Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина. Книга 2
Шрифт:
«Может показаться, что большевики слишком много времени уделяли делу борьбы с оппортунистическими элементами в партии, что они переоценивали их значение. Но это совершенно неверно. Нельзя терпеть в своей среде оппортунизм, как нельзя терпеть язву в здоровом организме. Партия есть руководящий отряд рабочего класса, его передовая крепость, его боевой штаб. Нельзя допускать, чтобы в руководящем штабе рабочего класса сидели маловеры, оппортунисты, капитулянты, предатели. Вести смертельную борьбу с буржуазией, имея капитулянтов и предателей в своем собственном штабе, в своей собственной крепости, – это значит попасть в положение людей, обстреливаемых и с фронта, и с тыла. Не трудно понять, что такая борьба может кончиться лишь поражением. Крепости легче всего берутся изнутри». Такова «фронтовая» точка зрения Сталина
За заголовками «Курса» стоит мумифицированная история, длинный перечень догм. В конечном счете все они должны подчеркнуть одну из главных идей сталинизма: все решается «наверху». Привычные слова – «указание товарища Сталина», затем Хрущева, Брежнева – означали: не сомневаясь, исполнять распоряжение «сверху». Власть всегда права. Вождь не ошибается. Даже самодержцы не требовали такого бездумия.
Реальные события и факты в «Кратком курсе» сплошь и рядом перемежаются высохшими мумиями сталинских представлений. Вот лишь некоторые из них.
Одна из таких мумий догматизма – абсолютизация революционных скачков и отрицание роли реформ. «Чтобы не ошибиться в политике, надо быть революционером, а не реформатором». Такая глубоко ошибочная методологическая установка оправдывала волюнтаризм, силовые решения, заранее давала право «вождю» на любые радикальные шаги, которые он считал нужными. Такой, например, как переход «к политике ликвидации, к политике уничтожения кулачества как класса». «Революционный», скачкообразный волюнтаризм Сталина был освящен «Кратким курсом» как высшая марксистская истина. Сами слова «реформа», «эволюция» были синонимами враждебного, чуждого, уцененного историей.
Еще одна мумия догматизма – утверждение о том, что экономика СССР – это вершина совершенства в сегодняшнем мире. В нашей стране, провозглашал «Краткий курс», производственные отношения «находятся в полном соответствии с состоянием производительных сил… поэтому социалистическое производство в СССР не знает периодических кризисов перепроизводства и связанных с ним нелепостей». Что касается «нелепостей» перепроизводства, то действительно Сталин приложил свою руку к тому, чтобы этого никогда у нас не было. Однако перманентное состояние нехваток, унизительного товарного дефицита, низкого качества продукции, производства, ориентированного лишь на количественные показатели, возводились в ранг закономерности.
Можно перечислить множество подобных мумий догматизма, но я назову еще лишь одну. Сталину удалось (и это неоднократно подчеркивалось в «Кратком курсе») создать устойчивое впечатление, нет, скажу сильнее – сформировать мировоззренческую установку у советских людей, что все неудачи, провалы, трудности связаны лишь с деятельностью многочисленных «врагов народа», от которых наконец начали решительно и широко избавляться с 1937 года. «Краткий курс» не скупится на эпитеты в адрес старых коммунистов, «ленинской гвардии», творцов Октября: «банда врагов», «подонки человеческого рода», «троцкистско-бухаринские изверги», «белогвардейские пигмеи и козявки», «ничтожные лакеи фашистов» и т. д. Обязательный для всех учебник наставлял миллионы большевиков и беспартийных: «Нужно, чтобы члены партии были знакомы не только с тем, как партия боролась и преодолевала кадетов, эсеров, меньшевиков, анархистов, но и с тем, как партия боролась и преодолевала троцкистов, «демократических централистов», «рабочую оппозицию», зиновьевцев, правых уклонистов, право-левацких уродов и т. п. Нельзя забывать, что знание и понимание истории нашей партии является важнейшим средством, необходимым для того, чтобы обеспечить революционную бдительность членов партии». Главному творцу «энциклопедии марксистских знаний» требовалось, чтобы все жили в напряжении, ожидании вылазок врага, постоянной настороженности по отношению к окружающим, сослуживцам, коллегам: «Враг не дремлет!»
Помимо тех общих параметров, которые были заданы авторам «Краткого курса» в 1937 году в письме «Об учебнике истории ВКП(б)», Сталин позаботился и о максимальной антитроцкистской направленности «труда». Где только можно, в текст «внедрялся» Троцкий. Например, в фрагменте: «Как установлено теперь процессом антисоветского «правотроцкистского блока» в 1938 году, мятеж «левых» эсеров был поднят с ведома и согласия Бухарина и Троцкого и являлся частью
Всем содержанием «труда» люди готовились, воспитывались на том, чтобы смотреть на окружающий мир глазами Сталина, видевшего едва ли не в каждом третьем гражданине Отечества «сомнительного субъекта», «двурушника», «притаившегося врага». Замечу вместе с тем, что «Краткий курс» был достаточно популярен в стране не только потому, что пропагандистский аппарат в духе указаний Сталина сделал его «главной книгой» общества на многие годы, но и потому, что ее предельно примитивное, схематическое изложение было доступно многим людям, все больше привыкавшим к тому, что за них думают, и довольствовавшимся этой убогой духовной пищей.
Догматические мумии оказались весьма простыми и понятными (за исключением второго параграфа четвертой главы). Не нужно было рыться в первоисточниках, литературе, а главное – не нужно напряженно размышлять: все разложено по политическим нишам, все действующие лица окрашены в соответствующие цвета (а их, этих цветов, здесь лишь два), везде даны ясные однозначные оценки. По предложению Сталина авторы позаботились, чтобы каждая глава завершалась «Краткими выводами», написанными в стиле политических инструкций. Остается лишь заучить «разжеванные положения». Такая книга стала основным орудием активного насаждения догматического мышления в партии и стране. Так, мумии-антиистины перекочевывали из книги в общественное и индивидуальное сознание. Отныне вся система политического образования и партийного просвещения на долгие годы была основана на «Кратком курсе», доносившем до сознания миллионов людей грубо деформированные фрагменты ленинизма. Едва ли стоит удивляться, что и сегодня так много приверженцев «вождя»! «Краткий курс» сыграл здесь не последнюю роль.
По сути, кроме узкого круга людей – ученых, интеллигентов, – поколения 30-х и 40-х годов не знали марксистской теории. Зато «Краткий курс», чьим автором скоро стал считаться сам «вождь», был буквально «нафарширован» сталинскими цитатами. Например, последние три главы «Курса», объемом немногим более семидесяти страниц, содержат более шести десятков (!) упоминаний, цитат, выводов Сталина. Сам автор «Краткого курса» сделал себя и главным его «героем». Выступая 1 октября 1938 года перед пропагандистами Москвы и Ленинграда в связи с выходом «труда», Сталин проводил свою магистральную мысль: без учеников Ленина (конечно, «вождь» имел в виду лишь себя), которые били в «одну точку», он не уверен, была бы ли Советская власть. Рекомендовал изучать «Краткий курс» вместе с «книгой товарища Сталина «Об основах ленинизма», которая дает все основное». «Краткий курс» Сталин назвал «манифестом – песнью песней марксизма». Учитывая состав совещания, не преминул предупредить, что мы «часть интеллигенции не воспитывали; ее завлекли в свои сети иностранные разведки. Это добыча иностранных разведок». Наставляя пропагандистов, как использовать «манифест», Сталин одновременно предостерегал от вольнодумства, которое может кончиться лишь «сетями иностранных разведок». Отныне «Краткий курс» стал сталинским цитатником, по которому проверялась ортодоксальность и политическая надежность каждого.
Подобная идеологическая пища, догматическая и антиисторическая по своему содержанию, вела к духовному обнищанию, теоретическому упрощению и примитивизму. Сталин удобрил почву для взращивания обширной прослойки элементарно мыслящих людей, из которых непрерывно рекрутировались карьеристы, доносчики, ревностные службисты, бездумные исполнители. Именно эта прослойка пополняла бюрократический аппарат, карательные органы, ряды функционеров разных уровней. Маленков, как свидетельствует его архивный фонд, пропустил «через себя» многие тысячи людей, назначавшихся на партийную работу (выбирали на пленумах автоматически), в органы внутренних дел, аппарат министерств. Критерием идейной, теоретической зрелости служили отсутствие «компроматов» со стороны органов и работа над сталинской «настольной книгой». Некоторых людей вызывали в Москву для беседы. Сам Маленков, с одутловатыми щеками, важный, развалившись в кресле, или чиновник по его указанию среди задаваемых вопросов обязательно подбрасывали и один-два из «Краткого курса» или других сталинских работ: