Тринадцатый Койот
Шрифт:
Хайрам хмыкнул. “Это не то место, где можно полностью расколоться. Убить этих щук было бы все равно что прихлопнуть скитер.”
Позади них Уэб, Тэд и Диллон заворчали в знак согласия. Мужчины были голодны, но в этом должен был быть какой-то спорт. Они двинулись дальше, минуя аптеку и небольшое кафе. Горожане наблюдали за ними, настороженно относясь к новичкам. Оникс-Бэнкс вряд ли был местом назначения для туристов.
“Может быть, нам стоит зайти в аптеку”, - сказал Тэд. ”Принеси нам немного настойки опия".
Гленн сердито посмотрел на него. “Койоты получают кайф от охоты”.
“Хорошо, босс. Просто мимолетная мысль.”
“Сегодня вечером они будут много пить, чтобы отпраздновать, как только у нас будет что отпраздновать”.
Хайрам указал. “Посмотри туда. Возможно, я нашел именно то, что нужно.”
Стая смотрела на открытую полосу земли на востоке, вдали от городских улиц. Там была небольшая роща деревьев, расположенная на фоне ручья, окаймленного черным камнем. В центре поляны стояла большая квадратная палатка. Веревка и металлические колья удерживали холст, а в верхней части входа висело деревянное распятие, выкрашенное в белый цвет. Впереди был припаркован фургон с платформой. Там были привязаны несколько лошадей и пара мулов, ожидавших своих хозяев.
Гленн ухмыльнулся. “Адские колокола”.
“Ранее мы проходили мимо часовни”, - сказал Уэб. “Почему они здесь, когда они могли бы быть в своей церкви?”
“Это палаточное пробуждение”, - сказал ему Хайрам. “Сообщество само по себе. Вероятно, мормоны. Они мигрируют сюда с 48-го года.”
“ Черт, ” сказал Тэд. “Я слышал, что эти парни женятся на шести, семи девушках за раз”.
Диллон покачнулся в седле. “К черту лауданум, пошли!”
Мужчины рассмеялись. Гленн щелкнул вожжами и взвыл. Велиал в ярости вел других лошадей, их копыта были подобны ударам грома, когда они выезжали на извилистую тропу, пыль кружилась вокруг их тел призрачными клочьями. Кровь пульсировала в черном сердце Гленна. Волосы на его мышцах встали дыбом, утолщаясь от предвкушения, и психоделическая краснота заиграла в его радужках.
Охота продолжалась.
Добравшись до палатки, они выпрыгнули из седел, приземлившись на корточки, их руки свисали вниз, как у обезьяны, пальцы скрючены, ногти щелкают. Они вытащили свои охотничьи ножи. Гленн подумал о своем хлысте, но решил на этот раз быть более практичным. Привязанные к коновязи вьючные животные прихожан зашевелились в присутствии койотов. Гленн махнул Диллону и Уэбу на одну сторону палатки, а Хайрам и Тэд обошли другую. Гленн вышел из-за угла. Отсюда он чувствовал запах прихожан. Внутри проповедник разглагольствовал о еще одном толковании Библии, что-то о грехе, проклятии и всем том, ради чего жил Гленн. Как только каждый из койотов оказался на месте, Гленн дважды щелкнул языком. Стая прыгнула по его сигналу, прорезала брезент и ворвалась внутрь. Затем они прорвались сквозь стадо.
Гленн бросился через заднюю часть сцены и подошел к проповеднику сзади. Он ударил его ножом в спину, вонзив лезвие в почку мужчины, и когда тот завалился в агонии, Гленн вытащил нож, поднес его к горлу проповедника и вскрыл его в красном тумане. Схватив проповедника за волосы, Гленн отбросил нож и вонзил пальцы в разрез на его шее. Проповедник попытался закричать, но это только заставило пузыри крови выскочить из его открытого горла. Его открытые артерии налились алым. Удлиненные когти Гленна вонзились в мясо, одним выпадом вырвав трахею, и он вонзил в нее свои клыки, мотая головой взад-вперед, как собака-птица, пойманная на удочку. Дымящаяся плоть стекала с его подбородка. Брызги крови украсили его бакенбарды. Он потянул за каждый конец шеи и оторвал проповеднику голову.
Прихожане бросились к отверстиям в палатке, некоторые топтали друг друга в попытке убежать. Матери прижимали к себе своих визжащих детей. Несколько человек дали отпор койотам и были немедленно убиты за свои усилия. Один мужчина вытащил пистолет, но Уэб бросился на него и перерезал мужчине запястье, отделив его руку с пистолетом от тела. Крики наполнили палатку тошнотворной какофонией. Тэд вскрыл живот молодому человеку и зарылся лицом в его внутренности, лакая, пережевывая и фыркая в луже кишок. Хайрам бросил старую женщину на пол лицом вниз и сел на нее, царапая ее спину волчьими когтями. Кожа покидала ее тело трепещущими влажными лентами. Диллон схватил двух подростков — судя по виду, братьев и сестер — и ударил их головами друг о друга. Их черепа разлетелись вдребезги, как яичная скорлупа, и когда они упали на землю, он запрокинул голову и завыл. Гленн даже не мог видеть Веба. Все, что он видел, был великолепный кровавый туман, где гигантский человеко-зверь танцевал в очередном неистовом увечье. Дети плакали. Полетели тела. Женщина схватилась за кровоточащий обрубок на том месте, где была ее нога, а маленького мужчину вырвало кровью, в то время как мальчик-подросток рядом с ним лежал, только что обезглавленный, но все еще дергающийся.
Оглядев перепуганную толпу, Гленн заметил мужчину, скорчившегося на полу и держащего на руках девочку-подростка. Он чувствовал, что они были отцом и ребенком, и это только возбуждало его еще больше. Он прыгнул со сцены, костяные шпоры зазвенели, когда он ударился о землю, и его жертва отпрянула назад. Гленн щелкнул челюстями и сделал выпад, оторвав мужчину от своей дочери, а когда отец попытался сопротивляться, Гленн схватил его за ногу и наступил на колено, пока оно не хрустнуло. Он вывернул ногу, как штопор, разорвав ее пополам, раздробленная коленная чашечка выскочила из сухожилия. Мужчина побледнел от шока. Он дрожал там, в грязи, беспомощно наблюдая, как Гленн вцепился зубами в платье своей дочери и разорвал его, обнажив набухающие груди и бледный живот. Девушка закричала, покраснев, когда Гленн сорвал с нее нижнее белье, его когти царапали внутреннюю сторону ее ног, проливая кровь. От запаха девственной пизды у него пошла пена изо рта. По ее запаху Гленн понял, что у нее только что наступили месячные. Он расстегнул брюки и сильно надавил на бедра девушки, и ее таз затрещал и сломался, когда он вошел в нее. Она закричала, но громче всех кричал ее отец. Бедняге не пришлось бы долго смотреть. Как только Гленн покончит с девушкой, он выколет мужчине глаза и будет лакомиться ими, как виноградом.
Большая часть прихожан погибла от их рук, лишь немногие спаслись в лесу. Койоты пировали и отрывали мясо, чтобы приготовить вяленое мясо и ремни. Женщины и дети подвергались домогательствам и изнасилованиям. Как только койоты насытились, они вышли из палатки и вышли в прохладный сумеречный свет. Тлеющее красное солнце выглянуло из-за горизонта и скрылось за горизонтом, на оранжевом небосводе вырисовался силуэт стаи ворон, и Хайрам подошел к своей лошади и вытащил свой Вессон из седельных ножен. Сначала он застрелил мулов, и они издали предсмертный рев, отчего лошади прихожан встали на дыбы.
Он убил и их тоже.
ГЛАВА VI
ДАЛЕКОЕ СИЯНИЕ Марса отражалось в глазах Лютера Бирна, когда он смотрел в космос. Сегодня вечером красная планета казалась раздутой, отягощенной дурным предзнаменованием. Бирн не знал о происхождении этого предзнаменования, да и не хотел знать. Какая бы беда ни ждала его — будь то чума, пожар или голод, — это его не касалось. Он чувствовал Марс, даже когда не мог его видеть, но сегодня вечером он был достаточно ярким, чтобы заметить его невооруженным глазом; во всяком случае, невооруженным глазом. Не у всех было его обостренное зрение.
Скорчившись в пшенице, он перевел взгляд на овец Макмиллана. Они стояли в высокой траве, не подозревая об опасности, несмотря на то, сколько их сородичей было убито, сражено теми самыми зверями, которых Бирн должен был остановить. Он задавался вопросом, знал ли старик Макмиллан, что винтовка была выставлена напоказ, предложил бы он такую же сумму денег за услуги Бирна? Он должен был взять с собой Винчестер и капканы. Ни один другой волк на территории не смог бы остановить хищников от отлова скота без таких инструментов. Но у Бирна были свои инструменты, которые фермеры, нанявшие его, никогда не могли понять. Они бы просто назвали это колдовством, и, в некотором смысле, это может быть даже правильно. За свои тридцать с лишним лет Бирну приходилось иметь дело с оружием, чтобы иметь дело с людьми, но никогда с волками. В этом просто не было необходимости.