Три сестры. Анна
Шрифт:
– Сам ведь знаешь, что пойдём.
– Вздохнула мама.
Тех, кто уходил на фронт, приехала забирать машина. В кузове стояли скамейки, где и рассаживались после недолгой переклички новые красноармейцы. Машина тронулась. Мы потом так и не смогли вспомнить, кто первым из детей побежал за грузовиком. Но бежали мы долго. Спотыкались, падали и снова поднимались. Протягивали отстающим руки...
Потом пошли похоронки. В числе первых чёрная весть пришла в дом напротив. Смешливый Алексей, помогавший нам летом, погиб в первые месяцы войны, ещё в Беларуси. Каждый раз, когда почтальон заворачивала к нашей калитке, мы все замирали. Но видели письмо-треугольник,
Мы все слушали сообщения от советского информбюро. И все как один, только плотнее сжимали зубы. Злости становилось всё больше. Хотелось бежать, защищать, уничтожать врага. И в то же время... Думалось, что же там за сила, что наши отцы, дяди, старшие братья все вместе и не справляются?
Эта атмосфера перенапряжения чувствовалась даже в воздухе. В школе и то всё время вспыхивали драки. В одной из таких умудрилась поучаствовать и наша младшая. У них был урок по истории, и Генка, учившийся с Диной в одном классе, вдруг начал поправлять учителя. Учитель пригласила его выйти к доске и рассказать всем о славном Владе Третьем Цепеше, господаре валашском и его борьбе против бояр и турок.
– И откуда же такие точные знания?
– улыбаясь спросила учитель после окончания доклада.
– У нас в семье говорят, что первый Перунов, был одним из тех мальчиков, что передали османам для обучения и службы янычарами. Это воины такие, турецкие. Мой предок бежал из плена вместе с молодым Владом. И во время всего пути держался так, чтобы прикрывать спину будущему господарю. Тот верность умел ценить. И мой предок проходил у него в сотниках в личной охране. Потом, женившись на Анастасии Батори, он сослал её в дальний замок, ожидать рождения наследника. Мой предок возглавлял охрану жены и младшего ребёнка Влада. Но Влад погиб, его сын от Батори неожиданно скончался, а мой предок бежал на Русь с малолетним сыном. Вот с тех пор мужчины нашей семьи верно служат земле, что приняла нашего предка.
– Подробно рассказал наш сосед.
– А откуда ребёнок у твоего предка взялся? И почему он жену с собой не взял?
– посыпались вопросы.
– Вы меня извините, но тот предок настолько дальняя родня, что мы с ним не общаемся!
– фыркнул Генка.
– Кто ж знает?
– А Валашское княжество это где?
– спросила, внимательно рассматривающая карту Дина.
– Да где-то тут раньше было, - показал на настенной карте Гена небольшой кусок Румынии.
– Так ты румын?
– сквозь зубы спросила сестра и накинулась на ничего не подозревающего мальчишку.
Тот сдачи не давал, только уворачивался и отмахивался.
– Я не румын! Я валашец, если уж на то пошло! Дурища необразованная, - громко ответил мальчишка, когда драку всё-таки смогли разнять.
В наказание за драку сестре назначили доклад о Цепеше и Валашском княжестве. И помогать ей вызвался Гена. Даже какой то старый портрет принёс на пожелтевшей бумаге.
В конце июля сорок второго под Новгородом погиб и второй лейтенант Перунов. Борис.
Наш сосед, как и многие уже его сверстники, вдруг стал главой семьи, где осталась мать и младшая сестра. И, наверное, и нас взял под опеку. Потому что дорога к нашему дому зимой была всегда вычищена. Дрова перетащены во двор и уложены в дровяной сарай. Да и закончив с рубкой дров у себя, мальчишка уверенно шёл к нам.
– Эй, соседки, - мог крикнуть он в окно.
– Вёдра давайте, воды натащу.
– Вот кому-то муж растёт, - подслеповато щурилась бабушка.
– Диночка, не тебе ли?
– Чтобы я и за этого рыжего?
– фыркала младшая.
– И вообще, он ростом с оглоблю, мне чтобы ему что-то сказать, подпрыгивать придётся!
А потом чёрная весть пришла и к нам. Ещё первого марта мы отмечали день рождения сестры, так как она родилась двадцать девятого февраля, записали её на первое марта. И мама улыбаясь протягивала ей заранее присланную отцом и спрятанную мамой страничку письма лично для неё. Мы все такие получали от папы. А в конце марта пришла похоронка. Папа погиб девятого марта сорок третьего года под Харьковом. Это был последний год, когда Дина отмечала свой день рождения.
А уже в апреле я пришла в комиссариат.
– Можешь даже и не начинать!
– военком жил с нами через забор и о похоронке конечно знал.
– Или тоже будешь с колодой на плечах мне нервы наматывать? Школу иди заканчивай!
– Я совершеннолетняя. Основы медицинских знаний есть. Перевязка, швы, обработка. Составление лекарств. Немецкий свободно. Стрельба из Мосина и броски гранат...
– перечисляла я.
– Нет!
– хлобыстнул ладонью по столу военком.
– Зачем же спешить?
– спросил заметно хромающий мужчина с приметной окантовкой василькового цвета по обшлагам.
Глава 3.
Глава 3.
Когда мои одноклассники на строгой торжественной линейке получали свои школьные аттестаты, я проходила курсы подготовки на базе НКВД. Уже потом?, много лет спустя, я читала о громких расследованиях и чьих-то там воспоминаниях об обучении в тайных закрытых школах НКВД. Посмеялась. Эта тема стала очень популярной на западе. Вплоть до того, что даже в их историях в картинках и то, нашли место для этого бреда.
Странные какие-то фантазии. Нас учили работе радистов, рукопашному бою, стрельбе, вождению автомобиля, фотосъёмке и языку. Неважно, с каким уровнем знания был каждый из нас в начале. Гоняли всех. И хотя я точно понимала, что таких как я много, но конкретно в моей группе было пять человек.
Было много того, что удивляло. То, что воспринималось дома как само собой разумеющееся, здесь вдруг оказалось чем-то выделяющим.
Нас с сёстрами бабушка заставляла ходить по одной линии с книгой на голове. Нас это даже забавляло, ведь задача была пройти по одной доске, не заступив за её край ни разу. А тут вдруг оказалось, что у меня идеальная осанка и походка аристократки. Что удивило в первую очередь меня. Потому что уж кого-кого, а аристократов у нас в семье даже на постое не стояло.
Я спокойно пользовалась основными приборами за столом, впрочем, как и почти все. И танцевали мы дома всегда. Папа у нас был завидным кавалером, просто нарасхват. С таким-то количеством девок в семье!
Многое было в новинку. Я умела только включать радиоприёмник. А как работать со всей аппаратурой и понятия не имела. А это оказалось важным, чуть ли не важнее знания языка.
Через месяц после своеобразного поступления на обучение один из нашей группы пропал. Как мы узнали позже, был расстрелян. Он тщательно собирал сведения о нас и других группах. Оказался глубоко внедрённый диверсант, завербованный ещё в начале сорок первого года, задолго до начала войны.