Тритон ловит свой хвост

Богданов Борис Геннадьевич

Лойна давилась, её лицо исказилось от ужаса.

— Быстро!

Сорби вскочил с дивана, подхватил Лойну под руку, потащил в умывальню.

— Ой, что со мной… — простонала Лойна, и её вырвало. Сорби дотащил её до ванны, нагнул над ослепительно чистым фаянсом. Лойна содрогалась от рвоты. Сорби открыл воду, набрал стакан. Когда Лойна чуточку успокоилась, сунул стакан ей в лицо:

— Пей!

— Зачем?

— Пей, я сказал! — приказал Сорби. — А теперь — два пальца в рот.

— Я не хочу… — простонала Лойна.

— Быстро!

После

трёх стаканов девушка немного пришла в себя. Умывшись, сидела на краю ванны и качалась из стороны в сторону. Сорби даже стало её жалко.

— Я такая испорченная, да? — произнесла, наконец, она.

— Нет, — сказал Сорби. — Ты просто выпила лишнего.

— Это пройдёт, я не умру?

— От этого не умирают, — ответил Сорби. — Наверное. Теперь, — он ненадолго задумался, — раздевайся и ступай спать.

— А… ты? — спросила Лойна, послушно стаскивая платье через голову.

Сорби сглотнул. У Лойны оказалась очень маленькая грудь, куда меньше, чем на тех картинках, но при этом гораздо красивее.

— На! — Он сунул ей в руки халат.

— А ты? — повторила Лойна, покачиваясь.

— Я приберу тут пока, — ответил Сорби.

Он быстро вымыл пол, прополоскал и повесил сушиться очень маленькое синее с отливом, — и как она в него только влезла? — платье и вышел в покои.

Лойна спала, раскинувшись на диване. Ей хватило сил стянуть колготы, и они валялись тут же, на полу. На девушке остались только узенькие трусики; халат лежал на спинке кресла. Сорби постоял, глядя на неё и слушая своё хриплое дыхание, потом ему стало стыдно. Он укрыл Лойну халатом, выключил свет и тихо вышел, прихватив со стола полупустую бутылку.

В леднике второго номера обнаружилось копчёное мясо и острые маринованные овощи. Сорби налил вина, выпил, зажевал мясом, не чувствуя вкуса. Перед глазами встало девичье тело. Накатило возбуждение: она здесь, за стенкой, она не скажет ничего против, она сама хотела! Она и не вспомнит! Сорби даже привстал с дивана… и плюхнулся обратно. Ему привиделось, как он пристроится к мягкому, безвольному телу, и как… не сможет попасть. Он даже помотал головой, отгоняя наваждение. Так нельзя, неправильно, он не дрянь из подворотни, и Лойна тоже! Нет, он не такой, но хотя бы посмотреть он может? Чувствуя себя последним подонком, Сорби крадучись выбрался в коридор и приоткрыл дверь в номер первый.

Лойна, маленькая и беззащитная, лежала теперь на животе, закутавшись в халат; рука свесилась с дивана и раскачивалась вместе с вагоном. Халат скрывал её почти всю, из-под полы выглядывала ступня левой ноги и нога правая до половины бедра. Луч солнца из окна облизывал подколенную впадину. Сорби захотелось быть этим лучом, но тут Лойна завозилась и перевернулась на спину, халат сполз на пол — и Сорби с горящими ушами выскочил за дверь.

Что на него нашло? Чего он испугался, ведь Лойна спит и, наверняка, спать будет ещё долго? Он для этого и пошёл в номер первый: полюбоваться, но сбежал, как… как…

Сорби допил

бутылку, но так и не придумал, с кем должен себя сравнить. В голове шумело, вагон качало, и незаметно для себя он погрузился в сон. Проснулся от стука; явилась давешняя поездная девица с ужином. Пока она расставляла на столе приборы, он пялился в окно, кожей чувствуя её насмешливые взгляды. Конечно, в номере первом она побывала раньше! Пришла злость: кто она такая, что она себе позволяет? Сорби хотел повернуться, сказать что-то резкое, но тут щёлкнула входная дверь, и он с облегчением перевёл дух. Ничего бы он ей особенного не сказал, только выставил бы себя дураком.

От вина болела голова, но не сильно. Сорби с аппетитом поужинал и окончательно завалился спать.

Наутро они встретились в коридоре. Лойна была бледна, только уши алели сквозь чёрные волосы. Она прятала глаза, смотрела неотрывно в окно, потом развернулась к Сорби и тихо сказала:

— Спасибо.

Подалась вперёд и легко коснулась губами его щеки.

— За что? — зачем-то спросил Сорби.

— За то, что…

Лойна не договорила, потупилась и ретировалась в номер первый.

Глава 10

Ближе к обеду пейзаж за окном изменился. Стало ясно: дельта Великой реки уже близко. Сорби прилип к окну; он сам вырос на реке, но одно — твоя речка, полсотни шагов шириной, которую можно переплыть на одном дыхании, другое — рукава и протоки Великой. Мосты следовали один за другим, от блеска воды рябило в глазах. Изредка русла затенялись камышовыми зарослями высотой в несколько человеческих ростов. По берегам заводей и проток теснились причалы каменные и деревянные и просто мостки. Сновали лодки и катера. Потом поезд вырвался на простор. За окном раскинулся обширный залив; ветер морщил волну, качал понтоны и плоты; словно иголки торчали из воды многочисленные сваи.

В дверь постучали. Сорби не успел ответить, как ворвалась Лойна. Сегодня она снова надела походное, но выглядела ничуть не хуже, чем вчера. Девушка раскраснелась, на лице цвела улыбка. Глаза горели.

— Смотри! — потребовала она.

— Куда? — в недоумении уставился на неё Сорби.

— Да туда же! — Лойна ткнула пальцем в сторону окна. — На залив смотри!

Сорби честно обернулся к окну. Сейчас поезд двигался по подвесной дороге, проложенной через залив. Берега скрылись в дымке и лишь чуть угадывались на горизонте.

— Смотрю, — пожал плечами Сорби. — Что я должен увидеть?

— Цепочки плотов видишь? — Лойна наклонилась ближе, коснулась его плечом. — Там выращивают моллюсков, и я… меня… — Она смутилась и отодвинулась. — Меня приняли на отделение аквакультуры. Я тоже стану их разводить!

— Нырять и собирать?

— Нет, что ты, этим занимаются простые рабочие, — улыбнулась Лойна. — Управление, выведение новых сортов, там много всего… Я всегда мечтала об этом, и вот!

— А меня приняли учиться на расчислителя, — сообщил Сорби.