей, зная, что облигации не попадут в руки полиции, но оставалась еще проблема Макилсона, особенно после того, как пуля разбила стекло в конторе адвоката.