Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу
Шрифт:
Я просто кивнул. А чего воздух сотрясать зазря?
– Логически, – Паляныця переместился в авангард. – Летун, в случае чего ты – командир группы.
Я снова кивнул.
– Кивай громче, я ничего не слышу, – послышался голос командира в ухе. Твою дивизию! Я совсем забыл про радио.
– Есть, командир!
Двинулись осторожно, след в след, как нас учили в школе. Если бы не Горыныч, вряд ли кто разобрал, что по снегу двигалось более одного человека. Я на секунду оглянулся и невольно улыбнулся: змей, подражая нам, ступал своими ластами точно по нашим следам. Это было тем смешнее, что передвигаться ему приходилось чуть ли не лилипутиками, ступня к ступне. И это с его-то ростом! Но Горыныч
Постепенно, по мере нашего передвижения, снег становился рыхлым, сугробы таяли прямо на глазах.
– Командир, похоже, Ледница покинула остров, – обратился по связи Заика.
– Похоже, – согласился Паляныця. – Ускоряемся. Нужно по снегу успеть.
Не успели. Через метров триста сугробы растаяли окончательно, оставив после себя лужи и потоки ручейков.
– Приплыли, – разочарованно произнес Вася, остановившись.
Да уж, ситуация. Куда идти, что делать? Я осмотрелся, впервые обратил внимание на множество трупиков птиц и мелких животных. Они лежали на зеленой траве, которая буквально на глазах меняла свой цвет на серый. Что за…
– Ледница, – пояснил Горыныч, указывая лапой вокруг себя. – Осерчала на что-то, вот и вызверилась.
– Группа, ко мне, – приказал Вася.
Мы с Заикой подтянулись к командиру.
– Калиныч, тебе что, особое приглашение нужно? – Паляныця укоризненно посмотрел на замявшегося змея.
– Пардон, – в мгновение ока тот присоединился к нам, довольно улыбаясь всеми тремя головами. – Больше не повторится.
– Колитесь: у кого какие мысли?
– Что-то ничего в башку не лезет, – признался Заика.
– Согласен с предыдущим оратором, – поддакнул я.
– Можно нам сказать? – немного робея, поднял лапу Горыныч.
– Говори, – соизволили командир. – У нас каждый имеет право голоса для пользы дела.
– Мы мыслю так: Ледница была туточки, была, да токмо не нашла, чего искала, от того и выместила свое зло на бедных птахах, и умыкнулась.
– Ну ты загнул! – ухмыльнулся Заика. – Откуда такие выводы, Калиныч?
– Проще пареной репы. Мы шли сперва по твердому, свежему снегу. Потом он начал таять. И быстро так, как ежели б его сюда намело ранее. И птахи померли будто в отместку за что-то, словно попали ведьме под горячую, то бишь, под холодную, руку.
– А ведь прав змей, – поддержал я Горыныча. – Будь все по-другому, снег вряд ли так быстро растаял, да и животные не пострадали бы в таком объеме.
– Допустим, – согласился Паляныця. – В таком случае, и нам тут делать нечего.
– Это почему? – заартачился сразу Заика. Если он что-то говорит таким тоном, то не отступит, хоть танком его дави. Плавали, знаем.
– Думается мне, что дело все в Алатыре, где начинаются и заканчиваются все дороги. Судя по количеству трупов, найти искомое ей не удалось, поэтому она покинула остров незадолго до нашего появления, а, может, даже видела нас. И вот какая мысль посетила меня, братва: если уж дочь Мары не смогла отыскать камень, то и нам, грешным, ловить тут нечего. Поэтому лучше будет отправиться по следам ведьмы, преследовать ее, висеть у нее на хвосте, не давать возможности творить зло.
– Так-то оно так, командир, ежели б не одна закавыка, – вступил в разговор Горыныч. – У вас есть ключ-звезда, а у Ледницы – нетути. Без оного ей Алатырь не сыскать.
– Думаешь? – Вася недоверчиво посмотрел на змея, вынимая из-под броника пятигранник на цепочке.
– Думаю, Ледница попыталась таки пройти через Алатырь, токмо слаба она оказалась супротив магии Творца, ключа у ней нет, а потому решила ведьма идти иным путем.
– Ладно, убедил, – решительно согласился Паляныця. – Тогда расскажи, как правильно использовать пентаграмму?
– Слыхал
– Это как?
– Дед говаривал, поймет тот, кто ключом владеет.
– Нормально! – ухмыльнулся Заика. – Пойди туда – не знаю куда.
Я только двинул друга локтем под ребра, заставляя закрыть рот, мол, дай сосредоточиться человеку.
Заика глянул на меня искоса, но спорить не стал. Тем временем Паляныця повел себя как-то странно. Вася открыл глаза, и я вдруг понял, что он совершенно ничего не видит перед собой. Сержант что-то пробормотал, потом сделал шаг, еще, еще, немного ускорился. Движения были какими-то дерганными, словно не человек это был вовсе, а марионетка, которую дергают за ниточки, приводя в движение. Примерно так в кино двигались зомби: медленно, угловато, будто пытаются справиться с собственным телом, вспомнить, как правильно им управлять. Заика попытался задержать его, но Горыныч пресек эту попытку:
– Не мешай, блажен он нынче.
– И что теперь? – не мог угомониться Вован. – Он же ни фига не соображает и не видит!
– Все, что нужно, он видит. Нам нужно только следовать за ним.
– Движемся в прежнем порядке, – скомандовал я, вспомнив, наконец, что теперь на мне обязанности командира. – Заика, идешь на два шага правее Паляныци, держишь свой фланг, я – держусь левее. Калиныч, страхуешь сержанта, тыл и нас по очереди. Дистанция та же. Двинулись.
Я сосредоточился на своем секторе, не забывая краем глаза следить за командиром. На всякий случай вытащил из кобуры пистолет, взвел его, держал перед собой, готовый в любой момент к бою. Сбоку раздался знакомый щелчок: Заика тоже взвел оружие. Думаете, я не понимал, что Стечкин – ничто против магии? Еще как понимал. Только ничего другого под руками для защиты не было. Ну, в самом деле, не дубинку же для этого использовать? А так, с каким никаким, но все же оружием, чувствуешь себя увереннее.
Мы передвигались зигзагами по густому лесу, в который завел нас Паляныця, словно зайцы, уходящие от гончих, иногда петляли, иногда возвращались назад, чтобы снова двинуться в одному Васе понятном направлении.
Постепенно становилось жарковато. Местность начала подниматься, но из-за деревьев ничего невозможно было рассмотреть дальше нескольких десятков шагов. Редкая живность при нашем приближении мгновенно исчезала с пути, только трава шелестела да листва.
За спиной в очередной раз ругнулся Горыныч. Я краем глаза посмотрел на него и улыбнулся. Кому-кому, а змею в густом лесу – хуже всех. С его-то габаритами и ростом нужны степи, а не заросли едва проходимые. Ну, вот опять. Ветка, которую я отпустил, хлестко ударила в глаз средней головы. Раздался сдавленный вопль, тут же потонувший в лапах, закрывавших пасть. Боковые головы шикнули на товарку, призывая стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Та только кивнула, потихоньку поскуливая и вытирая набежавшую слезу. Ну, извини, змеюшка, не со зла.
Лес закончился внезапно. Вася вывел нас на каменистую долину, укрытую высокой травой. Запахло полынью и выгоревшей на солнце зеленью. В дальнем конце долины возвышалось жерло вулкана, тонувшее то ли в тучах, то ли в облаках пепла. Ясно, откуда жара. С другой стороны, высаживаясь на остров, я что-то не замечал ни вулкана, и леса. Откуда все это взялось?
Паляныця повел нас к жерлу. Он уже не петлял, не возвращался, словно сориентировался и точно определился с целью. Зеленая трава постепенно уступила место выгоревшей. Становилось все жарче. Хотелось снять с себя снарягу и камуфляж. Я отстегнул флягу, сделал несколько затяжных глотков. Холодная сладкая вода освежила, взбодрила. Эх, хорошо!