Тринадцать часов
Шрифт:
— Почему же он не звонит?!
Биллу Андерсону не сиделось на месте. Ему хотелось все время ходить по комнате, чтобы сбросить хотя бы часть напряжения. Но он не мог поддаться искушению, так как знал, что его беспокойство передастся жене. Андерсоны сидели рядом на коричневом кожаном диване. Адвокат Коннелли и начальник полиции Домбковски настояли на том, чтобы он не ездил с ними к Расселам, а остался дома. Если позвонит капитан южноафриканской полиции, он возьмет трубку и поговорит с ним. Сидя рядом с женой, Билл Андерсон жалел, что не поехал к родителям Эрин. Сообщить им
— Прошло почти сорок минут, — сказала Джесс.
— Мы ведь не знаем, сколько ему нужно ехать, — возразил Андерсон.
— Может, позвоним ему сами?
— Давай подождем еще немного…
Ее швырнули на бетонный пол. Четверо держали ее за руки и за ноги, а пятый подсунул нож ей под ворот и разрезал футболку. Потом шорты, потом трусики. Нож был тот же самый, каким перерезали горло Эрин. И рука та же самая. С нее сорвали всю одежду, проволокли по полу и притиснули к какому-то узкому металлическому шесту. Руки заломили за спину и связали. Потом ее похитители отступили. Она сжалась, уронила голову как можно ниже и посмотрела на свои кроссовки.
— Где оно?
Она не ответила. Тот, кто задал вопрос, подошел поближе. Ботинки загремели по бетонному полу. Он схватил ее за волосы и вздернул голову повыше. Она больно ударилась затылком о металлический шест. Он опустился перед ней на колени.
— Где оно? — повторил он.
Болел заплывший левый глаз. Вторым глазом она постаралась посмотреть на него в упор. Его красивое лицо оказалось совсем рядом. Он держался спокойно, хладнокровно. Как всегда. В голосе слышались властные нотки. И уверенность.
Отвращение к нему пересилило страх смерти. Когда она вдруг поняла, как сильно ненавидит его, ей сразу стало легче. Захотелось что-то сделать: лягнуть его ногой, плюнуть в лицо. Она начала копить слюну. За все, что он сделал, за все… Сначала ей захотелось показать ему, как она его презирает и как ненавидит, но она передумала. Она не бессильна. Они не могут убить ее. По крайней мере, сейчас. До поры до времени. Можно потянуть время. Она не одна. «Я еду! Никому не открывайте дверь! Я перезвоню, когда приеду, мисс Андерсон!»В голосе полицейского угадывалась тревога за нее. Он искренне хотел спасти, защитить ее. Сейчас он ищет ее, и он ее найдет. Он догадается, кто охотится за ней. Ведь все так очевидно! Он все поймет и найдет ее.
Рейчел Андерсон медленно покачала головой из стороны в сторону.
Он железной хваткой схватил ее за волосы.
— Сейчас тебе будет больно, — предупредил он — деловито, как всегда.
— Ну и пусть. — Она постаралась ответить так же хладнокровно.
Ее мучитель расхохотался ей в лицо.
— Ты даже не представляешь…
Ну и ладно, подумала она. Пусть себе смеется.
Вдруг он отпустил ее волосы и встал.
— Их вещи до сих пор в «Коте и лосе»? Почему их до сих пор не забрали?
— Стив, мы же не знали. Ты ведь помнишь, что она болтала в клубе… Куда же Барри запропастился? Позвони ему, пусть заберет их барахло.
— Джей, просто так нам их вещи не отдадут.
Она подняла голову. Ее похитители молча переглядывались. Атмосфера накалялась.
Наконец чернокожий Стив кивнул, повернулся и вышел. Джей обратился к еще одному парню — его она раньше не видела:
— В квартале отсюда есть хозяйственный магазин. Справа, за углом…
Джей сунул руку в карман, извлек оттуда несколько купюр, передал напарнику.
— Купи большой секатор. Будем резать ей пальцы на ногах. Потом на руках. Потом отрежем соски… Хотя жаль. Сиськи у нее что надо.
Прошло немало времени, прежде чем Франсман Деккер спросил Мишель Малерб, спала ли она с Адамом. Она с таким достоинством вошла в кабинет, что показалась Деккеру выше, чем была на самом деле. Симпатичная коротко стриженная блондинка… Сколько ей лет? Трудно понять. Бросив взгляд на ее руки, Деккер решил, что ей уже под шестьдесят, а может, она даже разменяла седьмой десяток. Она представилась, внимательно выслушала, как его зовут и в каком он чине, и чинно села на гостевое кресло, промокая глаза платочком. Деккер решил, что сейчас не стоит садиться в кресло покойного Барнарда. Он устроился наискосок от Мишель.
— Гибель Адама — огромная потеря, инспектор. — Она сложила руки на коленях, скомкав платочек. Глаза у нее были красные — значит, недавно плакала. Деккер снова удивился. Как женщина вроде нее могла влюбиться в Адама Барнарда?
— Да, — кивнул он. — Вы давно с ним знакомы?
— Почти двадцать пять лет.
— М-м-м… мадам, насколько я понял, вы давно работаете в музыкальной индустрии, вы, так сказать, в курсе всего, что здесь творится…
Мишель кивнула. На лице сохранялось серьезное, сосредоточенное выражение.
— Зачем кому-то понадобилось… — Деккер задумался, подбирая наиболее нейтральное выражение, — разделаться с ним?
— Инспектор, по-моему, гибель Адама никак не связана с его профессиональной деятельностью.
— Почему вы так считаете?
Мишель Малерб едва заметно пошевелила рукой. На среднем пальце у нее красовалось единственное элегантное кольцо.
— Мы, наверное, по определению люди эмоциональные. В конце концов, что такое музыка, как не эмоция? Но в целом нет такой уж большой разницы между музыкальной индустрией и любой другой сферой деятельности. Мы часто ссоримся, спорим, конкурируем друг с другом, мы часто действуем сгоряча, выпаливаем то, о чем потом жалеем, но ведь так везде. Единственная большая разница состоит в том, что средства массовой информации… обожают перемывать наше грязное белье на публике.
— Не совсем уверен, что понимаю вас.
— Я хочу сказать, что не могу придумать ни единой причины, почему кто-то из окружения Адама захотел убить его. Я просто не могу представить, чтобы кто-то был на такое способен.
Деккер набрал в грудь воздух, собираясь ответить, но она его опередила:
— Я не наивная девочка и давно поняла, что люди по природе своей способны на все. Но, проработав с этими людьми четверть века, побывав во многих трудных ситуациях, становишься намного мудрее.