Три секунды
Шрифт:
— Эйнарссон.
Молодой служащий из гражданских за низкой деревянной стойкой, старой-престарой. При виде ее Гренс каждый раз вспоминал прилавок в продуктовом магазине, куда часто заходил по пути из школы домой, когда был маленьким; магазинчик возле Оденплан давным-давно снесли, теперь там кафе для подростков, они пьют там кофе с молоком и хвастаются друг перед другом мобильными телефонами.
— Да?
— Я хочу, чтобы Эйнарссон позаботился вот об этом.
— Но я…
— Эйнарссон.
Молодой служащий фыркнул, но ничего не сказал; он вышел из-за стойки и привел ровесника Эверта. Черный передник охватывал круглое туловище.
— Эверт.
— Тор.
Отличный полицейский, который, прослужив не один десяток лет, вдруг сел и объявил, что все это дерьмо уже видеть не может, не то что расследовать. Они тогда много говорили об этом, и Эверт понял: так бывает, когда человеку есть ради чего жить, когда не хочется потратить всю свою жизнь на бессмысленные смерти. Эйнарссон так и сидел там, пока начальство не открыло двери, ведущие в цокольный этаж, к коробкам с изъятыми вещами, которые хоть и были частью текущих расследований, но не требовали задерживаться по вечерам.
— У меня тут коробки. Присмотришь за ними?
Пожилой мужчина, стоявший по ту сторону прилавка, принял одну коробку и стал изучать угловатые буквы, написанные синим фломастером.
— «ПС Мальмквист». Это еще что?
— Предварительное следствие, Мальмквист.
— Это я понял. Но я никогда не слышал о таком деле.
— Оно закончено.
— Но тогда коробку нельзя…
— Пожалуйста, присмотри за ней. Поставь в надежное место.
— Эверт, я…
Эйнарссон замолчал; он долго смотрел на Гренса, потом на коробку. Улыбнулся. Предварительное следствие, Мальмквист. Дело номер 1936–12–31. Снова улыбнулся, на этот раз шире.
— Вот черт. День ее рождения, да?
Гренс кивнул:
— Расследование закончено.
— Ты уверен?
— Я спущусь еще с двумя коробками.
— Тогда… таким вещдокам, конечно, самое место здесь. В смысле — если они единственные в своем роде. Лучше, чем на неохраняемом чердаке или в сыром подвале.
Гренс и сам не понимал, насколько напряжен, и теперь с удивлением ощущал, как понемногу отпускает плечи, руки, ноги. Он не слишком рассчитывал, что Эйнарссон всё поймет.
— Мне нужен протокол об изъятии. Напиши-ка его прямо сейчас. Тогда я найду хорошее место. — Эйнарссон подвинул Гренсу два бланка и ручку. — А я пока поставлю пометку «Совершенно секретно». Ведь это секретное расследование?
Гренс опять кивнул.
— Хорошо. Тогда вскрыть коробки сможет только уполномоченный следователь.
Полицейский, который когда-то был отличным следователем, а теперь носил черный фартук и стоял за прилавком в подвале, наклеил через всю крышку коробки красную полоску, пломбу, вскрыть которую имел право только тот, кто сумеет доказать, что он — комиссар уголовной полиции Эверт Гренс.
Эверт с благодарностью взглянул на коллегу, направляющегося к полкам с коробкой в охапке.
Человек, которому ничего не надо объяснять.
Он оставил бланки на прилавке и пошел было к выходу, как вдруг услышал, как Эйнарссон что-то напевает, расхаживая среди изъятых вещей.
— «Ты прислал мне дивные тюльпаны и просил вчерашнее забыть».
«Тонкие пластинки». Сив Мальмквист. Гренс остановился и крикнул по направлению к тесному хранилищу:
— Не сейчас!
— «Ах, из слез моих сливались океаны, больше не хочу тебя любить».
— Эйнарссон!
Эйнарссон удивленно выглянул из-за шкафа.
— Не сейчас, Эйнарссон. Ты мешаешь мне горевать.
Гренс уходил с чувством облегчения; подвальный этаж был почти красивым. Комиссар помотал лифту головой и пошел на третий этаж пешком. Он уже одолел половину пути, когда во внутреннем кармане пиджака зазвонил телефон.
— Да?
— Это вы расследуете убийство в доме семьдесят девять по Вестманнагатан?
Гренс тяжело сопел, ему нечасто приходилось ходить по лестницам пешком.
— Кто спрашивает?
— Кто говорит?
Звонил датчанин, но его речь легко было понять. Скорее всего, из Копенгагена, там Гренсу часто случалось работать.
— Кто мне звонит — вы или я?
— Прошу прощения. Якуб Андерсен, отдел преступлений против личности, Копенгаген. То, что вы называете «убойным отделом».
— И вы хотите?..
— Это вы расследуете убийство в доме семьдесят девять по Вестманнагатан?
— Кто утверждает, что это убийство?
— Я. И возможно, я знаю имя убитого.
Гренс остановился на последней ступеньке, пытаясь унять одышку. Он ждал, что еще скажет голос, представившийся полицейским из Дании.
— Вы не перезвоните?
— Кладите трубку.
Гренс торопливо прошагал в кабинет и нашел нужную папку в третьем ящике стола. Полистал ее, потом позвонил на коммутатор полиции Копенгагена (папка лежала перед ним) и попросил соединить его с Якубом Андерсеном из отдела преступлений против личности.
— Андерсен.
Тот же голос.
— Положите трубку.
Гренс снова позвонил на коммутатор и на этот раз попросил, чтобы его звонок перевели на мобильный телефон Якуба Андерсена.
— Андерсен.
Тот же голос.
— Откройте окно.
— Что?
— Если вы хотите получить ответ на свой вопрос, откройте окно.
Гренс услышал, как собеседник положил трубку на стол и какое-то время сражался со скрипящими оконными задвижками.
— Так.