Тринадцать часов
Шрифт:
— Он что-то недоговаривает, — сказал Гриссел. — В связи со вчерашней ночью.
— Ты так думаешь, Бенни?
— Только что, когда он снял очки… он начал врать.
— Перед тем как ты приехал, он плакал. Может, поэтому…
— Он что-то скрывает, Вуси. У всех очкариков… такая манера… — Гриссел помолчал. Он уже понял, что наставлять Ндабени нужно очень осторожно. — Понимаешь, в чем дело, Вуси… Не обижайся, но, когда ты проведешь столько допросов, сколько я, ты тоже начнешь разбираться…
— Бенни, я не обижаюсь. И с удовольствием поучусь у тебя.
Гриссел встал.
— Во-первых,
Ндабени жадно ловил каждое его слово.
— Спасибо, Бенни. Надо будет расспросить его поподробнее.
— Он здесь только один из их группы?
— Да. Почти все вчера вечером разлетелись по домам. А те, кто остались, поехали дегустировать наши вина. Или на Столовую гору.
— А он, значит, все время провел в своем номере?
— Когда мы приехали, он спал.
— К чему бы это?
— Хороший вопрос.
— Вуси, знаешь, как по глазам определить, врет он или нет?
Чернокожий детектив покачал головой.
— Сначала заставь его что-нибудь написать, чтобы понять, правша он или левша. Потом, задавая вопросы, следи, в какую сторону дергаются зрачки…
У Гриссела зазвонил мобильный телефон. На экране высветилась фамилия звонящего: «Африка».
— Комиссар, — объяснил Гриссел, нажимая кнопку «Прием вызова». Вуси уважительно поднял брови.
— Гриссел слушает.
— Бенни, что там у вас, черт возьми, творится? — Начальник уголовного розыска рявкнул так громко, что расслышал даже Вуси.
— Простите, сэр…
— Мне все время названивает какой-то адвокат, не то Груневуд, не то Груневалд, и отчитывает меня, как мальчишку! Вы там напортачили с женой какого-то Адриана Барнарда…
— Адама…
— Мне плевать! — сказал Джон Африка. — В общем, его жена пыталась покончить с собой, потому что вы ее запугали, хотя она не имеет к делу совершенно никакого отношения…
Словно чья-то рука стиснула горло Бенни.
— Она умерла?
— Нет, черт возьми, она не умерла, но ты, Бенни, приставлен к молодым, чтобы их учить! Вот почему я взял тебя к себе. А что теперь начнется… Репортеры накинутся на нас, как стервятники! Мне тут подсказывают, что этот долбаный Барнард, чтоб ему на том свете пусто было, какая-то знаменитость…
— Сэр, никто не…
— Встретимся в больнице. И пусть Франсман Деккер тоже приезжает! Хамит свидетелям, засранец такой! А если я стану его защищать, все скажут: я покровительствую своим. Ведь он тоже цветной, как и я! Кстати, где ты там сейчас?
— Комиссар, мы с Вуси сейчас занимаемся убийством на церковном дворе…
— А еще, оказывается, убили американскую туристку! И все в один день! В общем, Бенни, увидимся в больнице. Жду тебя там через пять минут! — Африка отключился.
Бенни вспомнил, что налил Алексе Барнард выпить, а комиссар не сказал, в какую больницу нужно ехать. Но тут в ресторан вошел Оливер Сэндс с цифровым фотоаппаратом в руках. Олли плакал, не сводя глаз с маленького жидкокристаллического монитора. Подойдя к ним, парень повернул камеру, чтобы детективам тоже было видно. Когда Бенни Гриссел взглянул на снимок, ему опять показалось, будто чья-то рука схватила его за горло и сдавила. Рейчел Андерсон и Эрин Рассел, веселые, беззаботные, стояли на фоне Килиманджаро. Молодые, жизнерадостные, они были очень похожи на его дочь Карлу. Они еще верили, что жизнь, ждущая их впереди, — одно сплошное Большое Приключение.
Рейчел Андерсон лежала на животе за штабелем сосновых дров в прохладном гараже, стараясь не дышать.
Она решила, что они ее заметили, потому что услышала, что шаги и голоса приближаются.
— …больше людей, — сказал один из них.
— Может быть. Но если подключить босса, людей у нас будет больше чем достаточно.
Она узнала голоса.
Они остановились перед гаражом.
— От всей души надеюсь, что она до сих пор где-то там.
— Проклятая гора! Такая громадная. Но если она шевельнется, Барри ее сразу засечет. А наши полицейские прочесывают улицы. Мы ее возьмем, стерву такую! Я не сомневаюсь: рано или поздно мы ее возьмем, и тогда всем тревогам конец.
Она прислушивалась к голосам и шагам, которые затихали вдали. «А наши полицейские прочесывают улицы». Фраза снова и снова повторялась у нее в голове, убивая последнюю искру надежды.
Бенни Гриссел перешел на африкаанс:
— Вуси, он обязательно расколется. Только припугни его как следует. Пригрози, что арестуешь. Если понадобится, даже отведи его в камеру. Мне надо ехать.
— Ладно, Бенни.
Сев в машину, Гриссел позвонил Деккеру.
— Франсман, она еще жива?
— Да жива она, жива. Тинки все время присматривала за ней, но она попросилась в туалет, а сама закрыла дверь и перерезала себе вены разбитой бутылкой…
Той самой, из которой он ей наливал? Как же она пронесла бутылку в ванную?
— Жить будет?
— По-моему, да. Мы сработали оперативно. Она потеряла много крови, но, скорее всего, выживет.
— Где ты сейчас?
— В больнице «Сити-Парк». Тебе звонил комиссар?
— Комиссар рвет и мечет.
— Бенни, в том, что случилось, никто не виноват, кроме поганца Маутона, который устроил скандал. Когда он увидел кровь, он просто…
— Франсман, мы справимся. Я уже еду. — Гриссел включил зажигание, думая об одном: не упустил ли он чего-то важного в разговоре с Алексой Барнард?
Инспектор Вуси Ндабени начал разговор миролюбиво:
— Я ваш друг. Можете рассказывать мне все, без утайки.
Оливер Сэндс тут же стащил с себя очки.
— Знаю. — Сэндс подышал на линзы и вытер их подолом футболки. Теперь он сидел спиной к двери.
— Так что же на самом деле произошло вчера ночью? — Вуси пристально следил за поведением Сэндса, вспоминая, что говорил ему Бенни.