Трое из Иудеи
Шрифт:
Было непонятно как такое богатство могло в целости и сохранности передвигаться по небезопасной во многих местах территории Иудеи. Но ларчик открывался просто – на величественных «кораблях пустыни» ехали суровые аравийские воины, лица которых скрывали белые шарфы куфии. Каждый воин держал правую руку на рукояти огромного изогнутого меча и связываться с такой охраной, разумеется, никто из знаменитых разбойников Израиля не решался.
Даже сам Ицах Кровавые Пейсы, по слухам наблюдавший издалека за караваном, проходящим по контролируемой им территории, сокрушённо покачал головой и, смачно сплюнув
– Таки слишком рискованно!
И его верные головорезы, числом три десятка, спрятавшиеся за огромным камнем проводили богатую, но недоступную добычу жадными грустными глазами…
Кроме грозных воинов пустыни верблюды везли придворных вельмож, женщин и бесчисленные дары Соломону: золото, драгоценности, благовония. Сама царица ехала в паланкине, который качался на огромном белоснежном верблюде.
Соломон, облачённый в пурпур и золото, с большим нетерпением ждал богатую гостью в тронном зале. Царю тоже было свойственно пускать пыль в глаза. Хвастаться он любил, однако сейчас им двигало вовсе не обычное хвастовство, а назревающее банкротство, слишком близко подкравшееся после опрометчивого строительства очень уж дорогого храма. Дела следовало немедленно поправить за чужой счёт. Вариантов было немного. А точнее, всего лишь два: грабёж соседних государств и грабёж своих же сограждан.
Оба варианта сильно не нравились Соломону, ибо разрушали с таким трудом урегулированную внешнеполитическую и внутреннюю обстановку в стране. Не факт что соседи не смогут достойно ответить на подлые поползновения агрессора. Ну а что касается своих же собратьев, то с ними шутить и вовсе не следовало. Восстанут, поднимут на копья и что тогда делать?
«Охмурю её всю и женюсь на ней!» – так решил для себя Соломон, с нетерпением ёрзая на троне.
– Ну что же там, где же она? – обеспокоено спрашивал царь у суетящихся в тронном зале слуг поспешно наводящих и так уже идеальный порядок.
– Уже скоро! – ответил один из солдат до пояса свесившийся в открытое окно дворца, выходящее аккурат на центральную улицу иудейской столицы.
Соломон понимал, что царица ни в коем случае не должна заподозрить плачевное состояние финансов владыки Израиля. Посему царь облачился в свои лучшие одежды, готовя безумный по своему расточительству, но такой необходимый пир. На гостью следовало произвести неизгладимое впечатление, и он его, несомненно, произведёт.
Однако, увидев вошедшую в тронный зал женщину, Соломон слегка смешался. В голове царил полный кавардак, будто мысли смял ворвавшийся в одно ухо знойный самум. Ветер аравийских пустынь здорово порезвился в закоулках памяти и, поиграв в лапту с неожиданно загоревшимися ярким пламенем плотскими желаниями, вылетел прочь через второе ухо, пронзив таким образом кружащуюся голову насквозь. Все хитрые планы летели в ненасытную утробу непредсказуемости, ибо царь почувствовал что немножечко влюбился.
Однако рациональность всё-таки взяла верх над безумным порывом, быстро наведя в мудрой голове царя идеальный порядок. Ведь влюбленный, как правило, совершает массу нелепых ошибок, что совершенно не соотносилось с довольно определёнными планами Соломона относительно царицы Савской.
Но как же тяжело было оторвать
«Ну уж нет… – Соломон хорошенько встряхнулся, будто пёс вылезший из ледяной воды. – На меня все эти хитрые женские чары давно уже не действуют».
Вот тут то и наступило окончательное отрезвление и в поначалу сбитом с толку царе вновь проснулся гениальный еврейский дипломат и предприниматель.
– Прошу вас, дорогая, не стесняйтесь, это такая честь для меня…
Встав с трона, царь величественно спустился к учтиво поклонившейся царице и, взяв её изящную ручку, деликатно поцеловал тонкую источающую нежный аромат бахура кожу.
– Тлебата мундра атир… – тихо ответила царица.
– Ах ты, что б меня… – хлопнул себя по лбу Соломон. – Кто-нибудь немедленно приведите ко мне моего штатного переводчика Авесалома Левенсона!!!
Запыхавшийся толстый иудей ворвался в зал минутой позже:
– Авесалом, зараза, где ты всё время шляешься? – с нетерпением воскликнул разнервничавшийся царь.
М-да об этой неожиданной преграде он как-то совсем не подумал. Проклятый языковый барьер, разница культур, обычаев, в конце концов… Масштабней нужно мыслить, масштабней… впрочем, что уже рвать на себе пейсы…
– Я ни разу вас не понимаю… – обиженно ответил переводчик. – И я решительно имею вам кое-что сказать… Я таки давно смирился с ролью главной дворцовой мишени для всевозможных насмешек. Что я вам бадхен в самом-то деле? И если бы не высокая оплата моих профессиональных услуг, то давно бы меня туточки совсем не было…
– Авесалом, ша! – грозно рявкнул Соломон. – На карту поставлено всё. В том числе и твоё благополучие в купе с благополучием всего Израиля!!!
– Ну… в таком случае я таки готов помочь, – осторожно согласился переводчик. – Из каких земель прибыла эта красивая шиксе?
– Красивая шиксе! – передразнил царь. – Перед тобою сама царица Савская, деревенщина, почтительно поклонись ей и одежду свою поправь, а то выглядишь так, будто тебя только что сняли с какой-то распутной девки!
– Таки сняли, – сварливо подтвердил Левенсон, после чего отвесил богатой экзотической гостье вежливый поклон. – Так из какой вы говорите, она прибыла страны?
– Из Аравии! – теряя остатки терпения буркнул Соломон.
– Откудава?!!
– И это ТЫ спрашиваешь меня?!! – взревел царь. – Лучший языковед всего Израиля!!!
– Гм… – переводчик слегка смешался и так обратился к царице. – Абвала маввалатур птурас птуристик…
Гостья испуганно переглянулась со своей многочисленной свитой, выглядевшей крайне растеряно.
– М-да… – пробормотал Соломон. – Начало многообещающее.
– Тюре ксуту миксапур илрат?
Такая же реакция.
– Мнате велабма кюсарс текелэ?
Неожиданно царица резко развернулась и влепила лучшему языковеду Израиля звонкую пощечину.
– Здравствуйте вам здесь, – обижено проговорил Авесалом, потирая пылающую щёку. – Но, кажется, я таки нащупал знакомую языковую группу…