Тринадцать полнолуний
Шрифт:
— Прощаю, мой мальчик, прощаю, — Выбровская поцеловала его в макушку склоненной головы, — вам приготовили комнату, отдохните и спускайтесь к ужину.
— А где Альэра?
— Девочке тоже надо отдохнуть, вряд ли она была рождена для столь длительных переходов и волнений.
— Но вы, сударыня, бодры, пою хвалу вашему терпению и силе.
— Я старая и умею с умом тратить жизненную силу. Идите отдыхать, а потом всё— всё-всё расскажите мне без утайки.
Гарнидупс поклонился гостеприимной хозяйке и, в сопровождении слуги, отправился в свою комнату. Приняв тёплую ванну, он одел чистое бельё и рухнул на широкую кровать. Мягкие перины, покрытые шёлковым постельным бельём, радушно приняли его. Гарнидупс мгновенно уснул.
Он проснулся через сутки, биологические
— Теперь вы выглядете гораздо лучше, отдохнувший, полный сил. Идёмте ужинать. Хочу накормить вас самыми изысканными блюдами, мой повар виртуоз и знаток своего дела. Теперь вам надо хорошенько подкрепиться, чтобы окончательно восстановить силы. Да и мне с Альэрой не мешает хоть что-то положить в наши желудки. Кусок в горло не лез, пока вы блуждали где-то, а потом попали в плен Морфея.
— Мне ужасно стыдно, графиня.
Гарнидупс опустил голову и, виновато улыбаясь, предложил женщине взять его под руку. В большой столовой он встретился глазами с Альэрой. Она была удивительно хороша! Платье, причёска, манеры — всё выдавало в ней хорошее воспитание, хотя откуда у простой деревенской девушки манеры? Гарнидупс поймал себя на мысли, что разглядывает её лицо, пытаясь найти в нём знакомые черты. «Судя по тому, какие чувства я испытываю к ней, она может быть Виолой. Ведь я люблю их обоих, одну тогда, а эту сейчас, вот так, без плотской любви, такое единение душ может быть только у тех, кто не одну жизнь любил друг друга? Но прав ли я? А вдруг, я ошибаюсь? Как разобратся в хитросплетениях судеб? А надо ли разбираться? Может, пусть всё идёт, как идёт?» думал Гарнидупс, идя к Альэре. Они обняли друг друга, словно после долгой разлуки и вдруг, Гарнидупс понял — что-то изменилось. Сам не ожидал от себя, но в его отношении к ней появилось нечто такое, чего не было раньше. Какое-то сомнение шевельнулось где-то в глубине души и осталось там крохотной, пульсирующей точкой. «Наверно, всё из-за того, что показали мне учителя. Та жизнь никак не хочет уходить на второй план. Нет, так не пойдёт, ты должен взять себя в руки» Гарнидупс твёрдо поставил перед собой цель.
Графиня смотрела на обоих молодых людей и была просто счастлива. Долгие годы затворничества и горестной тоски рано иссушили душу. Гибель двух её очаровательных деток, сына и дочери, а так же горячо любимого мужа в водах безжалостного моря. Долгое время прошлое мучительно томило сердце, не давало дышать полной грудью. Несправедливость и жестокость небес, покаравших её неизвестно за какие грехи, думы о бесполезности и бессмысленности своего бытия доводили графиню до исступления. Со временем боль чуть утихла, а встреча с этими двумя молодыми людьми возродила Выбровскую. Она чувствовала себя не только гостеприимной хозяйкой, а даже больше. Чувство нежности к этой паре было настолько сильно, что умершие мысли о материнстве вдруг родились и вернули ей радость жизни.
— Гарни, можно я буду называть вас так, сократив ваше торжественное имя, вы не в обиде? — графиня улыбнулась, — согласитесь, в домашней обстановке оно звучит несколько надменно, давайте попросту.
— Разумеется, как вам будет угодно, — Гарнидупс поцеловал ей руку.
— Давайте ужинать, мы ждали только вас, я чудовищно голодна, — графиня взяла его подруку, — Альэрочка, дитя моё, как вам тот молодой человек?
Альэра, смущённо, улыбнулась и посмотрела на Гарнидупса.
— Гарни, я хочу вам тоже представить его. Это сын моего дворецкого, старого преданного друга. Трагическая история, его мать умерла слишком рано, он был совсем ребёнком. Я воспитала его в лучших традициях моего дома и отношусь к нему, как к сыну. Он живёт не с нами, у него прекрасный дом в самом центре города, рост его карьеры поражает самых именитых, весь свет нашего общества. Он умён, обаятелен. Много раз звал отца к себе жить, но старый отшельник наотрез отказывается. Говорит, не оставит меня до самой смерти, моей или его. Не думайте, что я эгоистка, совсем наоборот, сама упрашивала его жить рядом с сыном, что ж на старости лет прислуживать, но он даже слушать не хочет. Подозреваю, он был влюблён в меня, когда-то, давно, да видимо, так и прикипел к моему дому. Да ещё и сердится, когда я завожу эти разговоры о переезде.
Графиня щебетала без умолку, пока они шли к накрытому столу. Альэра шла чуть впереди и Гарнидупс ловил себя на мысли, что пытается в её фигуре, жестах найти сходство с Виолой. Разозлился на себя до крайности из-за этого так, что пришлось зажмуриться, дабы отогнать эти мысли. Но они никак не хотели покидать его. «Кто она теперь? Наши отношения были тёплыми, нежными и даже больше, но теперь-то я знаю, что любовью их назвать не получится. Что-то родное, но не так, как относиться мужчина к женщине. Сестра, да именно, сестра. Но в той жизни, которую я видел, у меня небыло никакой сестры? А может — она та монахиня, сестра Влада? Вполне вероятно, остаётся только понаблюдать и проверить свою теорию».
— Гарни, мне кажется вы совсем далеко от нас в своих мыслях, — голос графини вернул его в действительность.
— Простите великодушно, — смущённо извинился Гарни, заметив, что все уже сели за стол, а он один стоит возле стула. — Садитесь, дети, я так рада, что этот старый дом наполнился людьми, — графиня смахнула навернувшуюся слезу, — садитесь, садитесь.
«Что-то я совсем распустил себя. Гарнидупс, слышишь, возьми себя в руки! Мне показали только одну жизнь, а ведь были ещё и другие и в них я мог встречаться с этими же людьми, но они могли играть в моей жизни разные роли. Здесь и сейчас, это надо принять и перестать копаться в судьбах моего окружения. Провидение знает лучше чем одарить своих избранных, какую дать им судьбу в очередном рождении. Эта хизнь и эти поступки — вот критерии отношения к людям».
В столовую стремительно вошёл молодой мужчина, оглядел присутствующих, мило улыбнулся и, шагнув к графине, поцеловал её руку.
— Прошу простить меня за опоздание, — его приятный грудной голосом совсем не вязался с хрупкой, почти женской фигурой.
— Для вас, молодых, ужин-всего навсего потребность в пище, а вот для меня — возможность пообщаться, — графиня махнула рукой, — Гарни, позвольте представить вам сына моего преданного друга.
Гарни поднялся из-за стола и шагнул навстречу вошедшему. Кивнув головами, они протянули друг другу руки для рукопожатия и назвали свои имена.
— Гарнидупс.
— Люциан.
Ладонь Люциана была слегка влажной, но рукопожатие оказалось вполне сильным. Гарнидупс отметил про себя, что сын дворецкого был само очарование. Он действительно, чувствовал себя здесь как дома и явно ценил материнскую любовь графини.
— Я рад знакомству с вами, Гарнидупс, ваше появление в этом доме — как глоток свежего воздуха для моей милой графини, она прямо помолодела, вернулась былая стать, — он повернулся и улыбнулся Выбровской, не выпуская руку Гарнидупса из своей, — а ваша сестра — самая очаровательная девушка, которую мне посчастливилось встретить в жизни. Хочу признаться, в ней столько нежности, здравого рассудка, а главное — чистоты, прекрасной девичей чистоты, которую, увы, почти утратили наши барышни. Надеюсь, наша встреча перерастёт в настоящую мужскую дружбу.
«Прямо сыплет комплиментами, графиня так и сияет, да и Альэра моя залилась румянцем смущения. Очевидно, что Люциан уже успел пообщаться с ней и она весьма довольна их общением. Да пожалуй, можно и больше сказать, видя как подрагивают её руки. Помоему, он вызвал в её сердце симпатию» эта мысль странно смутила Гарнидупса. Вечер прошёл в чудесной обстановке полного доверия и доброжелательности. Никаких подводных камней и тем более недомолвок ни с чьей стороны небыло, будто эти люди знали друг друга сотни лет и их связывало нечто большее, чем атмосфера этого дома. «Сколько мне отмерено в этой жизни? Что меня ждёт? Какие встречи предстоят мне? Но как прекрасно просто жить! Спасибо господу за это счастье!» засыпая, думал Гарни.