Три секунды
Шрифт:
Пиджак жал в груди, тело чесалось. Он ослабил узел галстука, еще быстрее побежал по коридору и влетел в дверь, ведущую в большой дом, который сросся с другими и теперь был важной частью полицейского квартала.
По щекам, шее, по спине Йоранссона ручьем лился пот.
Пит Хоффманн. Паула.
Эверт Гренс направляется в Аспсосскую тюрьму, он уже зарезервировал комнату свиданий. Допрос продлится пару минут, не больше. Хоффманн перегнется через стол и спокойно попросит Гренса выключить диктофон, громко рассмеется и объяснит Гренсу, что тот может отправляться восвояси, мы же, черт возьми, на одной стороне, я сижу здесь по заданию
Йоранссон вышел из лифта и без стука вошел в кабинет, не обратив внимания на телефонную трубку в руке хозяина, на взмах «подождите за дверью, я закончу разговор!». Он уселся на диван для посетителей и с отсутствующим видом вытянул шею, которая все гуще покрывалась красными пятнами. Начальник Главного полицейского управления закончил разговор и разрешил войти человеку, которого видел в первый раз.
— Эверт Гренс.
Капли пота на лбу, глаза беспокойно блуждают.
Начальник Главного управления вышел из-за стола, подошел к тележке с большими стаканами и бутылочками минеральной воды, открыл одну и залил ею два кубика льда, надеясь, что вода окажется достаточно холодной и посетитель придет в себя.
— Он поедет туда. Допросит его. Скверно… это… мы должны его спалить.
— Фредрик?
— Мы…
— Фредрик, посмотрите на меня. Вот так… вы о чем?
— Гренс. Завтра он допросит Хоффманна. В тюремной комнате для свиданий.
— Так. Возьмите стакан. Выпейте еще.
— Как вы не понимаете? Мы должны спалить его.
В административном здании за каждым столом сидели люди. Он начал с узкого коридора, в который выходили двери кабинетов, подмел и принялся драить пол; наконец серый линолеум почти засверкал. Потом дождался, пока ему дадут знак войти, вытряхнуть мусорные корзины и протереть полки и столы. Маленькие безликие кабинеты с видом на прогулочный двор. На улице Хоффманн увидел заключенных, которых не знал; они покуривали, сидели на солнышке или дремали, кто-то в обнимку с футбольным мячом, двое гуляли по дорожке вдоль внутренней стены. Запертой оказалась всего одна дверь. Пит время от времени проходил мимо, надеясь, что она окажется открыта и он успеет заглянуть внутрь. Через час этот кабинет остался единственным.
Хоффманн постучал, подождал.
— Да?
Директор тюрьмы не узнал того, кто приходил к нему вчера.
— Хоффманн. Уборщик… я подумал…
— Придется подождать. Пока я не закончу. Убери пока другие кабинеты.
— Я уже…
Леннарт Оскарссон закрыл дверь. Но за его плечом Хоффманн успел увидеть все, что хотел. Письменный стол и вазу с тюльпанами. Бутоны уже начали распускаться.
Пит немного посидел на стуле, положив руку на свою тележку и все чаще поглядывая на запертую дверь. Он начинал терять терпение, ведь все его надежды были в этом кабинете, именно сейчас он должен сделать шаг номер два.
Выдавить действующих дилеров.
Взять всё в свои руки.
— Ты здесь?
Дверь открылась. Оскарссон смотрел на него.
— Можно.
Директор тюрьмы ушел в кабинет, где сидела женщина, бывшая, согласно табличке на двери, экономистом. Хоффманн кивнул и вошел, подтолкнул тележку к письменному столу, подождал. Минуту, две. Оскарссон не вернулся, его голос слышался одновременно с женским, они чему-то смеялись.
Хоффманн наклонился над букетами. Цветы уже достаточно раскрылись — не полностью, но можно было сунуть палец и подцепить обрезанные и завязанные узлом презервативы, в каждом — по три грамма амфетамина. Амфетамина, произведенного на фабрике в Седльце с применением не ацетона, а цветочного удобрения, чем и объяснялся отчетливый аромат.
Хоффманн опустошил пять штук за раз, сложил презервативы на дно черного мусорного мешка у себя на тележке, прислушался к голосам в соседнем кабинете.
Улыбнулся.
Только что он осуществил первую поставку корпорации «Войтек» на закрытый рынок.
Йоранссон выпил два стакана минералки и сосредоточенно, с неприятным треском разгрыз лед.
— Фредрик, я не понял. Спалить кого?
— Хоффманна.
Начальник Управления еле усидел на месте. Уже когда интендант ввалился в кабинет, стало ясно: то, с чем он пришел, трудно принять — но уклониться не получится.
— Может, кофе?
— Сигарету.
— Вы же курите только по вечерам?
— Сегодня — не только.
Нераспечатанная пачка лежала в глубине нижнего ящика стола.
— Два года лежат. Не знаю, можно ли еще их курить, но я и не собирался их никому предлагать. Они просто лежат здесь, и после каждой чашки кофе, когда так мерзко тянет в теле, подтверждают, что я не сорвался.
Он открыл окно, когда первый дым поплыл над столом.
— По-моему, лучше не открывать.
Начальник Управления посмотрел на своего гостя, делавшего глубокие затяжки. Тот был прав. Начальник закрыл окно и вдохнул запах, такой знакомый.
— Нам надо спешить — не знаю, понимаете ли вы это. Гренс собирается сесть рядом с ним и выслушать все о встрече, в которой мы не должны были принимать участие. Гренс хочет…
— Фредрик!
— Да?
— Вы пришли ко мне. И я готов слушать. Но только если вы успокоитесь и начнете говорить внятно.
Йоранссон курил до тех пор, пока было что курить, до самого фильтра, потом зажег новую сигарету, выкурил половину. К нему вернулось неуютное ощущение, возникшее возле кофейного автомата, когда комиссар уголовной полиции, изучив фамилии на периферии расследования, нашел одно имя. Человек, носивший это имя, сотрудничал с официальным «Войтеком», а еще он был судим за тяжкие преступления — и, несмотря на это, получил лицензию на оружие. Сейчас этот человек отбывал долгий срок за преступление, связанное с наркотиками, и завтра его будут допрашивать по поводу убийства в доме на Вестманнагатан.
— Эверт Гренс.
— Так.
— Сив Мальмквист?
— Да, это он.
— Из тех, кто не сдается.
Из тех, кто не сдается.
— Все пойдет к чертям. Слышите, Кристиан? К чер-тям!
— Не пойдет. Ни к каким чертям.
— Гренс не отступится. После допроса… настанет наша очередь. Это же мы выдали лицензию, мы его прикрывали.
Глава государственной полиции не дрожал, по нему не лился пот, но теперь он понял тревогу, которая вползла в кабинет, тревогу, которую следовало срочно прогнать, чтобы она не разрослась дальше.
— Подождите-ка.
Он подошел к телефону, долго искал что-то в конце ежедневника, нашел, набрал номер.
Гудки были громче обычного, Йоранссон слышал их со своего места на диване для посетителей. Три гудка, четыре, пять, потом очень низкий мужской голос ответил, и шеф полиции поднес трубку поближе к губам.
— Пол? Это Кристиан. Ты один?
Низкий голос что-то невнятно ответил, но начальник Управления чуть кивнул с довольным видом.
— Нужна твоя помощь. Похоже, у нас проблемы.