Трое (Из огня и крови)
Шрифт:
– Остается надеяться, что и у нас они появятся.
– Дай вам Бог. Во всяком случае, хуже не будет. Может, даже ты сам будешь заниматься этим делом. Что весьма поспособствует карьере.
– Может, я так и сделаю, – кивнул Хассан.
Появился заказ: водка для Ростова, джин для Хассана. Ростов был доволен, что Хассан правильно отреагировал на его дружелюбное вступление. Он тщательно размешал хлопья пепла, чтобы среди них не осталось ни одного клочка бумаги.
– То есть, вы предполагаете, – сказал Хассан. – что за спиной «Сейвил шипинг» стоит Дикштейн?
– Да.
– Так что мы будем делать со «Штромбергом»?
– Ну… – опустошив свой стакан. Ростов поставил его на стол. – Предполагаю, что «Штромберг» нужен ему для того, чтобы в подходящий момент подменить им «Копарелли».
– Этот замысел может ему обойтись непомерно дорого.
– Он перепродаст судно. Кроме того, он может использовать «Штромберг» для захвата «Копарелли» – правда, пока еще не представляю, как это будет осуществлено.
– Может, попробовать внедрить человека на борт «Штромберга», подобно Тюрину на «Копарелли»?
– Не имеет смысла. Дикштейн, не сомневаюсь, рассчитает старую команду и наберет израильских моряков. Надо придумать что-то другое.
– Вы знаете, где сейчас находится «Штромберг»?
– Я послал запрос белкам. Когда свяжусь с Москвой, у них уже должен быть ответ.
Объявили посадку на рейс Хассана. Он встал.
– Мы встретимся в Люксембурге?
– Не уверен. Я дам знать. Но я должен еще кое-что сказать. Присядь.
Хассан сел.
– Когда мы начали вместе работать по Дикштейну, я испытывал к тебе глубокую враждебность. Прими мои извинения, я могу только сожалеть об этом, но должен сказать, что для нее были свои причины. В Каире происходит утечка информации. Не подлежит сомнению, что в аппарате египетской разведки есть двойной агент, работающий на Израиль. И я убежден, как тогда, так и сейчас, что все сообщения, которые пересылаются вашему начальству, через этого двойного агента уходят в Тель-Авив; в таком случае Дикштейн узнает, как близко мы к нему подобрались и ускользнет от нас.
Хассан кивнул.
– И что вы предлагаете?
– Так. Конечно, ты должен проинформировать шефов о том, что удалось выяснить, но я бы хотел, чтобы ты особенно не вдавался в детали. Не называй ни имен, ни времени, ни места. Если на тебя будут давить, вали все на меня, жалуйся, что я не подпускаю тебя к информации. Не контактируй ни с кем, кроме тех, кому обязан сообщать. И, главное, не обмолвись ни о «Сейвил шипинг», ни о «Штромберге», ни о «Копарелли». Что же касается Петра Тюрина на борту «Копарелли» – постарайся просто забыть о нем.
– Что же тогда остается для донесений? – забеспокоился Хассан.
– Более чем достаточно. Дикштейн, Евроатом, уран, встреча с Пьером Боргом… если ты выложишь хотя бы половину из этого, то станешь в Каире просто героем.
Но Хассана его слова не убедили.
– Я отвечу такой же откровенностью. Если я последую вашим советам, мои донесения потеряют всю убедительность, которой отличаются ваши.
Ростов изобразил смущенную улыбку.
– Разве я веду нечестную игру?
– Нет, – признал Хассан. – Вы заслуживаете полного доверия.
– Да и, кроме того, никто, кроме нас двоих, не будет знать, как и чем отличаются наши донесения. И в завершении операции ты получишь полную информацию.
– Хорошо, – сказал Хассан. – Я буду осторожен. У вас есть какие-то планы?
– Постараюсь провести несколько дней с Марией и детьми. У нас дача на берегу Рижского залива.
– Прекрасно.
– Там великолепные места, хотя нет такой жары, конечно, к которой вы привыкли. Куда потом направишься – в Александрию?
Прозвучало последнее приглашение на рейс, и араб встал.
– Мне еще не так везет, – сказал он. – Скорее всего, мне придется провести все время в прогнившем Каире.
Но у Ростова мелькнуло подозрение, что Хассан лжет.
Когда Германия потерпела поражение в войне, вся жизнь Франца Альбрехта Педлера пошла под откос. Пятидесятилетний кадровый офицер вермахта, он внезапно оказался бездомным безработным нищим. И, как миллионы других немцев, начал с нуля.
Он стал коммивояжером французского предприятия по окраске тканей: без зарплаты, на небольших комиссионных. В 1946 году у него было всего лишь несколько заказчиков, но к 1951 году германская промышленность постепенно стала восстанавливаться, и, когда наконец дела пошли на лад, Педлер уже обрел такое положение, что мог воспользоваться открывающимися перед ним новыми возможностями. Его офис располагался в Висбадене, куда сходились железнодорожные пути на правом берегу Рейна, и были все основания считать, что в будущем он станет крупным промышленным центром. Список продукции, с которой он имел дело, постоянно расширялся, как и увеличивалось число потребителей; скоро он продавал моющих средств не меньше, чем красителей; он получил доступ на базы США, которые в то время осуществляли управление оккупированной частью Германии. Оставшиеся позади трудные времена научили его пользоваться открывающимися возможностями: если интенданту армии США были нужны дезинсектанты в пинтовых бутылках, Педлер покупал средство от насекомых, расфасованное в бочки по десять галлонов, снимал ангар, разливал в нем дезинсектант в закупленные из вторых рук пинтовые бутылки, украшал их наклейками «Специальный дезинсектант Ф.А.Педлера» и получал за эту операцию неплохой доход.
От аренды ангара и перерасфасовки было недалеко и до приобретения ингредиентов химических средств и их дальнейшего производства. Первые барели «Специальных чистящих средств Ф.А.Педлера» для нужд промышленности появились на свет в том же арендованном ангаре и были приобретены инженерно-технической службой военно-воздушной базы США. И компания пошла в рост.
Ф.А.Педлер стал поставщиком военных ведомств, у которых он получал не очень большие, но надежные и выгодные заказы. Взятый в аренду сарай превратился в комплекс одноэтажных зданий. Франц снова женился – его первая жена погибла при бомбежке в 1944 году – и усыновил ребенка жены. Но в глубине души он остался тем же ловцом удачи, и когда услышал, что где-то лежат солидные залежи урановой руды, которые можно задешево приобрести, почуял аромат прибыли.
Уран принадлежал бельгийской компании «Сосьете Женераль», которая входила в состав корпорации, фактически управлявшей Бельгийским Конго, где было изобилие естественных минеральных ресурсов. После волнений 1960 года компании пришлось оставить страну, и, поняв, что те, кто вовремя не унесут из нее ноги, будут просто выкинуты, компания приложила все усилия, дабы переправить в метрополию как можно больше сырья до того, как окончательно захлопнутся ворота. Между 1960 и 1965 годами она собрала немалое количество урановой руды неподалеку от обогатительных фабрик рядом с границей Голландии. К большому огорчению компании в это время был ратифицирован договор о прекращении ядерных испытаний, и, когда все связи с Конго окончательно прервались, на уран оказалось очень мало покупателей. Запасы руды лежали втуне смертным капиталом.
По сути, Ф.А.Педдеру было нужно не так уж много урана для производства красителей. Тем не менее, Францу нравились игры такого рода: руду удалось закупить по дешевке, на обогащение ее тоже уйдет не так много денег, и как только возникнет потребность в уране – а рано или поздно это произойдет – он получит солидный доход от вложенных денег. Поэтому он и пошел на эти затраты.
Нат Дикштейн появился у Педлера как нельзя кстати. Ему был симпатичен бодрый семидесятитрехлетний немец с искорками в глазах, который ухитрился сохранить свою шевелюру. Они встретились в субботу. На Педлере был яркий спортивный пиджак и желтовато-коричневые брюки, он говорил на хорошем английском с легким американским акцентом и предложил Дикштейну стакан «Секта», местного шампанского.