Тринадцатый свиток. Том 2
Шрифт:
– Дайте ваши документы, – женщина плотно сжала свои пухлые губы и сдвинула красиво очерченные брови.
Я покорно стала рыться в комоде, где в ящике лежала моя метрика, паспорт, и удостоверение о том, что я работала в театре и получаю пенсию. Мне хотелось спросить, кто они и какое право имеют…
Но язык прилип к нёбу, и я промолчала.
Мужчина, при виде которого меня охватывала непонятная дрожь, хотя он выглядел обычно, принял из моих рук бумаги. Я посмотрела на него внимательней. Крепкий, гладко выбритый подбородок, темные, пронизывающие глаза,
– Вы что, ещё с царским паспортом ходите? Давно уже пора было его сменить на трудовую книжку, если не хотите неприятностей. Завтра же идите с документами в милицию, там оформите всё, как надо, – он вернул паспорт.
Тут они оба, не сговариваясь, направились к дверям. Я поспешила за ними, и уже было, совсем закрыла дверь, как женщина, придержав её и повернувшись ко мне вполоборота, уронила:
– К завтрашнему дню перенесите свои вещи в дальнюю комнату, мы вас будем уплотнять, – и она, небрежным жестом сунула мне какую-то бумажку, которую я не удержав, уронила на пол.
– Как это? – спросила я в недоумении, но они уже спускались по лестнице и не удостоили меня ответом.
Вот это новость! Уплотнять. Почему?! Это же моя собственная квартира, мне её папенька подарил. У меня и все документы есть. После ухода нежданных гостей у меня вдруг проснулось красноречие.
И чтобы узнать больше об уплотнении, я решила посетить соседку, которая была в курсе всех дел. Я поднялась на этаж выше, откуда время от времени раздавалась игра на фортепьяно, доказывающая, что в квартире кто-то продолжает жить, и даже наслаждаться искусством.
Мне открыла дверь пожилая женщина, в накинутом на плечи ажурном пуховом платке и в стёганом длинном халате. Я знала её около десяти лет, и хотя мы мало общались, но отношения между нами сложились дружеские. В прошлом – жена одного из известных издателей и преподавательница музыки в пансионе благородных девиц. Теперь муж умер, дети разъехались, и соседка оставалась одна, вместе с кошкой, круглая голова которой сейчас выглядывала у неё из-за пазухи. Она любезно распахнула двери и жестом пригласила войти меня внутрь.
Комнатка, где она проживала, раньше была комнатой прислуги и имела выход на черную лестницу, чтобы прислуга могла выйти из дома, не оскорбляя хозяйских глаз своим видом. Но, по-видимому, отсутствие больших хором, не смущало мою соседку, потому что, и убирать и отапливать комнатку, было легче. Возле окна я заметила печку-буржуйку, от которой распространялось уютное тепло.
Я стала рассказывать ей про сегодняшних посетителей, про «уплотнение» и выразила своё возмущение по поводу противозаконного посягательства на мою собственность.
Соседка даже рассмеялась от моей наивности!
– Какое вы ещё в сущности, дитя! Неужели вам ещё ничего не понятно об этой власти? Ни в коем случае не перечьте им и не пререкайтесь. Забудьте о законах, по которым мы жили раньше. Я удивляюсь, почему вы вообще продолжаете оставаться здесь? Да ещё с вашей родословной! Вот, что я вам скажу, милая,
– Б-благодарю… – только и смогла вымолвить я, совершенно ошарашенная такой информацией.
Вернувшись в свою холодную, но такую родную комнату, я обвела её глазами, на которые тотчас же, навернулись слёзы. Отдать мою квартиру… Чужим людям, которые так нагло ворвались ко мне, вчера?! Они будут пользоваться моими шкафами и даже моей кроватью! Я же не могла сама перетащить мою большую кровать в дальнюю комнату, где были только зеркала и станок.
Тут меня охватило лихорадочное состояние, и я стала выкидывать всё из шкафов и выгребать из ящиков. Оказалось, что у меня так много вещей! Без разбора я зашвыривала их в мою танцевальную комнату, которой теперь предстояло стать жилой. И через несколько часов там были уже все мои вещи, включая небольшой диван, трюмо и столик с двумя стульями, которые я сумела-таки затащить к себе.
Затем я занялась подготовкой саквояжа. Признаюсь, поначалу я нашла слова моей соседки чересчур паническими, но потом, сопоставив свои наблюдения и отрывочные сведения, которые долетали до меня за время моего уединения, я согласилась с ней и решила последовать её совету.
У меня было три саквояжа. Большой, средний и маленький. Решив выбрать большой, я попыталась втиснуть в него пальто и шубу, памятуя о том, как опасно сейчас носить дорогие вещи. Но шуба не влезала, и я оставила её, чтобы надеть на себя, если придётся покинуть квартиру. Не будут же меня грабить всегда и везде!
Через некоторое время в саквояже лежало туго свернутое пальто, два теплых костюма, темно-синий кашемировый и персиковый, нарядное платье с кружевами, несколько пар чулок, бельё, теплые ботики и изящные туфли с пряжками. А также шелковая японская шаль стального цвета с яркими цветами, меховая горжетка, которую я не смогла продать, плоская шляпка с вуалькой и бархатный мешочек с драгоценностями. В мешочке лежали жалкие остатки моего прежнего дамского богатства, рубиновое ожерелье, серебряный набор – серьги, перстень и колье с изумрудами и сапфирами, которые так шли к моей бледной коже и голубым жилкам вен на руках, и ещё пара перстней с бриллиантами.
Но вот подарок неизвестного поклонника из императорской семьи я не захотела положить вместе со всем, почему-то мне подумалось, вдруг саквояж вырвут из рук или потеряю его, то хоть что-то должно остаться. Поэтому я завязала его в тряпочку и пока повесила на шею, как талисман.
Взяв неожиданно тяжелый саквояж, я поднялась по лестнице и оставила его у соседки, похвалившей меня за благоразумие.
Вернувшись домой, я оглядела квартиру, выглядящую чужой и опустошенной, затем без сил упала на наваленные, как попало, вещи и заснула.