Трое (Из огня и крови)
Шрифт:
– Ну да, свободной любви. Но ей бы лучше не изменять мне.
– Понимаю.
– Могу объяснить…
Да где ты, Ник? Давай же…
Тюрин услышал приближение машины. Он напрягся.
– В чем дело? – спросил Ларс.
– Ничего особенного. – Тюрин увидел свет фар. Машина ехала прямо на них по середине дороги. Моряки отошли к тротуару, чтобы освободить ей дорогу. Это неправильно, так не может быть, это не сработает! Внезапно Тюрин растерялся и впал в панику – затем он ясно увидел перед собой машину, на которую упал свет уличных фонарей, и понял, что это не та, появления которой он ждал, это патрульная машина полиции.
Улица вливалась в широкую пустую площадь, всю в выбоинах. Движения вокруг никакого не было. Моряки направлялись прямиком через площадь.
Вот тут.
Давай.
Они уже были на полпути.
Давай же!
Машина вывернулась из-за угла и помчалась через площадь, светя фарами. Окостеневшими пальцами Тюрин впился в плечо Ларса. Машина приближалась на полной скорости.
– Водитель надрался, – прохрипел Ларс.
Это был «Форд-Капри». Он вильнул, огибая группу моряков перед собой. Они перестали смеяться и рассыпались в разные стороны. Развернувшись, машина помчалась прямо на Тюрина с Ларсом.
– Смотри в оба! – заорал Тюрин.
Когда машина почти приблизилась к ним, он толкнул Ларса в сторону, заставив его потерять равновесие, и сам отпрыгнул в другую. Раздался глухой удар, сопровождаемый вскриком и звоном разбившегося стекла. Машина умчалась.
Готово, подумал Тюрин. Он с трудом поднялся на ноги и глянул на Ларса. Моряк лежал на дороге в нескольких футах от него. В свете фонарей блестела лужица крови. Ларс застонал. Жив, подумал Тюрин. Слава Богу!
Машина притормозила. Одна из фар у нее не горела – та, которой он сбил Ларса, прикинул Тюрин. Водитель словно бы медлил. Затем она набрала скорость и, подмигивая единственным глазом, умчалась в ночь.
Тюрин склонился над Ларсом. Остальные моряки столпились вокруг, переговариваясь по-шведски. Тюрин коснулся ноги Ларса. Тот отчаянно завопил от боли. Ларс был окровавлен, но кровотечение было не особенно сильным. Штурман нагнулся к нему. Но Ларс не позволял притрагиваться к ноге.
Скорая помощь прибыла через несколько минут, но они показались Тюрину вечностью: ему никогда не доводилось убивать человека, и он не был готов к этому. Ларса положили на носилки. Офицер сел в салон скорой помощи и обратился к Тюрину:
– Тебе бы тоже лучше сесть сюда.
– Да.
– Думаю, ты спас ему жизнь.
– О, Господи.
Он занял место в салоне скорой рядом с офицером. Они помчались по залитым дождем улицам, и синий маячок на крыше отбрасывал зловещие отблески на стены зданий. Тюрин сидел у задней стенки машины, не в силах смотреть ни на Ларса, ни на сопровождающего, ни в окно и вообще не знал, куда девать глаза. Он сделал много неблаговидных вещей на службе своей стране и полковнику Ростову – подслушивал разговоры любовников, чтобы потом шантажировать их, обучал террористов, как делать бомбы, он помогал захватывать людей, которые потом подвергались пыткам – но ему никогда не доводилось ехать в скорой помощи рядом со своей жертвой. Ему это не могло нравиться.
Они прибыли в больницу. Санитары вынесли носилки с Ларсом. Тюрин и штурман остались в приемном покое.
После долгого ожидания показался врач.
– У него сломана нога и некоторая кровопотеря, – сказал он. У медика был очень усталый вид. – И он крепко выпил, что никак не пойдет ему на пользу. Но он молод, здоров, силен и крепок. Нога у него срастется и через несколько недель будет, как новая.
Тюрина охватило чувство огромного облегчения. Только тут он понял, что его колотит.
– Наше судно отходит утром, – сказал офицер.
– Он не может быть на нем, – заметил врач. – Ваш капитан едет сюда?
– Я послал за ним.
– Отлично. – Повернувшись, врач оставил их.
Капитан прибыл одновременно с полицией. Он переговорил по-шведски со штурманом, пока молодой сержант выслушивал от Тюрина неопределенное описание машины. Затем капитан подошел к нему.
– Я считаю, что вы спасли Ларса от гораздо более худшего исхода.
Тюрин предпочел бы не слышать от него таких слов.
– Я попытался оттащить его в сторону, но он упал. Он был очень пьян.
– Хорст сказал, что вы ожидаете подходящего судна, списавшись с предыдущего.
– Да, сэр.
– Вы квалифицированный дипломированный радиооператор?
– Да, сэр.
– Мне нужно кем-то заменить беднягу Ларса. Не хотите ли завтра утром отплыть с нами?
– Я вывожу тебя из дела, – сказал Пьер Борг. Дикштейн побледнел. Он молчал, уставившись на своего шефа.
– Я хочу, чтобы ты вернулся в Тель-Авив и осуществлял руководство операцией оттуда.
– Да имел я тебя, – бросил Дикштейн.
Они стояли на берегу Цюрихского озера. Его гладь заполняли яхточки, чьи многоцветные паруса радостно трепыхались под лучами швейцарского солнца.
– Не будем спорить, Нат.
– Не будем спорить, Пьер. Я отказываюсь выходить из дела. И точка.
– Я приказываю тебе.
– А я говорю тебе – да пошел ты!
– Слушай, – Борг глубоко вдохнул. – План твой прекрасен. Единственная погрешность в нем заключается в том, что ты скомпрометирован: противная сторона знает, что ты его разработал, и они попытаются найти тебя и пустить прахом все, что тебе удалось достичь. Ты можешь по-прежнему руководить операцией, но тебе надо убраться с глаз.
– Это не та операция, когда ты можешь сидеть в конторе, нажимать кнопки, и все идет, как по маслу. Она слишком сложна, в ней слишком много непредугадываемых вариантов. И я должен постоянно находиться на месте, чтобы успевать принимать решения. – Прервавшись, Дикштейн задумался. Но в самом деле, почему я все должен делать сам? Неужели я единственный человек в Израиле, которому это под силу? А не в том ли дело, что я жажду славы?
Борг высказал вслух его мысли:
– Не пытайся быть героем, Нат. Ты для этого слишком умен. Ты профессионал; тебе надлежит подчиняться приказам.