Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1929–1932

Фельштинский Юрий Георгиевич

Кодикьой, 12 апреля 1931 г.

Письмо болгарской группе «Освобождение»

Группе «Освобождение», София [495]

Дорогие товарищи!

Я давно не имел от вас сведений и, в частности, не имел подтверждения получения вами проекта платформы. Я буду очень рад узнать от вас, поставили ли вы этот проект в порядок дня и подвергли ли его обсуждению. Чем скорее мы придадим проекту платформы окончательный вид, тем большие политические результаты мы сможем получить в борьбе за влияние наших идей. Законченная платформа по русскому вопросу должна будет стать чрезвычайно важным орудием наступления левой оппозиции на официальную бюрократию Коминтерна во всех странах. Ничего, кроме готовых казенных фраз, у официального аппарата нет за душой. Законченная и внутренне согласованная оценка противоречий развития СССР и ложная политика официального руководства неизбежно застигнет бюрократические ряды врасплох и откроет нам новые бреши внутри партии. Да и по отношению к беспартийным рабочим цельная концепция даст нам большие и серьезные преимущества на долгий период. Тем важнее подвергнуть проект всесторонней критике и ускорить выработку окончательного текста.

495

Опубл. в сб.: Троцки и България. С. 70–72.

Задолго до проекта я послал вам свое циркулярное письмо по поводу положения дел в Германии. Это письмо состоит из двух частей. Первая, более обширная, представляет собою довольно резкую критику нынешнего берлинского Правления.

Я вполне понимаю, что вам нелегко высказаться по существу затронутых критической частью моего письма вопросов, так как в вашем распоряжении нет, вероятно, всех необходимых данных. Я и не рассчитывал на то, что вы немедленно займете позицию по спорным вопросам внутри немецкой оппозиции. Но есть другая сторона дела, которая выражена в заключительных шести пунктах моего циркулярного письма. На всякий случай прилагаю их при сем. Эти пункты имеют чисто организационный характер и являются гарантиями против преждевременного или случайного раскола. Дело идет о том, чтобы давлением интернациональной левой оппозиции заставить берлинское Правление созвать конференцию на основах демократического централизма, т. е. на основах правильной предварительной дискуссии, на глазах всех секций оппозиции, и правильного выбора делегатов на конференцию. Т[оварищ] Ландау уклоняется от такой конференции только потому, что не хочет идти на соглашение с другой группой и боится остаться в меньшинстве. Затяжка нынешнего положения не только парализует немецкую оппозицию, но и автоматически устанавливает режим раскола. Тот довод берлинского Правления, будто у нас интернациональный кризис и потому нужна интернациональная конференция, является вдвойне несостоятельным. Мы еще, к сожалению, далеко не так сплочены в интернациональном масштабе, чтобы кризисы у нас принимали интернациональный характер. Пока что кризисы вспыхивают на почве национальных вопросов и методов. Только постепенно мы дорастем до интернациональных кризисов. Но даже если считать кризис интернациональным, и в этом случае нельзя прийти к его разрешению иначе, как начиная с базы, т. е. с национальных секций. Надо, чтобы сама немецкая оппозиция обсудила свои спорные вопросы и попыталась дать им разрешение на конференции. Если ей это не удастся, вопрос перейдет на интернациональную конференцию. Для того чтобы эта последняя состояла не из отдельных лиц, а из действительных представителей секций, нужно, чтобы делегации были выбраны на национальных конференциях. Все это мне представляется совершенно азбучным. Вот почему я думаю, что вопрос об организационных гарантиях немецкой дискуссии и немецкой конференции может быть разрешен и сейчас каждой национальной секцией. Сообщаю вам, что из членов Бюро за предложенные мною шесть пунктов высказались, кроме Маркина, т. Нин и т. Шахтман. Из национальных секций до сих пор мое предложение поддержано испанской секцией, бельгийской и греческой. Большая половина немецкой оппозиции (Лейпциг, Бруксаль, Гамбург, часть берлинцев, депутат прусского Ландтага Зейпольд и др.) высказались категорически в пользу вынесенного мною предложения. Насколько я знаю, французское Правление постановило в этом же духе выработать обращение к немецкой оппозиции, но текста я еще не получал. Было бы желательно услышать и ваш голос по этому вопросу.

Надеюсь, вы получили вышедший с большим опозданием № 5 Интернационального «Бюллетеня». В этом номере обращаю особенное ваше внимание на тезисы итальянской левой оппозиции (группа «Прометео») по вопросу о демократических лозунгах. Группа «Прометео», сторонников т. Бордиги, представляет собою по своему личному составу, несомненно, очень доброкачественную организацию, состоящую из преданных революционеров. Но это группа, которая в течение ряда лет живет в эмиграции, в стороне от всех остальных групп, притом отрезанная от своего вдохновителя Бордиги. В этих условиях группа развила в себе совершенно сектантские черты, которые закрывают перед нею возможность дальнейшего развития. В № 5 есть ответ т. Милля на ложные в корне тезисы группы «Прометео». Дискуссия по этому вопросу неизбежно должна принять интернациональный характер, так как вопрос имеет гигантское значение не только для Китая и Индии, напр[имер], но и для Испании, а завтра может получить большое значение в Италии в зависимости от того, какими путями пойдет ликвидация фашистского режима. Этот вопрос имеет непосредственное практическое значение для Болгарии. Голое отрицание демократии и демократических лозунгов возвращает нас до некоторой степени к домарксовскому «чистому» социализму. Если товарищи из «Прометео» и пользуются лозунгом диктатуры пролетариата, то они придают ему характер сверхисторической абстракции.

Буду очень рад узнать ваше мнение по всем этим вопросам.

Два номера «Освобождения» производят очень благоприятное впечатление. От всей души желаю успешного развития вашему журналу и вашей группе.

15 апреля 1931 г.

Письмо Л.Л. Седову [496]

Милый мой!

Не писал тебе несколько дней, так как был целиком поглощен книгой [497] . Подготовил еще три главы. Одну посылаю сегодня для перевода. Две других — в течение ближайших дней. Для писания статей или циркулярных писем у меня сейчас времени нет и в ближайшие два-три месяца «не предвидится». Я хочу поэтому насчет ряда принципиальных и практических вопросов интернациональной левой поговорить в этом письме с тем, чтобы ты использовал его в той или другой форме в отношении всех тех товарищей, которых могут интересовать высказанные здесь соображения.

496

Hoover Institution Archives, B.I. Nicolaevsky Collection, box 309.

497

Имеется в виду «История русской революции».

1. Брандерлианцы говорят, что мы — «секта», тогда как они стоят за «массовое движение». Вообще говоря, это есть классическое обвинение, которое меньшевики предъявляли большевикам. В период контрреволюции меньшевики приспособлялись, отчасти просто примазывались ко всем и всяким формам рабочего движения, большевики отбирали и воспитывали кадры. В другой обстановке, в других условиях, на другой ступени развития, но в этом именно состоит сейчас противоположность между левой и правой оппозицией. Громадное отличие нынешней обстановки состоит в том, что, кроме левой и правой оппозиций, существует официальная партия, которая в разных странах представляет разную силу, но в общем все же является гигантским фактором мирового рабочего движения. Полное непонимание этого Урбансом, половинчатое понимание этого Навиллем и делает их позицию бесплодной. Официальная партия, особенно в Германии, представляет собой огромный фактор; но нужно отдать себе ясный отчет в совершенно особенной природе этого факта. Что составляет силу германской компартии? а) глубокий социально-национальный кризис в Германии, б) традиция Октябрьской революции и прежде всего существование СССР. Оба этих фактора очень важны, но их недостаточно для того, чтобы создать «душу» партии. Устойчивость партии, ее самостоятельная сила определяются внутренней идейной связью кадров и их на опыте, проверенном авторитете в глазах масс. Именно этот элемент партии в нынешнем Коминтерне, в том числе и в германской партии, чрезвычайно слаб, и слабость эта лучше всего выражается фигурой Тельмана. Если представить себе на минуту, что СССР не существует, что германская компартия лишается официальной поддержки, то нетрудно понять, что и в германской партии немедленно начнется величайший идейный разброд и организационный распад. В лице Тельмана верят Советскому государству и Октябрьской революции. Без этих двух опор — тельмановский аппарат есть пустое место.

В проекте платформы подробно характеризуется состояние ВКП, которая целиком держится на административном аппарате. Внутренняя идеологическая спайка сейчас настолько формальна и противоречива, что при первом серьезном толчке партия распадется на несколько частей. Мы видим, таким образом, в составе Коминтерна по крайней мере две огромные организации, которые сильны как организации, но крайне слабы как партии. Именно этим определяется — на ближайший период — наша роль как фракции по отношению к официальной партии. Мы создаем в первую голову предпосылки и элементы кристаллизации внутри самой официальной партии. Мы создаем кадры. Секта мы или не секта — это определяется не количеством тех элементов, которые собрались вокруг нашего знамени на сегодняшний день (и даже не качеством этих элементов, ибо далеко не все они лучшего качества!), а совокупностью тех программных, тактических и организационных идей, которые данная группа вносит в движение. Борьба левой оппозиции имеет

поэтому на данной стадии в первую голову программный и принципиально-стратегический характер. Говорить: «Надо апеллировать к нуждам массы» и противопоставлять это общее место левой оппозиции — значит впадать в убийственную пошлость, ибо дело ведь о том и идет, с какими идеями обращаться к массе, под каким критерием вырабатывать требования, в том числе и частичные. В известный период сталинцы апеллировали в Китае к гигантским массам. Но с чем они апеллировали? С программой и методами меньшевизма. И они погубили революцию. Когда брандлерианцы говорят: «Мы не можем кормить немецких рабочих китайской революцией», то они показывают тем самым не свой мнимый реализм, а свою оппортунистическую подлость. Испанские коммунисты, которые не усвоили опыта и уроков китайской революции, могут погубить испанскую революцию. А когда революционная ситуация развернется в Германии, то немецкие рабочие предъявят спрос на кадры, которые всосали в плоть и кровь уроки русской, китайской и испанской революций. В то время как мы только начинаем воспитывать или перевоспитывать кадры, брандлерианцы противопоставляют воспитание кадров массовой работе. У них поэтому никогда не будет ни того ни другого. Не имея принципиальной установки в основных вопросах и не имея поэтому возможности действительно воспитывать и закалять кадры, они занимаются имитацией массовой работы. Но в этой области социал-демократия, с одной стороны, и компартия — с другой несравненно сильнее их. Самый тот факт, что отчаявшиеся брандлерианцы пытаются найти ответ на основные вопросы у нас, хотя бы половинчато и трусливо, намечает тот путь, каким будут складываться кадры левой оппозиции — не только за счет брандлерианцев, но в первую голову за счет официальной партии.

2. Брандлерианцы, Урбанс, Снивлит [498] сходятся на том, что наша политика имеет сектантский характер. По существу, к ним приближаются Фрей [499] , Ландау и Навилль, только они отчасти не додумывают, отчасти не договаривают свою мысль до конца. Возьмем Урбанса. Он уже не раз повторял в своей газете: «Левая оппозиция требует, чтобы признавали каждую запятую Троцкого». Можно только поблагодарить Урбанса за эту открытую и ясную постановку вопроса. Разумные и серьезные работники левой оппозиции не должны стесняться поднимать вопрос и в этой плоскости, раз он так поставлен противниками. С Урбансом у нас расхождение ни больше ни меньше как о классовой природе СССР, о том, партия ли мы или фракция и должны ли мы в момент военной опасности быть на стороне СССР или только открывать дискуссию, на чьей мы стороне: на стороне ли контрреволюционного Китая или советской республики. Эти вопросы Урбанс называет «запятой Троцкого». Этим самым он обнаруживает величайшее свое легкомыслие, богемский или люмпен-пролетарский цинизм. Он показывает, что дело для него сводится к его лавочке, а вовсе не к основным проблемам мировой революции. Но мало этого. Говоря о запятой Троцкого, Урбанс игнорирует русскую оппозицию и весь ее опыт, всю ее борьбу на разные фронты, как и ее платформу. Наше непримиримое отношение к мясниковщине, наш раскол с сапроновцами — все это «запятая Троцкого»? А те сотни тысяч старых и молодых революционеров с большим опытом, которые годы проводят в тюрьмах и ссылке, причем и в тюрьмах продолжают борьбу с сапроновщиной, — неужели же они все это делают из-за «запятой Троцкого»? Стыд и срам!

498

Снивлит Хенрикус (1883–1942) — один из основателей коммунистического движения в Индонезии. Деятель компартии Нидерландов.

499

Фрей Иозеф (1882–1957) — австрийский политический деятель, социал-демократ, один из основателей компартии Австрии. В 1927 г. исключен из партии за солидарность с объединенной оппозицией в ВКП(б). Позже возглавлял австрийскую коммунистическую партию (оппозицию) и другие коммунистические группы.

Наконец, если, по мнению Урбанса, дело сводится к запятой, то какое же он имеет право из-за одного знака препинания рвать с интернациональной левой и оставаться вне ее рядов? Его позиция создана из идейного шарлатанства и из идейного авантюризма.

Нужно ли останавливаться на Снивлите? Он клянется, что не имеет ничего общего со II Интернационалом. Но мы клятвам не верим. Он работает рука об руку с Роланд Голст [500] и поддерживает по всей линии Монатта, систематически перепечатывая его статьи. Роланд Голст стоит за объединение II и III Интернационалов. Монатт стоит между реформистами и коммунистами, ближе к реформистам, чем к коммунистам, блокируется с реформистами против коммунистов, а Снивлит блокируется с Монаттом и Роланд Голст против нас. И, чтобы оправдать эту прямую измену коммунизму, Снивлит говорит: «У нас требуют признания каждой запятой Троцкого». Что это значит? Это значит, что Снивлиту приходится оправдываться перед частью собственных рабочих в том, почему он работает с Роланд Голст, а не с революционерами. Вместо того чтобы честно ответить: «Мне Роланд Голст по всем основным вопросам ближе, чем эти люди», Снивлит говорит: «Там требуют присяги знаком препинания». Разве же это не чистейшее шарлатанство?

500

Правильно Роланд-Гольст Генриетта (1868–1952) — голландская политическая деятельница и писательница. Член Социал-демократической партии Нидерландов с 1897 г. С 1918 г. член компартии Нидерландов. Подвергалась критике Лениным и Зиновьевым за ультралевый уклон. В 1927 г. порвала с компартией, перешла на позиции христианского социализма.

Разве же можно брать всерьез людей, которые так рассуждают? Или еще хуже: разве можно уважать рабочих политиков, которые таким образом втирают очки рабочим?

3. В замечаниях брандлерианцев есть один пункт, действительно заслуживающий внимания. Они обвиняют нас в том, что мы не дали до сих пор конкретного анализа германской ситуации 1923 года. Само по себе это верно. Я уже не раз настаивал перед немецкими товарищами на необходимости произвести такую работу. Сам я в ближайшее время совершенно лишен возможности ею заняться. Но как же я лично пришел к своим выводам без «конкретного анализа» немецкой обстановки 1923 года? Очень просто: я занимался этой оценкой не задним числом, а политически переживал обстановку 1923 года, следя за ней по газетам, по беседам с немецкими товарищами и пр. Мое представление о немецкой обстановке складывалось так же, как и мое представление о русской обстановке в 1905 и 1917 гг. Разумеется, теперь, задним числом, особенно поскольку дело идет о молодом поколении, надо уже теоретически восстановить тогдашнюю обстановку с цифрами и фактами в руках. Эту работу левая оппозиция должна проделать, и она ее проделает. Но здесь мы опять-таки разойдемся с брандлерианцами так же, как расходимся по всем остальным основным вопросам мирового развития. Тальгеймер с ученым видом оценивает обстановку 1923 года. Но разве он что-нибудь понял в китайской обстановке 1927 года? Или в русской обстановке периода правоцентристского курса? Или в английской обстановке периода англо-русского комитета? Разве у него есть отношение к проблеме так наз[ываемой] перманентной революции, которая приобретает сейчас жгучий характер в Испании? Брандлерианцам всегда будет казаться, что их недобросовестно обвиняют за 1923 год, потому что они сохранили и еще углубили свои оппортунистические критерии в 1931 году.

4. Фрей, Ландау, в значительной мере Навилль вырабатывают для себя новый политический паспорт исключительного глубокомыслия: в политике-де они согласны с Троцким, но вот организационные методы его плохи. Ни один из них не дал себе труда ясно и точно формулировать на бумаге, что, собственно, он понимает под «организационными методами». […] [501] группа «Прометео» выработала такие тезисы, которые отбрасывают ее по существу назад к домарксову социализму. Сейчас в Германии коммунисты обязаны развернуть бешеную наступательную кампанию под лозунгами демократии и на этой основе отвоевать рабочих у республиканцев и социалистов. Позиция бордигистов, если бы ее усвоили испанские товарищи, означала бы гибель испанской революции. По этой линии нужен беспощадный отпор. Мы не можем нести и тени ответственности за эту сектантскую и полуанархическую реакцию. Мы были бы изменниками, если бы протянули мизинец этим предрассудкам. Что же делает Ландау? Он пытается блокироваться с бордигистами против основного ядра интернациональной оппозиции. Потому ли, что он согласен с бордигистами в вопросе о демократии? Ах нет. Ландау не до этого. Он озабочен исправлением организационных нравов Троцкого, и ему поэтому нужны союзники. Все дело объясняется организационными потребностями Ландау.

501

Одна страница письма в архиве отсутствует.