Трое из Иудеи
Шрифт:
– Погодите, мама!!! – Соломон весело посмотрел на застывшего у картины с гордо задранным носом творца. – Ваше необдуманное предложение может обернуться весьма неприятным дипломатическим инцидентом, который вполне может привести к войне. А мне такое сейчас совсем не нужно, в особенности, в разгар строительства храма. Этот человек придворный художник самого царя Хирама и я не могу его взять и просто так выставить из страны.
– Но что же делать? – в отчаянии всплеснула руками Вирсавия.
– Давайте попросим этого… несомненно
Мать не возражала и Соломон очень вежливо попросил гения растолковать отдельные моменты художественной композиции, насыщенной всевозможными абстрактными символами и глубокими аллегориями.
– Что вас конкретно интересует? – с готовностью спросил художник.
Встав с трона, Соломон подошёл к картине поближе.
– Ну… к примеру… центральная часть…
– Чёрный квадрат, – кивнул Даливадорос.
– Именно! – подтвердил царь. – Хотелось бы знать, что это?
– Это вы!
– Но…
– Видите эти маленькие ножки чуть ниже квадрата?
– Которые кривые?
– Нет, которые тонкие.
– Кривые.
– Тонкие.
– Ну, допустим… – в очередной раз проявил мудрость Соломон, не желая спорить с ненормальным. – Но почему я представился вам в этаком… мягко говоря экзотическом виде?
– Каждый человек загадка, – спокойно ответил художник. – Знаете, есть такое известное выражение, «чужая душа сплошные потемки». Вот! Перед вами наглядный пример.
– Ну хорошо, – согласился царь. – А что это здесь в углу похожее на… даже не знаю как и назвать… похожее, простите, на кляксу…
– То самое и есть, что вы назвали, – нагло объявил гений.
– То есть вы хотите сказать…
– Именно клякса!
– И каково значение сего символа?
– Ну, поначалу я капнул туда краской совершенно случайно в порыве внезапного вдохновения… – нехотя признался художник. – Но чуть погодя не стал исправлять казалось бы досадную ошибку. Эта клякса олицетворяет ваш будущий храм.
– А почему она не имеет чётких очертаний?
– Потому что храм ещё не построен.
– Ну а жёлтый цвет краски?
– Если я не ошибаюсь, храм будет посвящен иудейскому богу? – с важным видом уточнил художник и, получив утвердительный кивок, продолжил. – Желтый цвет символизирует солнце, а солнце, как известно, основополагающая часть любого бога.
– Великолепно!!! – царь звонко хлопнул в ладоши, дивясь феноменальной изворотливости художника. – И последнее…
Соломон смущённо обернулся, глядя на негодующе сжимающую кулаки мать.
– Вот эта штука… растущая прямо из верхушки чёрного квадрата…
– Из вашего лба, – поспешно вставил безумец.
– Гм… даже так… если я не ошибаюсь… а я вряд ли ошибаюсь, поскольку изображённое вполне очевидно, то это…
– Всё правильно, это мужской детородный орган, – дерзко подтвердил художник.
– Но почему?!! – Соломон в
– Сей яркий символ олицетворяет верховную власть, – выдержав небольшую паузу, ответил художник. – Безграничное доминирование тирана-царя над простым забитым народом.
– Но почему этот орган растёт прямо из моего лба?
– Таково моё виденье! – грозно ответил гений и даже с чувством топнул обутой в дорогой сандалий ногой.
– Спасибо, – вежливо улыбнулся психу царь. – Вы свободны.
И слегка обиженный гений, гордо подняв голову, в гробовом молчании покинул дворец. Придворные поспешно расступались перед ним, словно тот был прокаженным…
– Художника не трогать, – быстро распорядился владыка Израиля, вернувшись на трон. – Картину сжечь на заднем дворе, причём немедленно. Место сожжения оцепить и потом продезинфицировать.
– Однако мне кажется… – попыталась возразить Вирсавия.
– Мама, давайте не будем спорить, – строго посмотрел на неё Соломон и инцидент на том был исчерпан.
Однако занимательная история загадочной картины безумного Даливадороса к удивлению не закончилась. А всё дело в том, что царю по большому счету, конечно, следовало бы проследить за процессом сожжения гнусной картины, ибо тут же нашлись ушлые личности из числа разбирающихся в живописи придворных, которые картину элементарно умыкнули, придав огню вместо неё купленный по дешевке на распродаже портрет здравствующего египетского фараона по неведомой причине изображенного с двумя головами. Как видно и в стране гигантских пирамид также проживало немалое количество душевнобольных представителей художественно-изобразительного фронта.
Благополучно избежавшее уничтожения полотно тайно перекочевало в тирские земли, где было за огромнее деньги продано царю Хираму, слывшему большим ценителем всего оригинального и нестандартного. Хирам всё ломал свою голову, кто именно (а то что перед ним чей-то портрет сомнений не вызывало) был изображён на довольно большом куске папируса. К счастью, поясняющей подписи под картиной не было как и автографа автора, иначе случилась бы между тирцами и иудеями великая кровопролитная война.
Безумного художника пришлось на время обезопасить, ибо у того неожиданно возникло непреоборимое желание разукрасить в растущем на глазах храме каменные стены. По личному распоряжению Соломона непризнанного в Израиле гения постоянно сопровождали сотрудники ТИС – тайной иудейской службы, следящие за тем, чтобы знаменитый гость благополучно перекочёвывал из одного пивного заведения в другое, не успевая как следует протрезветь. Разумеется в таком плачевном состоянии держать в руках кисть было решительно невозможно.