Три
Шрифт:
Она совершенно не замечает моего присутствия, ее маленькое тело охвачено приступами сильного срыва, и я беспокоюсь, что в конечном итоге она причинит себе боль.
Я увеличиваю громкость на полную мощность и нажимаю "воспроизвести"; мелодия ее любимого шоу наполняет воздух шумом.
Это занимает несколько мгновений, но я вижу, как она медленно успокаивается; ее движения и крики становятся более приглушенными, пока она не поворачивает голову на звук и не видит маленький экран, который я повернул к ней.
Ее маленькие ручки выхватывают мой телефон в одно мгновение, и ее срыв прекращается, казалось
Мягкие руки обнимают меня сзади за талию, и я спиной чувствую рыдания, вырывающиеся из ее груди.
— Тише, мы с этим разобрались. Теперь она счастлива.
Я поворачиваюсь и беру плачущую Кэри в свои объятия.
Ее рыдания переходят в икоту, и она наполовину плачет, наполовину смеется. — Детский шептун снова наносит удар.
Мы стоим, просто держась друг за друга, среди шума слишком громкой песни из детского шоу, рвота все еще на полу, перевернутый стол и разбросанные повсюду пазлы, но, несмотря на все это, это кажется правильным.
Чуть больше часа спустя я целую Кэри на прощание на пороге ее дома и физически вырываюсь из ее объятий.
Сегодня вечером у нее урок рисования, так что я договорился забрать ее и Серен завтра, чтобы провести день на пляже.
Когда я возвращаюсь домой, я вхожу на кухню под какофонию шума.
Вокруг центрального островка сидели Эйч, Айзек и оба моих родителя.
Шум из-за того, что Эйч рассказывает им о своей последней катастрофе на свиданиях и о своих связях с дружелюбной киской, а под киской я предполагаю, что он имеет в виду кошку. Ну, я надеюсь, что это кошка, иначе говорить об этом в присутствии моих родителей — это совершенно другой уровень неуместности.
— Итак, эта чертова штука вопит, как будто вот-вот умрет, а затем набрасывается на моего Дэвидсона, как будто это долбаная мышь, которую она хочет съесть на обед. Мне только-только удается спасти свою драгоценность от его трехдюймовых, чертовски острых когтей убийцы, — он начинает расстегивать молнию на ширинке и стягивает джинсы на бедра.
— О Боже, Гарри, убери свое мясо и два овоща, я не хочу это видеть, — смеется моя мама, прикрывая глаза.
— Я не показываю вам товар, миссис Ф., я показываю вам свои боевые шрамы, — и с этими словами он стягивает джинсовую ткань ниже по бедру и показывает глубокие следы когтей, врезавшиеся в кожу.
— Посмотрите, что этот маленький полосатый ублюдок сделал со мной! Тогда знаете, что она сказала?….
– он смотрит на нас, делая паузу для эффекта. — Она сказала: ”Я думаю, тебе пора уходить, ты расстроил Мистера Гребанного Кота. — он оглядывает нас с комедийным недоверием, — …Я расстроил Мистера Гребаного Кота!.. Говорю тебе, эта девчонка была сумасшедшей, а нам с моим Дэвидсоном повезло, что мы выбрались оттуда живыми. Я схватил свои вещи и выскочил на улицу в одних только трусах от Кельвина Кляйна. Я просто рад, что уже перевалило за полночь, потому что мы с Дэвидсоном оба были полностью опустошены к этому времени, и нам не хотелось испытывать стресс от зрителей. Я думаю, что у меня травма на всю жизнь.
Айзек, который пытается сдержать смех и быть серьезным, спрашивает. — Почему ты называешь свой член
Эйч смотрит на него так, как будто хочет сказать “Да", а затем уточняет. — Гарри Дэвид Браун, поэтому мой член — сын Гарри-Дэвида… Дэвидсон. Довольно понятно, я думаю, это не тот вопрос, который я ожидал, просто сказав вам, что прошлой ночью на меня злобно напал котик какой-то сумасшедшей ночной девицы!
Его голос полон праведного негодования и служит только для того, чтобы заставить нас всех смеяться. Я фыркаю, когда мой отец спрашивает. — А какое число было у вчерашней птицы тогда Эйч? Девять? Десять?
Он начинает отвечать, поправляя джинсы и застегивая их обратно. — Она была двенадцатым номером.
Я не уверен в значении цифр, поэтому спрашиваю со своего места, прислонившись к дверному проему. — Номер двенадцать?
Все головы поворачиваются ко мне, только сейчас осознав, что я был свидетелем полного пересказа.
Айзек просвещает меня. — Номер двенадцать, того списка.
Я все еще в замешательстве. — Того списка?
С покорным вздохом Эйч плюхается на табурет и опускает голову на руки, его голос звучит приглушенно, когда он говорит. — Двенадцатая девушка, с которой я переспал с тех пор, как мне удалили яички.
Моя мать просит меня осторожно подойти к этой теме, расширяя глаза и кивая головой в сторону Эйча, но я не могу упустить такую возможность; я знаю, что Эйч, конечно, не стал бы, если бы наши роли поменялись местами.
— Итак, если дела с номером двенадцать пошли так хорошо, я не могу дождаться, чтобы узнать, что происходит с несчастливым, для некоторых, тринадцатым.
Я подхожу к свободному стулу и сажусь рядом с Айзеком, который поднимает руку, чтобы дать пять.
— Нет, Ли-Ли, Эйч собирается все изменить, и номер тринадцать снесет ему крышу. Разве это не так, Эйч? Ты не сможешь держать хорошего человека внизу списка.
Я боюсь спросить, но ничего не могу с собой поделать. — Что случилось с другими встречами после с номерами с первого по одиннадцатый?
Хор “Не спрашивай!” раздается от всех присутствующих в комнате, включая все еще подавленного Эйча.
— Ладно, ладно, я не спрашиваю! Я просто думаю, что тебе нужно направить своего внутреннего Дирка Дигглера в нужное русло.
Эйч поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Дирк Дигглер?
Я киваю и наливаю себе сок из стоящего передо мной кувшина. — Да, ты знаешь, порнозвезда из фильма "Ночи в стиле буги". Он заставил тринадцать работать на него, так что ты можешь заставить это работать на тебя. Это не обязательно должно быть несчастливое число.
Все смотрят на меня так, будто понятия не имеют, о чем я говорю, пока моя мама не нарушает молчание. — Я не уверена, что тринадцатидюймовый член может когда-нибудь стать несчастливым, дорогой.
— Мама! — Айзек стонет. — Откуда, черт возьми, ты знаешь, какой длины был его член?
Она невинно улыбается, глядя на моего отца, прежде чем снова посмотреть на нас. — Я не древняя только потому, что я твоя мать, я смотрела этот фильм с твоим отцом. Это тоже было очень забавно.
В то время как я и Айзек оба качаем головами, Эйч говорит. — Твоя мама действительно крутая. Она смотрит голливудское порно и знает размер Дэвидсона главного героя.