Трибунал для судьи
Шрифт:
– Не ссы, – просипел бродяга, не убирая руки. – И не дергайся. Мент не один, с ним еще двое…
Я, наконец, повернул голову к своему неожиданному спасителю. Мужику, как и всем бомжам, можно было дать лет пятьдесят с поправкой на плюс-минус в десяток. Испитой вид, спертый запах, месячная небритость – все атрибуты присутствовали, что называется, налицо.
– А теперь вали за мной. «По-пырому»!
«По-пырому» – значит быстро. Тот, кто видел наш тандем со стороны, наверняка был удивлен и не находил причин, по которым приличный тридцатисемилетний мужик мог быть вместе с пятидесятилетним алкоголиком. Мы быстро уходили через первый этаж в сторону выхода на пути. Бомж свернул за угол, я за ним. Он трусцой засеменил к хозяйственному отделению вокзала, я следовал рядом. Наконец, бродяга стал спускаться в какой-то подвал, и у меня в голове мелькнула мысль, что я, как дурак, послушавшись какого-то бича, тороплюсь навстречу своим неприятностям. Сейчас меня в подвале отоварят по бестолковой голове кирпичом, вывернут карманы, снимут часы, одежду и приведут в такой вид, что меня даже Рольф не признает. От предчувствия правоты таких мыслей я даже сбросил обороты, и это не ускользнуло от внимания бомжа.
– Не ссы, – повторил он свою волшебную фразу, и я не стал этого делать. Могут же некоторые люди убеждать…
Мы шли, по моим представлениям о подвалах, довольно долго. Казалось, еще поворот, и я увижу берег, лодку, а в ней того, кто перевозит пассажиров в царство Аида. В проеме одной из дверей я увидел яркий свет. Бомж подошел к ней и знаком предложил войти.
То, что предстало моему вниманию, превзошло все ожидания. В огромной комнате, площадью около пятидесяти квадратных метров (наверное, администрация вокзала держала это помещение под склад), сидело около двадцати человек женского и мужского пола. Мне хватило секунды, чтобы понять – я стою посреди клана людей, которых объединили общие проблемы – процветающий алкоголизм, отсутствие жилья, денег, здоровья и цели в жизни.
– Не ссы. – Другого от этого типа я уже и не ожидал. – Здесь тебя никто не тронет. Сюда менты не суются, а мы – люди мирные.
– А я и не боюсь, – перефразировал я слова бомжа для более приличного ответа. – Спасибо, что помог, кстати…
– Ха! – Бродяга обнажил пеньки зубов, которые были одного цвета с его пальцами. – Мы ментов за версту чуем.
У меня по спине невольно пробежал холодок.
– Жисть, падлы, портят, – подтвердил сидящий в углу член клуба потрепанных, но не побежденных.
– Ага, – подключилась дама слева, элегантно одергивая на коленях почти картонную от грязи фланелевую юбку. – Я вчера «посуду» на перроне собирала, один подошел и матом, прямо матом, грит: «Пошла отсюда!».
– Звери, – согласился я. – Ничего святого.
Тема, как видно, была наболевшая и непроходящая. Знакомый бродяга взял меня за рукав и повел. Показав на поставленный «на попа» пластмассовый ящик, жестом предложил сесть и попросил закурить. Едва я вынул пачку любимого «Кэмела», как она вмиг опустела. Все обитатели комнаты полукругом разместились вокруг нас и закурили. От сигаретного дыма и затхлого запаха помещения мне стало дурно. Тут, как назло, кто-то, наиболее сердобольный, протянул мне мятый пластиковый стакан с полупрозрачной жидкостью и кусок грязного (именно – грязного!) беляша. Не выдержав, я метнулся к выходу…
Меня рвало так, как не рвало никогда в жизни. Меня выворачивало наизнанку до боли в висках. Когда я поднял от пола мутные глаза, передо мной стояли около десятка человек и сочувственно смотрели на мое потное лицо.
– Выпить бы парню не мешало да закусить… – превратно понял меня один из присутствующих. – Вот до чего менты людей доводят.
– На воздух его!
Меня подхватили под руки и повели по коридору. Мне было и грустно, и смешно одновременно. Видел бы сейчас меня Председатель Терновского Областного суда или, на худой конец, прокурор Пащенко. Знатное проведение очередного отпуска судьей федерального суда Струге…
Я почувствовал запах сырости из входной двери, и голова стала работать более продуктивно. Меня пошел сопровождать и показывать маршрут, который не пересекается с маршрутом движения милицейских патрулей, конвой из четырех человек. Главным среди них был Йети. Так, во всяком случае, называли моего спасителя все обитатели подвала. Йети – так зовут снежного человека. Интересно, кто из этих пропитых подвальных босяков изучал научную литературу, чтобы обладать подобными знаниями?
Сотрудники «службы спасения» завели меня за хозяйственные постройки вокзала и опустили на бетонное ограждение.
– Ну, как? – заботливо спросил меня Йети.
– Окейно…
Было ощущение, что меня сначала провернули через мясорубку, потом слепили из фарша панду и посадили на бетон. Руки и ноги еле двигались. Я отравился, не будучи отравленным.
Вытянув из кармана брюк несколько купюр, я протянул их одному из бродяг:
– Возьми пару бутылок водки, что-нибудь закусить и сигарет.
Эта фраза произвела такое фантастическое действие на всех присутствующих, что наступило молчание. Курьер исчез мгновенно, а оставшиеся подняли меня на ноги и, как двухмесячного, принялись чистить и приводить в порядок. Я чувствовал себя полным идиотом. Для полной картины Йети не хватало сделать из пальцев козу и крутить ею перед моим носом: «Гули, гули…»
– Хватит! – рявкнул я, вырываясь. – Кто хочет заработать на бутылку?
Хотели все.
– Йети, помнишь сержанта и тех двоих, что искали меня?
– Сержанта и вспоминать не надо, – сразу среагировал тот. – Это Мишка. Он постоянно здесь работает. Из «железки» он. А двоих помню.
– Из какой «железки»? – не понял я.
Йети окинул меня подозрительным взглядом.
– Ну, Железнодорожный РОВД.
– А, ясно. Вот что… Бери с собой всю эту компанию, рассоситесь по вокзалу. Как отыщете Мишку с друзьями, постарайтесь приблизиться и «поймать» их разговор. Меня интересуют любые факты из их беседы. Каждое слово. Если будут расходиться – расходитесь вместе с ними и вы. Сильно не «светитесь». Мишка хоть и не сыскарь, но все-таки погоны носит.
Йети прищурился:
– Слушай, а ты не легавый, часом?
– Нет. Я СУДЬЯ.
Гоголь со своей «немой сценой» тут просто «отдыхал».
Каждый из этих персонажей за свою жизнь был по нескольку десятков раз осужден в судах такими, как я, за мелкое хулиганство, кражи, резню и прочую гадость. Поэтому меня сейчас либо убьют, причем каким-нибудь зверским способом – еще и других покличут, чтобы поучаствовали, – либо исчезнут с этого места со скоростью звука. Но произошло то, чего я не ожидал. Вся братия разразилась таким диким хохотом, обнажая гнилые зубы из рекламы Меньшовой про «Дирол», что мне стало еще страшнее. Больше всех неистовствовал Йети:
– Во, мля, во, мля… Ха-ха-хо! Ну, мля ты, е-мое! Ёпт, я такого прикольного бродягу в жизни не видал!..
Я всегда призываю в суде говорить правду и только правду. Это всегда помогает. Лучшее доказательство – перед моими глазами. Теперь я для них лишь источник огненной воды. Вскоре роль Задорного мне надоела. Если бы эти хмыри меня двадцать минут назад не спасли, с удовольствием раздолбил бы, как боксерские мешки, весь десяток. Еще я начал беспокоиться, что мои преследователи и сержант Мишка могут исчезнуть.