Три рассказа о Гэллегере
Шрифт:
– Ничего подобного я не признаю.
– Конечно, не признаете, даже в разговоре по частной линии. Но это само собой разумеется. Только трюк этот давно устарел, и мои клиенты не собираются с вами возиться, а передают дело в суд.
– И вы позвонили, только чтобы мне это сказать?
– Нет, я хочу обсудить вопрос с присяжными. Вы согласны на применение к ним скополамина?
– Вполне, - ответил Ваннинг. Присяжные его не интересовали. Испытание скополамином избавит от многих дней, а может, и недель судебной возни.
– Хорошо, - буркнул Хэттон.
– Предупреждаю: от вас и мокрого места не останется.
Ваннинг ответил грубым жестом и выключил видеофон. Предстоящая схватка в суде вытеснила из головы мысли о шкафе и четвертом измерении. Ваннинг вышел из конторы. У него еще будет время детально изучить возможности, которые таит в себе этот тайник, а сейчас он не хотел забивать голову. Дома он распорядился приготовить себе выпить и повалился на постель.
Назавтра Ваннинг выиграл дело, применяя сложные юридические крючки и используя двусмысленные прецеденты. Свое доказательство он построил на том, что облигации не были обменены на деньги. Сложные экономические таблицы доказали это за Ваннинга. Обмен облигаций даже на пять тысяч кредитов вызвал бы подвижку на рынке ценных бумаг, а ничего подобного не произошло. Эксперты Ваннинга завели присяжных в совершенно непроходимые дебри. Чтобы доказать вину, требовалось показать или буквально, или косвенным путем, что облигации существовали с двадцатого декабря, то есть с даты последней ревизии. Прецедентом послужило дело Донована против Джонса.
Хэттон тут же вскочил с места.
– Ваша честь, Джонс позднее признался в растрате!
– Что никак не влияет на первоначальное решение, - тут же парировал Ваннинг.
– Закон не имеет обратной силы. Вердикт не был изменен.
– Прошу защиту продолжать.
И защита продолжала, возводя сложное здание казуистической логики.
Хэттон выходил из себя.
– Ваша честь, я!..
– Если мой почтенный оппонент представит суду хотя бы одну облигацию - всего одну из вышеупомянутых - я сдамся.
Председатель иронически улыбнулся.
– Действительно, если такое доказательство будет представлено, обвиняемый окажется в тюрьме сразу же после оглашения приговора. Вам это хорошо известно, мистер Ваннинг. Пожалуйста, продолжайте.
– Охотно. Итак, согласно моей версии, эти облигации никогда не существовали. Это просто результат ошибки при счете.
– Но ведь подсчет выполняли на калькуляторе Педерсона?
– Такие ошибки случаются, и сейчас я это докажу. Пригласите моего следующего свидетеля...
Свидетель, специалист по вычислительной технике, объяснил, как может ошибаться калькулятор Педерсона, и привел примеры. На одном Хэттон его поймал.
– Протестую, ваша честь. В Родезии, как всем известно, локализованы объекты экспериментального характера. Свидетель не уточнил, о какой именно продукции идет речь. Не потому ли, что Объединенные Предприятия Гендерсона занимаются главным образом радиоактивными рудами?
– Свидетель, вам задан вопрос.
– Я не могу на него ответить. В моих документах нет такой информации.
– Довольно красноречивый пробел!
– рявкнул Хэттон.
– Радиоактивность выводит из строя хрупкий механизм калькулятора Педерсона. Но в конторах фирмы "Дуган и сыновья" нет ни радиоактивных элементов, ни продуктов их распада.
Встал Ваннинг.
– Я хотел бы спросить, окуривались ли в последнее время эти конторы?
– Да. Этого требует закон.
– Использовался определенный тип соединения хлора?
– Да.
– Прошу пригласить моего следующего свидетеля.
Свидетель, физик и одновременно работник Ультрарадиевого Института, объяснил, что гамма-лучи сильно воздействуют на хлор, вызывая ионизацию. Живые организмы могут ассимилировать продукты распада радия и передавать их дальше. Некоторые клиенты фирмы "Дуган и сыновья" подвергались воздействию радиоактивности...
– Это смешно, ваша честь! Спекуляция чистейшей воды...
Ваннинг изобразил обиду.
– Хочу напомнить дело Дэнджерфилда против "Астро Продактс", Калифорния, тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Все сомнения трактуются в пользу обвиняемого. Я настаиваю, что калькулятор Педерсона, которым считали облигации, мог быть неисправен. Если так оно и было на самом деле, следовательно, облигации не существовали, и мой клиент невиновен.
– Пожалуйста, продолжайте, - сказал судья, жалея, что он не Джеффрис[2] и не может послать всю эту чертову банду на эшафот.
Юриспруденция должна опираться на факты, это вам не трехмерные шахматы. Впрочем, это неизбежное следствие политических и экономических сложностей современной цивилизации. Вскоре стало понятно, что Ваннинг выиграет дело.
Он его и выиграл. Присяжные были вынуждены признать правоту ответчика. Под конец отчаявшийся Хэттон выступил с предложением использовать скополамин, но это предложение было отклонено. Ваннинг подмигнул своему оппоненту и с шумом захлопнул папку.
Он вернулся в контору, а в половине пятого начались неприятности. Едва секретарша успела сообщить о некоем мистере Макилсоне, как ее отпихнул худощавый мужчина средних лет, тащивший замшевый чемодан гигантских размеров.
– Ваннинг, мне позарез нужно с тобой поговорить!.. Адвокат нахмурился, встал из-за стола и кивком отослал секретаршу. Когда дверь за ней закрылась, он бесцеремонно спросил:
– Что ты здесь делаешь? Я же сказал, чтобы ты держался от меня подальше. Что у тебя в чемодане?
– Облигации, - неуверенно объяснил Макилсон.
– Что-то не получилось...
– Идиот! Приволочь сюда облигации!..
– Одним прыжком Ваннинг оказался у двери и старательно запер ее на ключ.
– Как только Хэттон наложит на них лапу, ты вмиг окажешься за решеткой! А меня лишат диплома! Убирайся немедленно!
– Ты сначала выслушай, ладно? Я пошел с этими облигациями в Финансовое Объединение, как ты и сказал, но... но там меня уже поджидал фараон. К счастью, я вовремя его засек. Если бы он меня поймал...