Тринадцатая королева
Шрифт:
— Ну? А ты? — Абрэмо вытер меч о траву и подошёл к Матео, который, отправленный ядом, уже не мог держаться на ногах. — На что же ты надеялся? Что будешь трахать мою жену, а я не узнаю?
— Если бы ты с ней нормально обращался… она бы тебе никогда… не изменила… — с трудом проговорил Матео, у которого путались мысли и уходило сознание. Он уже не мог держать голову прямо, она безвольно свесилась ему на грудь, из-за чего голос звучал глухо.
— Послушай меня ты, урод, — Абрэмо подскочил к Матео и рванул его за волосы так, чтобы он смог посмотреть на него. — Я сначала убью тебя, потом убью её, а потом уничтожу всю её семейку, вместе со всеми мелкими отпрысками, что они там наплодили, до седьмого колена…
— Конечно, ты убьёшь меня, — Матео вдруг
Сознание покинуло Матео, он захрипел и провалился на бок.
— Что ты знаешь? — заорал Абрэмо, тряся Матео. — Говори мне, урод, что тебе известно?!
— Армия на стороне своей королевы, — еле слышно прошептал Матео, не в силах открыть глаза. — Даже не пытайся…
Речь менестреля оборвалась, больше он ничего сказать не смог. В отчаяном бессилии Абрэмо размахнулся и одним ударом отрубил голову Матео, лицо которого исказилось предсмертной гримасой.
Король постоял немного, пытаясь прийти в себя, потом оглянулся на два трупа и глубоко вздохнул. Убив менестреля, он, конечно, почувствовал некоторое облегчение, но смерть шута мало что дала. Нужно было что-то решать с Леонеллой, и решать осторожно, потому что не так страшно потерять доверие народа, как преданность армии.
«Если Королеву поддерживает армия, то она сильнее, чем я предполагал до сих пор, — рассуждал про себя Абрэмо, направляясь к месту, где он оставил коня, — и было бы лучше всего, если бы эта шлюха умерла от чего угодно, только не насильственно. И уж конечно, ничего не выйдет с объявлением её ведьмой, этот поворот событий уже упущен. Нужно подумать, что с этим сделать, но сначала наказать её как следует!»
***
— А вот и ты, дорогая! — Лео вздрогнула — не ожидала услышать резкий оклик. Она так и застыла посреди своей опочивальни, не в силах сдвинуться с места. Почему-то она была уверена, что и в этот раз всё обойдётся, и успела отстранённо порадоваться, что ещё не сняла королевские наряды. — Ты стала необычайно набожной последнее время, тебе не кажется? Что же за грехи ты так старательно замаливаешь?
Тон Абрэмо не сулил ничего хорошего. Он был безупречно вежливым, подчёркнуто спокойным, но Лео отчётливо слышала в нем свист хлыста и буквально физически чувствовала боль кожей.
— Все мы грешные дети Господа нашего, Ваше Величество! Я молюсь о наследнике и о вашем благополучии…
— Да неужели? — заламывая руки, воскликнул король. — А я вот хотел составить тебе компанию в этом благом деле! Но странность в том, что… тебя в храме не было!
— По всей видимости, мы разминулись, — отступая на шаг, она почтительно склонила голову. Лео понимала, её сегодня ничто не спасёт от побоев. Абрэмо неожиданно объявился после довольно долгого отсутствия — «по государственным делам» — и приехал он в самом мрачном расположении духа. С недавних пор, если король находился в городе, он пристально следил за своей женой, везде следовал за ней по пятам, пытался уличить в лекарстве или собирании трав, а может, узнал о её чувствах к Матео и старался выследить влюбленных. Лео так устала от всего этого, что иной раз готова была бросить правду ему в лицо — она любит менестреля и ненавидит его, Абрэмо, ненавидит его жестокость и желание видеть вокруг виноватыми всех, кроме себя. Хотя как иначе, Абрэмо бы не был королем, будь он нормальным человеком.
— По-моему
У Лео похолодела спина, и скорее всего, в глазах отразился весь ужас её положения, страх за Матео, но почувствовала она внезапно некоторое облегчение. Последние недели она была так влюблена, ей было так хорошо с Матео, они не могли оторваться друг от друга, старались провести вместе каждую секунду, когда это было возможно, и наверное, потеряли осторожность.
Кажется, все это отразилось в её паническом взгляде, который она не успела спрятать, и в глазах Абрэмо вспыхнул нешуточный гнев:
— Значит, это правда, — угрожающе начал он, сильнее смыкая пальцы на её подбородке, причиняя боль, словно его пальцы свело от негодования. — Я не хотел верить, никого не слушал, а получается — зря?
Лео замотала головой, испугавшись его тона. Раньше, как ей казалось, Абрэмо, избивая её, где-то в глубине души испытывал чувство вины из-за своей жестокости, но сейчас она поняла, что он полностью даст волю своим чувствам. Он с силой отпихнул от себя Лео так, что она чуть не упала и свирепо смотрел на неё, не отрывая взгляда.
— Это так?!
— Нет! — выдохнула Лео, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Меня снова оболгали, мой король!
Абрэмо стремительно приблизился к ней. Хоть она и пыталась незаметно отступить от короля как можно дальше, и толкнул её в грудь так, что Лео, неудержавшись на ногах, упала на ковер.
— Ты не только шлюха и еретичка, но еще и лгунья! — заорал он, и в его руке появился хлыст. — Я видел тебя в лесу!
Каждое слово рассекало воздух щелчком хлыста, резало кожу ног, спины, предлечий, но Лео, лишь вскрикнув пару раз, в какой момент даже перестала чувствовать боль. Он всё-таки выследил ее, хотя Лео каждый раз тщательно продумывала свои отлучки и использовала свой спектакль с переодеванием. Ей так долго везло, что она потеряла бдительность, да и не могло это длиться вечно. Леонелла совсем запуталась — с каждым днем всё труднее было скрывать свои чувства, видеть Матео и всей душой желать прикоснуться к нему, а после встречаться с королем, терпеть его издевательства и чувствовать себя использованной. После того, как она поняла, что бывает с женщиной, когда мужчина по-настоящему любит, ей труднее стало терпеть побои, с каждым днем в ней росло тёмное чувство ненависти и презрения к человеку, которого когда-то она добровольно назвала мужем. Она ненавидела его за жестокость, ненавидела себя за трусость и предательство, и любила своего менестреля, так неистово и самозабвенно, как только может любить изголодавшаяся по теплу и ласке душа. А теперь наверное её убьют.
«Если он видел меня в лесу… значит, видел и Райэля! Боже, его, наверное, уже схватили… Всё напрасно… Как он узнал?..»
Хлесткие удары хлыста сыпались на неё с тем остервенением, которое только может испытывать обманутый мужчина. По самолюбию короля Лео несомненно нанесла огромный урон — может быть, если бы она стала кричать, плакать, умолять, оправдываться, это смягчило бы Абрэмо, но она только обречённо терпела изливавшуюся на неё ярость, оглушенная пониманием свалившейся на них с Матео катастрофы, и лишь иногда тихонько всхлипывала, когда хлыст особенно глубоко рассекал кожу, тем самым подтверждая слова короля.
— Ваше Величество, у вас всё хорошо? — сквозь пелену боли и ужаса услышала Лео родной голос служанки Пэпы. — У вас там будто что-то упало, помощь не нужна?
— Поди вон! — остервенело крикнул Абрэмо, но Лео вдруг словно проснулась, вынырнула из ступора. Она ухвалилась за этот родной голос, как за последнюю возможность выжить.
— Пэпа, помоги! — ей казалось, что она крикнула, но на самом деле из горла вырвался лишь рваный хрип, будто её шею сдавило невидимой удавкой. — Помоги! — удалось выкрикнуть Лео прежде, чем сознание покинуло её, погрузившись в небытие.