Три рассказа о Гэллегере
Шрифт:
Ваннинг глубоко вздохнул.
– Я же велел тебе оставить облигации на два месяца в тайнике на станции подземки...
Макилсон вытащил из кармана бюллетень.
– Правительство начало замораживать рудные акции и облигации. В одну неделю все будет кончено. Я не мог ждать - деньги оказались бы заморожены до второго пришествия.
– Покажи-ка этот бюллетень.
– Ваннинг полистал его и тихо выругался.
– Откуда он у тебя?
– Купил у мальчишки перед тюрьмой. Я хотел проверить курс рудных
– Гмм... понятно. А не пришло тебе в голову, что бюллетень может быть фальшивым?
У Макилсона отвисла челюсть.
– Фальшивым?
– Вот именно. Хэттон догадался, что я хочу вытащить тебя из тюрьмы, и держал его наготове. А ты купил этот номер, дал полиции улики, а меня подвел под монастырь.
– Но я...
Ваннинг сморщился.
– Как, по-твоему, почему ты увидел того фараона в Финансовом Объединении? Они могли сцапать тебя в любой момент, но решили испугать настолько, чтобы ты приперся ко мне, и одним выстрелом убить двух зайцев! Для тебя - камера, а для меня - прощание с адвокатурой. Проклятье! Макилсон облизал губы.
– А может, мне уйти через черный ход?
– Сквозь кордон полиции, который там, конечно, торчит? Вздор! Не прикидывайся большим идиотом, чем ты есть!
– А ты... ты не можешь их спрятать?
– Где? Они просветят мой стол рентгеновскими лучами. Нет, я просто...
– Ваннинг вдруг замолчал.
– Гмм, спрятать, говоришь... Спрятать!..
Он повернулся к диктофону.
– Мисс Хартон? У меня очень важная встреча. Ни под каким предлогом меня не отвлекать. Если вам предъявят ордер на обыск, потребуйте подтверждения через центр. Ясно? О'кей.
Макилсон слегка ожил.
– Э... все в порядке?
– Заткнись!
– взорвался Ваннинг.
– Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
– Он подошел к боковой двери и исчез, но очень быстро вернулся, таща металлический шкафчик.
– Помоги мне... уф... Ставь вон туда, в угол. А теперь убирайся.
– Но...
– Давай-давай, вали!
– поторопил Ваннинг.
– Я сам знаю, что нужно делать. И молчи громче. Тебя арестуют, но без улик долго держать не смогут. Придешь, как только выпустят.
Он толкнул Макилсона к двери, открыл ее и вышвырнул гостя. Потом вернулся к шкафу и заглянул внутрь. Пусто. Итак, замшевый чемодан...
Тяжело дыша, Ваннинг запихнул его в шкаф. Это потребовало времени, поскольку чемодан был больше шкафа. Однако, в конце концов он съежился, изменил форму и наконец превратился во что-то вроде вытянутого яйца цвета медного цента.
– Фью, фью!
– сказал Ваннинг. Он заглянул в шкаф. Внутри что-то шевелилось - какое-то гротескное создание ростом не более четырех дюймов. Это было что-то удивительное - оно состояло из одних кубов и углов, было ярко-зеленым и явно живым.
В дверь постучали.
Маленькое
Шевеленье прекратилось. Ваннинг выпустил мертвое существо и торопливо вынул руку из шкафа.
Дверь тряслась от ударов.
– Минуточку!
– крикнул он, закрывая шкаф.
– Ломайте!
– распорядился кто-то за дверью.
Однако нужды в этом не было. Ваннинг скроил болезненную улыбку и открыл дверь. Вошел Хэттон в сопровождении тучного полицейского.
– Мы взяли Макилсона, - сообщит он.
– Да? А на каком основании?
Вместо ответа Хэттон сделал знак рукой, и полицейские начали обыскивать комнату. Ваннинг пожал плечами.
– Думаю, вы слишком торопитесь, - сказал он.
– Посягательство на неприкосновенность частной собственности...
– У нас есть ордер!
– И в чем меня обвиняют?
– Разумеется, речь идет об облигациях, - голос Хэттона звучал устало.
– Не знаю, где вы спрятали чемодан, но рано или поздно мы его найдем.
– Какой чемодан?
– продолжал допытываться Ваннинг.
– Тот, с которым Макилсон вошел сюда. И без которого он вышел.
– Игра закончена, - печально сказал Ваннинг.
– Я сдаюсь.
– Что?
– А если я скажу, что сделал с чемоданом, вы замолвите за меня словечко?
– Ну... пожалуй... А где он?
– Я его съел, - ответил Ваннинг, укладываясь на диван и явно собираясь вздремнуть.
Хэттон послал ему взгляд, полный ненависти.
Полицейские прошли мимо шкафа, мельком заглянув внутрь. Рентгеновские лучи не обнаружили ничего ни в стенах, ни в полу, ни в потолке, ни в мебели. Остальные помещения офиса тоже обыскали, но безрезультатно.
Наконец Хэттон сдался.
– Утром я подам жалобу, - пообещал ему Ваннинг.
– А в отношении Макилсона воспользуюсь принципом Habeas corpus[3].
– Иди ты к черту!
– буркнул Хэттон.
– До свидания.
Ваннинг подождал, пока непрошенные гости уберутся, потом, тихонько посмеиваясь, подошел к шкафу и открыл его.
Медное яйцо исчезло. Ваннинг пошарил внутри, но без толку.
Значение этого дошло до него не сразу. Он повернул шкаф к окну и снова заглянул туда - с тем же результатом.
Шкаф был пуст.
Двадцать пять тысяч кредитов в облигациях пропали.
Ваннинга прошиб холодный пот. Схватив металлический шкаф, он встряхнул его, но это не помогло. Потом перенес в другой угол комнаты, а сам вернулся на прежнее место и принялся внимательно осматривать пол.