Триумвиры
Шрифт:
Сальвий обходил каждый день кварталы ремесленников и возбуждал их к насилиям, по приказанию Клодия.
Вождь, возвратившись к частной жизни, продолжал держать нобилей в страхе.
В этот день Сальвий делал обход раньше, — нужно было сопровождать Клодия за город на концию.
Подходя к Эсквилину, он услышал яростные крики, хохот и, когда попал в полосу садов, остановился: десятка три пролетариев хохотали возле опрокинутой лектики (рабы, очевидно, разбежались); бородатый муж, в тоге с пурпурной каймой, бешено отбивался кулаками от нападавших на него людей. Забрызганный грязью, он кричал:
— Подлые разбойники! Разве вы — римляне? Нет, рабы и насильники! Пусть поразит вас Юпитер за оскорбления, нанесенные высшему магистрату!..
Но толпа не слушала, швыряя в него комьями грязи и камнями. «Бибул», — узнал Сальвий магистрата и, усмехнувшись, повелел людям связать его и положить в лектику.
Однако пролетарии не успели выполнить приказания — из-за деревьев выскочили молодые аристократы с обнаженными мечами и, набросившись на толпу, принялись ее рубить.
— Отряд Милона? — крикнул кто-то.
— Спасайтесь!
— Их больше, чем нас!
Люди побежали врассыпную, укрываясь за деревьями. Бежал с ними и Сальвий.
Сев на коня, он приехал на место, назначенное Клодием. Конция уже кончилась, и взволнованная толпа расходилась, обсуждая речь вождя.
— Слышал, что он сказал? — говорил кривой раб простоволосой невольнице, — Бить господ, поджигать их дома, расхищать имущество!
— Он сказал, что сперва нужно убить Милона!
— Ты не поняла, — возразил гладиатор, отпущенный Цезарем на волю, — вот его слова: «Нужно убивать Милонов, которые нападают на нас». Это значит, что не только Милона, но и всех его приверженцев…
Бородатый иудей, с красными воспаленными глазами, с большими ножницами, прикрепленными к поясу, и иглой, торчавшей из шапки, покачал головою:
— Убивать — легко сказать. Но на их стороне сила: власть, деньги и легионы… Нет, убивать единицы, которых сменят другие, то же, что раздавить клопа: на его запах приползут десятки других…
Увидев Клодия, Сальвий подошел к нему. Решено было заночевать в придорожной гостинице, а утром уехать: Клодию — в Рим, а Сальвию — в окрестности, где он должен был навербовать побольше сторонников.
Садясь чуть свет на коня, Клодий говорил:
— Набирай плебеев, пролетариев, рабов и веди в Субурру. Там распределишь их по декурням и центуриям.
— Вождь, не лучше ли тебе подождать меня? Милон разъярен, людей у него много, а с тобой — несколько человек…
— От судьбы своей не уйдешь, — возразил Клодий, и на аполлоноподобном лице его выступили морщины.
Они расстались, и Клодий поскакал по дороге в Рим.
Светало. В утреннем воздухе звуки приобретали особенную четкость и яркость: голоса торговок зеленью, погонщиков ослов, песни кутил доносились из прилегавших улиц. Лошадь Клодия бежала рысью, за ним следовал небольшой отряд. Люди переговаривались между собой и шутили.
Вдруг лошадь Клодия навострила уши — из-за углового трехэтажного дома вылетели всадники с мечами наголо, и впереди мчался муж свирепой наружности, с мрачно-злыми глазами и нависшими бровями.
«Милон, — подумал Клодий, — злодей выследил меня…»
Выхватив меч, он приказал отряду приготовиться к бою. Но уже аристократы с громкими криками налетели на растерявшихся людей и дружно заработали мечами.
Отряд был мгновенно смят. Клодий, уклоняясь от ударов рослого всадника, отступал к ограде сада. И вдруг, изловчившись, взмахнул мечом — всадник завопил, схватив рукой обоюдоострое лезвие, проникавшее в грудь. В это мгновение Клодий почувствовал резкую боль в боку, и, выдернув меч из груди всадника, обернулся: перед ним был Милон. Клодий успел увидеть ощеренные зубы, злобные глаза вождя аристократов и, падая с лошади, услышал яростный голос:
— Добить его!
Боли он не испытывал, только после каждого удара, потрясавшего тело, опутывала вязкая слабость, руки и йоги деревенели. А потом всё потемнело, точно он провалился в черную яму.
К вечеру Сальвий проезжал с новобранцами по этой дороге. На улице лежали неубранные трупы, и лошади шли осторожно, похрапывая и прядая ушами. Изрубленный Клодий лежал почти рядом с рослым оптиматом. Сальвий сразу узнал вождя и, спешившись, приказал оцепить место боя, а Клодия уложить на носилки и нести на форум. Он не сомневался, что убийство — дело рук Милона, и обдумывал, как отомстить злодею.
Повелев плебеям кричать на улицах о преступлении Милона, он поехал впереди носилок. Улицы шумели — толпы ремесленников, пролетариев, рабов и вольноотпущенников присоединялись к печальному шествию, выкрикивая угрозы, потрясая палками, железными прутьями, молотками. Испуганные торговцы поспешно запирали лавки, лектики с матронами и оптиматами неслись вскачь, скрываясь в переулках, голоса учителей затихали в школах, преторы и магистраты разбегались с форумов. И вдруг раздалась грозная песня:
Каждая капля крови плебея, Каждая капля пота его Выжаты игом тяжким богатых, Мышцами нищих бедных людей. Клодий убитый путь указал нам, Клодий убитый — знамя в борьбе! Вождь Катилнна нам заповедал Храбро бороться с подлым врагом! Доблестью древней души согреты, В доблести древней воля и труд! С нами Юпитер! Марс-копьеносец Мощно ударит в сердце врага! Клодий убитый путь указал нам, Клодий убитый — знамя в борьбе! Вождь Катилина нам заповедал Храбро бороться с подлым врагом!