Трибунал для судьи
Шрифт:
Что означают его слова шепотом – «сойди на следующей станции и езжай в обратном направлении»?
Только одно. Пермяков – ПРЕДАТЕЛЬ.
Но как об этом узнал Вадим?! Мы практически всегда были вместе! А это значит, что визит незнакомцев на «кукушку», посещение ими питомника УВД с убийством несчастного Шилкова – его рук дело. А значит…
Мне даже думать об этом не хотелось. Это означало, что Саша Пермяков, мой закадычный друг, человек, однажды спасший мне жизнь, – сволочь. И не просто сволочь, а человек, сотрудничающий с Гуроном. А значит – с Виолеттой.
Боже мой, Струге… Сколько ты еще не знаешь и сколько должен узнать, чтобы выжить? Пермяков – это не девочка из Германии, приехавшая в Россию искать пса, и даже не Гурон, отмороженный от макушки до пят. Пермяков – это страшная сила. Он прекрасно знает меня, знает мои привычки и знает все мои сильные и слабые стороны.
Теперь я точно не усну. Мне нужна правда, а не догадки бывшего «важняка» и нынешнего судьи. Мне нужна настоящая правда. Вот почему Пащенко и шептал, рискуя: «Обязательно позвони, как устроишься…»
До восхода солнца оставалось часа два-три. Я подтянул к себе пачку «Кэмела». Даже без часов смогу точно сказать, когда будет ровно половина седьмого. В шесть тридцать, постучав лапами по доскам пола, встанет и зевнет Рольф. Потом потянется от ушей до хвоста, подойдет ко мне и ткнется влажным носом в бок: «Пойдем, а?..»
Утром Мария Ивановна накормила меня чаем с пирожками, а для Рольфа она специально приготовила целую кастрюлю овсянки. «На целый день…» – пояснила она, и я был благодарен ей за заботу. Все утро, с самого рассвета, старушка месила тесто и готовилась к привокзальным торгам. Из дома мы с ней вышли одновременно, да и маршрут наш совпадал. Междугородный телефон находился на вокзале, и я вошел в его двери широкой поступью.
Пока я набирал номер служебного телефона Пащенко, мимо меня уже трижды прошел сержант-милиционер и все три раза одарил меня пристальным взглядом. Я узнаю такой взгляд из тысячи. Из миллиона. Таким взглядом обычно потерпевший смотрит на статистов во время опознания истинного преступника. Уж что-что, а этот взгляд мне хорошо знаком.
– Вадим, – тихо произнес я в трубку, – кажется, меня «пасут». Если не ведут сознательно, то хотят хотя бы убедиться, что я – это я.
– В смысле? – не понял Пащенко. – В Новосибе ты тоже уже кого-то «убил»? Или думаешь, что Ступицын ориентировку разослал?
– Думаю – да, – ответил я, на всякий случай уточнив: – В смысле, последнее.
– Антоха, у меня очень много есть что тебе сказать. Боюсь, что, слушая, ты потеряешь чувство собственной опасности на том конце провода. Однако вполне возможно, что у тебя нервишки просто не в порядке. Делаем так, братишка. Мент далеко?
Я оглянулся. Добрый молодец с тремя лычками на измятых погонах помахивал палкой в пяти шагах позади меня.
– Метрах в трех.
– Понял. – Пащенко ориентировался в ситуации мгновенно все годы, что я его знал. Поэтому был уверен, что он меня сейчас заставит провериться. – Вырони на пол, чтобы он видел, свое служебное удостоверение. Дальше, надеюсь, объяснять не нужно. Как оторвешься, срочно звони! И это… Осторожнее, Антоха. С кем я буду в следующем сезоне за «Рыбхоз» болеть?
Вадим Пащенко был одним из тех прокуроров, что занимают должностные кресла не по династической линии и не благодаря мощным знакомствам. Люди с аналитическим складом ума, такие, как прокурор транспортной прокуратуры Тернова Пащенко, просто не могут оставаться на достигнутом ранее. Их ум опережает в своей последовательности каждое действие на два шага вперед. До того, что он посоветовал, я если бы и додумался, то через пару минут, когда в этом не будет совершенно никакой необходимости. Голова Пащенко, ах голова!
Мои красные корочки вывалились из кармана и шмякнулись о мраморный пол вокзала как раз в тот момент, когда сержант переместил на меня свой взгляд. Я его, естественно, «не замечал». Если милиционер сейчас просто скажет мне, как коллеге, о пропаже или даже поднимет и подаст мне удостоверение, можно на время успокоиться. Это не мой «топтун». Но сержант сделал именно то, чего я боялся больше всего…
Он быстро поднял удостоверение, раскрыл его, быстро пробежал глазами и лишь после этого протянул его мне. Все это время я старательно делал вид, что не замечаю его манипуляций.
Мое удостоверение схоже с милицейским. Если парень захотел коллеге оказать услугу, он никогда не засунет рыло в его документ. Но он раскрыл его и прочитал: «Управление Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации в Терновской области. СТРУГЕ АНТОН ПАВЛОВИЧ. Состоит в должности МИРОВОГО СУДЬИ Центрального районного суда г. Тернова».
Он не просто знакомился из интереса. Он внимательно вчитывался.
Чтобы – наверняка.
Пащенко, сколько еще раз в этой жизни я скажу тебе спасибо…
– Ваше удостоверение. Оно выпало из кармана.
Розовые щеки сержанта говорили о его глубокой удовлетворенности.
Я мотнул головой, молчаливо поблагодарив за услугу, и отвернулся. Сержант напряженной походкой уходил за колонну. Выждав момент, когда он исчезнет вовсе, я молниеносно оторвался от будки и стал ужом уходить в нахлынувшей толпе пассажиров и провожающих. Не дойдя до выхода каких-то двух шагов, я нырнул в промежуток между служебной дверью и лестницей.
Тупик.
На полу, опершись спиной на заплеванную стену, сидел бомж и сжимал в желтых, почти оранжевых от табака пальцах сантиметровый окурок «Примы». Я, не раздумывая, вывернул наизнанку двустороннюю куртку «пилот» и сменил особую примету – «человек в короткой черной куртке», на – «человек в короткой красной куртке». Подняв воротник до затылка, я присел рядом с полузамороженным бродягой и уткнулся носом в колени.
Мимо моего носа протопали черные ботинки и низ серых брючин с красным кантом. Я уже собирался сменить диспозицию и, как в том случае, на «кукушке», уйти в обратном направлении, но бомж остановил мое движение, прижав грязной рукой к полу. Следом за ботинками и брюками милиционера на той же скорости протопали две пары кроссовок и исчезли за дверью.