Три версии
Шрифт:
Леонид Сапожников, Георгий Степанидин
Три версии
…Люди: знакомые, учителя, одноклассники — уходили с кладбища, негромко переговариваясь между собой.
Около свеженасыпанного холмика остались лишь двое — Екатерина Ивановна и Федор Борисович.
…Я медленно ухожу с кладбища. В глазах две застывшие фигуры в черном. И холмик земли. Так что же что же произошло в то штормовое воскресенье. 14 мая 1978 года, на бывшем третьем, давно уже не действующем морском причале? Убийство? Самоубийство? Или же трагический несчастный случай?
15 мая 1978 года, понедельник, 13 часов
— Садись, Дмитрий Васильевич. — Заместитель, прокурора снял очки положил к перед собой, и глаза его сразу же стали беспомощными. — Ну что там случилось на причале? Рассказывай, но только побыстрее. У меня через пятнадцать минут совещание у прокурора. Давай самую суть.
— Утонул парень, школьник. обнаружили рано утром…
— Фамилию, имя, отчество установили?
— Да, — кивнул я. — Никита Федорович Гладышев.
— Слушай! — воскликнул Сергей Семенович. — Уж не сынок ли Федора Борисовича, управляющего строительным трестом?
— Он. Мать уже опознала. Сам Федор Борисович в Москве в командировке. Завтра возвращается.
— Какое несчастье…
— В карманах пиджака, — бесстрастно продолжал я, — обнаружены очки в роговой оправе, находились в футляре. Эксперт определил, что диоптрии плюс девять. Для слабовидящего человека очки. В кожаном кошельке застегнутом на “молнию”, лежали деньги, двести рублей…
— Так-так, — протянул Сергей Семенович, — очки, деньги… Все это хорошо, а что ты сам-то, Дмитрий Васильевич, думаешь об этом происшествии?
— Все чисто, Сергей Семенович, — ответил я и вздохнул. — Похоже, что парень сам упал в воду. Между прочим, эксперт такого же мнения придерживается. Понимаете тут…
— Ага! — не дав мне договорить до конца, воскликнул Сергей Семенович, словно поймал на важном признании. — Значит, и ты такого же мнения придерживаешься? — И сердито нахмурился. — Что значит сам?! А может, кто сзади подтолкнул? У этого причала всегда было глубоко, мог и захлебнуться сразу. Ну извини, Дмитрий Васильевич, но подобного легковерия я от тебя не ожидал!
Я терпеливо ждал, когда Серсемыч выпустит из себя первый “пар”. Мы с ним вместе уже много лет работаем. И прекрасно знаем характерные особенности друг друга. Конечно, он зря меня недослушал: то, что я хотел ему сказать, несомненно, было важным. Но ничего, успею и потом проинформировать, без спешки и горячки.
— Сам, — продолжал ворчать Сергей Семенович, — это тебе и несчастный случай и самоубийство… Не поверю, чтобы у такого человека, как Федор Борисович Гладышев, сын мог кончить жизнь самоубийством!
Сергей Семенович вынул из кармана платок, начал тщательно протирать стекла очков, негромко размышляя вслух:
— Вчера штормило так, что деревья пригибало к земле. Я с трудом до дома добрался… Н-да… И чего его понесло на этот разрушенный причал? Мне думается, это сейчас один из самых первых вопросов, который надо выяснить.
— Да, разумеется, — неопределенно ответил я.
— Кто из уголовного розыска.
— Лейтенант Самсонов.
— Ну давай, действуй.
15 мая 1978 года, понедельник, 13 часов 20 минут
С инспектором уголовного розыска Игорем Демьяновичем Самсоновым, размашистым в движениях человеком, мне прежде работать не доводилось, но друг о друге мы слышали. Я знал, что Самсонов из категории тех людей, кто сначала подумает, а уж потом спросит или ответит.
Поздоровались и сразу к делу.
— Игорь Демьянович, надо выяснить, есть ли в наших аптеках очки, аналогичные тем, что были обнаружены в пиджаке, покойного Гладышева. Попробуйте отыскать рецепт, по которому они были отпущены, хотя понимаю, что это очень сложно. Но важно. Мать Гладышева сказала, что у сына было стопроцентное зрение.
— А-а!..
— Необходимо также собрать информацию о семье Гладышевых.
— Ясно.
Мы помолчали немного. Потом я спросил у Самсонова:
— У вас сейчас как со временем, Игорь Демьянович?
Он усмехнулся:
— Вагон и маленькая тележка, Дмитрий Васильевич. Всего семь дел в производстве.
— А у меня восемь, — вздохнул я и рассмеялся. — Зато недавно прочитал детектив, где следователь действие в идеальных условиях — ведет всего одно дело. Да еще в придачу заполучил двух сотрудников уголовного розыска для выполнения отдельных следственных поручений. И инспектора тоже заняты раскрытием только этого дела.
— Бывает, мне тоже цветные сны снятся! — Самсонов поднялся. — Так я пойду, Дмитрий Васильевич?
— До встречи, Игорь Демьянович.
Я достал из ящика стола справочник, нашел номер телефона 47-й школы.
— Здравствуйте. Мне нужен директор школы товарищ Румянцев.
— Слушаю вас! — ответил на другом конце провода любезный баритон.
— Беспокоит старший следователь прокуратуры Красиков…
15 мая 1978 года, понедельник, 14 часов
У директора Румянцева крепкое, как будто вырубленное лицо. Морщины прорезали высокий лоб. Глубокие темные глаза.
Во взгляде затаился испуг: я же из прокуратуры, стало быть, случилась какая-то неприятность, иначе зачем бы я захотел срочно встретиться с ним. И еще мне ясно: он пока ничего не знает о Никите Гладышеве.
— Я хотел бы поговорить о девятом “Б”, — начал я издалека.
— Девятый “Б”? — удивился директор Румянцев. — Обычный класс. Средний. Никаких особых чепе я там что-то не помню. А что, собственно, случилось? — Он спохватился, что все еще не задал главного вопроса. — И с кем, с каким шалопаем?