Трижды одинокий мужчина

Баскова Ольга

– Теперь можешь готовиться к поступлению. Через год тебя ждет институт.

Игнат кивнул, решив осенью посетить литературную студию, принеся с собой стихи военных лет. Родителям он их не показывал. Однако встреча с собратьями по перу произошла раньше. Однажды, идя по улице, парень услышал знакомый раскатистый бас:

– Игнаша! Ты ли это?

– Аркадий!

Секунда – и молодой человек очутился в крепких объятиях Лещинского.

– Как ты, дорогой?

– Нормально. А вы?

Поэт почти не изменился. Те же густые волосы пшеничного цвета,

чуть-чуть, правда, подпорченные сединой, те же яркие голубые глаза, та же широкая улыбка.

– Я только вчера приехал, – пояснил он товарищу. – Ты читал газеты?

– Иногда.

– Тогда должен был обо мне слышать.

– К сожалению...

Лещинский не обиделся:

– Я, брат, пол-Европы пропахал в должности военкора. Был три раза ранен. А уж наград боевых не счесть!

Игнат с восхищением смотрел на него:

– Поздравляю.

– Благодарю.

Оба рассмеялись.

– Стихи не забросил? – поинтересовался Лещинский – Ты же у нас талант.

– Нет.

– Тогда приходи завтра ко мне домой, – он вытащил потрепанный блокнот, вырвал лист и изгрызенным карандашом написал адрес. – Подойдут все, кто остался жив, – лицо его помрачнело. – Многих война скосила. Тяжело далась нам победа.

Они помолчали, почтив память павших.

– Ну, придешь?

– Могу только после школы.

– Отлично, – Аркадий потрепал его по плечу. – Раньше шести вечера все равно не соберемся.

Этого момента Игнат ждал весь день. Четыре долгих года он никому не показывал свои произведения. И вот пришло время.

К Аркадию он явился без опозданий. Лещинский проводил его в маленькую комнату, где за накрытым столом уже сидело несколько человек.

– Узнаете коллегу?

Хомутов окинул присутствующих взглядом. С двумя он встречался и раньше – с Зинаидой Шлаковой и Егором Мацаревым. Остальных видел впервые.

– Зинку и Егора ты, наверное, помнишь, – Аркадий указал на двух других. – А это наши городские прозаики – Семен Лежнев и Игорь Сопкин. Сейчас подойдут Владислав и Стасик.

Через полчаса литературное общество собралось в полном составе.

– Восемь человек, – констатировал хозяин. – Сколько нас было до войны, помните?

– Двадцать восемь, – уточнила Зина, которая вела специальный журнал.

Лещинский вздохнул:

– В прежнем составе мы уже не соберемся. Пятнадцать человек погибло, десятеро пропало без вести. Предлагаю почтить их память минутой молчания.

Все встали.

– Выпьем за наших товарищей, геройски отдавших жизнь за страну, – Аркадий наполнил рюмки. – Наша с вами задача – по возможности увековечить их в стихах. Я так считаю.

Никто не спорил. Сев за стол, члены студии начали обсуждать план работы объединения.

– У нас есть возможность выпустить альманах? – спросила Зинаида.

Хозяин кивнул:

– А почему нет? Кто принес стихи на военную тематику?

Руки подняли все. Лещинский улыбнулся:

– Вот и хорошо. Один номер, считай, у нас есть. Оставите мне свои тетрадки, подборку сделаю сам.

В тот день не говорили

о творчестве, не читали произведения. Страшная война плугом прошлась по каждой судьбе, и люди вспоминали о ней, о тех испытаниях, которые выпали на их долю в это время. Разошлись далеко за полночь.

– Я найду тебя, – пообещал на прощание Аркадий, стиснув руку Игнату. – Жди.

Долго ждать не пришлось. Лещинский появился через два дня. Подкараулив Игната у школы, мужчина бросился ему навстречу:

– Ты гений!

Молодой человек удивленно взирал на взлохмаченного раскрасневшегося друга.

– Ты пьян?

– Нисколько, – мужчина обнял его за плечи. – Я прочитал то, что ты мне дал. Какие стихи! Другие на их фоне просто блекнут. Какая сила! Короче... – он сделал паузу.

Хомутов пристально посмотрел на товарища.

– Что?

– Я послал их в Москву Константину Симонову.

– Самому Симонову? Да ты рехнулся!

Лещинский расхохотался:

– Это ты рехнулся, раз не замечаешь очевидного, – он дотронулся до руки Игната. – Ты талант, парень! Тебе нужно получать литературное образование.

– Кончай трепаться! – оборвал его молодой человек, слушая эти слова, как сладкую музыку, и не веря своим ушам. – Так ты серьезно послал их Симонову?

– Разве я похож на брехуна?

Хомутов побелел, потом покраснел:

– И когда, по-твоему, придет ответ?

– Думаю, нас не заставят ждать.

– Как же ты вышел на Симонова?

– Как военных корреспондентов, судьба не раз сводила нас на фронте. Ну, прощай, брат, – Лещинский поправил черную кепку. – Небось, тебя родители заждались. Да и мне кучу дел надо сделать.

Кивнув младшему товарищу, Аркадий скрылся в переулке, а Игнат еще долго смотрел ему вслед. Придя домой, парень ни с кем не поделился неожиданной радостью, которая обрушилась на него. Решил дождаться ответа из Москвы.

Лещинский нашел его через неделю. Помахивая перед носом Игната большим конвертом, он загадочно улыбался.

– Вскрываю при тебе!

Хомутов почувствовал, как дрожит.

– Давай, не тяни!

Ловко вытащив из конверта сложенный листок, товарищ развернул его и стал читать:

«Уважаемый Аркадий! Здравствуйте! Разумеется, я вас очень хорошо помню. Рад, что и вы меня не забыли. Мне очень понравилась ваша идея – выпустить сборник стихов, посвященных войне, памяти тех поэтов, которые, к сожалению, не дожили до этого прекрасного дня. Этим я уже начал заниматься и рад, что вы оказали мне помощь – выслали стихи авторов Приреченска. Подборка, должен признаться, великолепная. Что же касается Игната Хомутова, на чье творчество вы советовали обратить внимание, хочу сказать: это совершенно справедливо. Парень, бесспорно, талантлив. Вчера показал его стихи Твардовскому. Он считает, что мы должны выпустить отдельную книжку, и я с ним согласен. Того, что вы прислали, разумеется, для сборника мало. Дайте мне его адрес, или пусть он сам свяжется со мной. Поверьте, Хомутова ждет большое будущее. С уважением, Симонов».