Тридцать дней
Шрифт:
— Еще рано, — уговаривал он себя, с нежностью водя ладонью по черным волосам. — Еще немного, любовь моя.
После лег рядом, закрыл глаза и позволил своему сердцу остановиться, это знание тоже нашлось в глубинах его сущности. Подпространство встретило Аквея умиротворяющей красотой сверкающих энергетических потоков. «Если забудешься, можешь раствориться в токах, и останешься там навсегда», — вспомнил Скай. Нет, он не хотел оставаться здесь. Всё, что могло усладить его взор, осталось в реальном мире. Творец оглядел себя, сейчас сотканного из нитей силы, как и всё вокруг, посмотрел на женское тело, лежавшее рядом, и принялся за дело. А когда понял, что сделал всё, что мог, вернулся и приподнялся, нависая над черноволосой женщиной.
— Ирис. — позвал Аквей. — Очнись.
Он с затаенным трепетом ждал, когда ее грудь наполнится первым вздохом, когда дрогнут веки, и глаза откроются.
— Здравствуй, любовь моя, — улыбнулся ей Скай, подавая руку.
Она не спешила. Мучительно поморщилась, словно пытаясь что-то вспомнить. После вновь посмотрела на Созидающего и неуверенно произнесла:
— Скай…
— Да! — он откинул голову назад и счастливо рассмеялся. — Скай! Я — Скай! А ты — Ирис. И я больше никогда не отпущу тебя, слышишь? Слышишь?!
Рывком поднял ее на ноги, прижал к себе, приподняв над землей.
— Венн? — спросила она, глядя на встрепенувшегося змея. Затем перевела взгляд на улыбающиеся лица, заметные среди зелени. — Ам… Амфии. — Взгляд Созидающей опустился на траву: — Ирисы… Как можно назвать цветы с запахом Ирис? Только ирисами…
— Верно, — ответил водник с улыбкой, ставя Ирис на землю. — Всё верно, ягодка.
— Ягодка… Ручеёчек. Скай! — и она бросилась ему на шею, но тут же отпрянула, испуганно вскрикнув: — Вайторис!
— Его больше нет, — Аквей вновь притянул ее к себе. — Мы победили, Ирис. Ты смогла, любовь моя. Мир свободен от его власти, откат рассеян, и ты со мной. Тьма, — его голос сорвался, и мужчина спрятал лицо, прижавшись к черноволосой макушке. — Со мной…
— Ты потом мне всё расскажешь подробно, Скай, — ответила она. — Всё-всё расскажешь, я пока мало вспомнила. А где…
— Потом, Ирис, потом, — оборвал ее Аквей. — Я всё тебе расскажу. И мы вернемся к Тейде, она будет тебе безумно рада, и Искра, и дурень Шейг. Айры, триги, маги — они все будут рады увидеть тебя, но сейчас ты только моя, и я никому не отдам и мгновения, которое могу провести рядом с тобой.
— Скай…
— Довольно, — отмахнулся Созидающий и накрыл ее губы своими губами, запутался пальцами в черных волосах, не позволяя отстраниться. Руки Ирис уперлись в плечи водника, но уже через мгновение обвили его шею, и лейда Аквей ответила на поцелуй…
Амфии бесшумно отошли от кустов, переглянулись и, прикрыв смешки ладонями, вернулись в океан. Венн накрыл глаза кончиком хвоста, что-то булькнул себе под нос, но уже через пару секунд пополз прочь. У него неожиданно разыгрался аппетит, и змей решил, что подкрепиться самое время.
Только Скай и Ирис остались стоять на поляне, покрытой нежными белыми цветами. Время текло где-то за зеленой порослью, шумели океанские волны, набегавшие на белый песок, шелестел листвой деревьев ветер, солнце, окрасив небо в алый цвет, спешило укрыться за горизонтом и отдохнуть от дневных забот. Мир дышал, мир жил, благословляя приближение нового дня, и лишь мужчине и женщине сейчас не было до мира никакого дела. Они насыщались вновь обретенной близостью, друг другом и своей любовью…
Эпилог
Капельки дождя рисовали на поверхности озера свой затейливый рисунок. Кружок, еще кружок, словно звенья бесконечной цепи, переплетались друг с другом, таяли и вновь собирались, стоило новым каплям достичь водной глади. Я оперлась ладонями на мокрую траву, откинула голову, подставляя лицо под теплый летний дождь, и блаженно улыбнулась. Мне было хорошо. На душе царило умиротворение и тихое бесконечное счастье. А еще покой…
— Ирис!
Жаль, недолгий. Гневный вскрик, слившийся с громким плеском воды, когда посреди озеро вынырнул суровый, порой противный, еще чаще вредный, но любимый настолько, что иногда мне казалось, что мое дыхание, прервавшись при взгляде в глаза-озера, уже никогда не возобновится. Я таяла и таяла от щемящей нежности, стоило его ладонями сжать мои плечи, или бесилась и злилась на него также неистово, как любила, но никогда, ни на единый краткий миг не оставалась равнодушной.
— За какой Тьмой, я тебя спрашиваю, женщина? — водяное чудище, сверкая взором, выбралось на берег, окончательно испортив полотно, которое рисовали дождевые капли.
— Что вас так прогневило, леор Аквей? — полюбопытствовала я, приоткрыв один глаз.
— И ты еще спрашиваешь! — он с пафосом вскинул руки к небу.
— Иначе мне не узнать причины, по которой ты нарушаешь умиротворение этого места.
— Лейда Аквей, — надменно начал Скай, но махнул рукой и уселся рядом. Он тряхнул волосами, обдав меня брызгами, но я лишь улыбнулась и прижалась головой к плечу супруга. Созидающий устало вздохнул: — Ирис, лекари велят…
— Да что они понимают, твои лекари?! — вдруг взорвалась я, но ладонь водника скользнула мне на спину, и я успокоилась. — Жизнь моя, его стихия — вода. Мы у озера, под дождем, слушаем мелодию капель, и нам хорошо. Наконец, я могу посидеть без всех этих успокаивающих зелий. — Я огладила рукой объемный живот и улыбнулась: — Ему замок, как тюрьма. Порой мне кажется, твой сын мстит мне за то время, пока я держала тебя в темнице. И характер у него твой, такой же непоседа.
— Еще бы, — фыркнул Аквей. — Его отец все-таки я. Но ты не переживай, он первые лет двадцать восемь только непоседой будет, потом немного утихнет.
— Хвала Мирозданию! — воскликнула я. — Хвала Мирозданию, что столько детей не носят, так что все его шалости будешь обуздывать ты, а я останусь доброй и милой. Буду баловать его, портить и любить изо всех сил.
Водник снова мотнул головой и заявил тоном, не терпевшим возражений:
— Ну уж нет. Баловать и портить его буду я. А ты поучай, наставляй, надоедай — это у тебя выходит лучше всего. — Я возмущенно округлила глаза, и творец передразнил:
— Скай, ты суешь нос в развитие мира. Скай, мы следим, а не мешаем. Скай, ты сотворишь чудовище. Скай…