Трое на пути в Хель-Гейт

Кривенко Евгений Владимирович

– Ага, – кивнула Кэти. – Непредвиденные последствия, заранее не предугадаешь. Что ж, понятно.

Наконец настал черед той реки.

– Дай-ка я поведу глайдер, – попросила Кэти. – Интересно, как запомнила. Конечно, потом нашла по карте, но это скучнее… Так, вот две островерхие сопки.

Они поднялись над долиной, миновали остатки каких-то строений и вышли под перевал. Тут Кэти приостановилась.

– Здесь путаница ложбин, – сказал Толуман. – Найдешь нужную?.. Кстати, мать с отцом ночевали тут.

Кэти лукаво глянула на него: – И зачали тебя?

Толуман

слегка покраснел. – Нет. Но в этих местах.

– Вот сюда! – объявила Кэти.

С перевала открылось вздыбленное море сопок, на многих лежал снег. Кэти опустила глайдер в долину. – Начнем считать притоки, – весело сказала она.

Миновали котловину, на которую Толуман поглядел с улыбкой. Слева потянулось мрачное плоскогорье, поверху блестел снег.

– Четвертый приток… – считала Кэти. – И, чуть погодя: – Вот он!

Глайдер повисел над озерком, куда спадала бурная речка из верховьев долины. Потом Кэти повела машину вверх, а Толуман оглядывал берега. Они поднялись над крутым склоном, и открылось обширное пространство, покрытое снегом. Кэти направила глайдер к снежному бугру в центре плато и приземлилась. Вышла из машины и сразу накинула капюшон, пронизывающий ветер свистел среди огромных камней.

– Нет входа в волшебную страну, – грустно сказала она. – А папа рассказывал, что провалишься в дыру, как Алиса в «Стране чудес»…

Обернулась к Толуману: – Дальше ты поведи глайдер, а я займусь аппаратурой. Сначала круг над плато.

После облета – внизу угрюмые скалы и снежные поля, ветер раскачивал машину, – Толуман спросил:

– Ну, есть что-нибудь?

– Я оконтурила некую гравитационную аномалию, – сказала Кэти. – Но мы встретили таких уже не одну. Сделай несколько посадок по периметру.

Видно было, что садиться трудно: ветер так и норовил снести глайдер на скалы. Толуман лихорадочно управлял векторами тяги. Кэти сочувственно глянула на него:

– Теперь в центре, нужна хотя бы примитивная сейсморазведка.

Толуману пришлось выкопать яму. Потом вдвоем (снежинки секли шею Кэти, холодными каплями стекая по спине) установили тяжелый цилиндр.

– Прощай, половина заряда аккумуляторов, – вздохнула Кэти. – Но при наших скудных возможностях электроискровой метод лучший.

Толуман еще побегал, расставляя датчики. Потом отвел глайдер в сторону, и Кэти тронула клавишу. В воздух взлетело облако пара, в ушах зазвенело. Кэти пересела назад и принялась сводить данные в единую картину.

– Что-то есть, – устало сказала она. – Необычное, раньше такого не попадалось. Но платина это или нечто другое, так не определишь. Нужна основательная разведка.

Они полетали над соседней долиной (как будто более пологие склоны) и вернулись обратно к перевалу. Толуман посадил глайдер, а Кэти перебралась вперед и перекусили. Ветер так же уныло свистел среди каменных останцев, и выходить не хотелось. За несколькими отрогами тускло блестело озеро, и Толуман кивнул в его сторону.

– Там у матери и отца произошла очень странная встреча. Потом расскажу.

Кэти усмехнулась: – Похоже, ты перенял мамину привычку. Тоже любит говорить «потом расскажу» и «потом объясню». Что думаешь насчет дороги сюда?

– Скорее, это будет просека. И кое-где придется выравнивать бульдозерами. Наверное, и в самом деле лучше по соседней долине, а то здесь крутовато для платформы на воздушной подушке. Но надо еще посмотреть профиль высот.

Кэти аккуратно собрала остатки обеда.

– Кое-что ты соображаешь, – сказала она. – Кроме того, из соседней долины удобнее пробивать разведочную штольню, если рудное тело падает к югу. Но без буровой установки не обойтись, так что нужна большая платформа. В общем, дел хватает.

Однако вечером разговор зашел о другом. Кэти вывела на карту предполагаемые контуры месторождения, и все смотрели на дисплей. Кэти нахмурилась.

– Конечно, это меньше, чем шесть километров на шесть километров. Но нужно еще место для рудника, промышленной зоны и поселка, ведь подземную добычу можно вести и зимой. Хотя под поселок могут выделить муниципальную землю. Итого, желательно около двенадцати квадратных километров. И как такой кусок земли можно выкупить? Я узнавала, земля в этом районе, как почти везде, в собственности Колымской администрации.

Рогна грустно улыбнулась. – Когда-то я говорила твоему отцу, что коренной житель Автономии может обратить в собственность любой незанятный участок земли, оплатив по твердым расценкам. Мне это не нужно. А вот он… – Она кивнула на Толумана.

– А! – воскликнула Кэти. – Так вот зачем был нужен этот брак… Ох! – от неловкости даже выступили слезы. – Извините, – пробормотала она.

– Ничего, – вздохнула Рогна. – Ты для меня, как член семьи. Я тоже поначалу была возмущена. Но старшие рогны… с ними не поспоришь. А в результате все вышло хорошо.

Кэти постаралась вернуть себе деловой вид.

– Тогда о расценках, – сказала она. – Какие они?

– Не очень низкие, – ответил Толуман, – иначе всю землю разобрали бы про запас. Если не сельхозугодия, то один гектар обойдется чуть меньше ста тысяч рублей, то есть квадратный километр будет стоить десять миллионов, это около двухсот тысяч канадских долларов. Соответственно двенадцать километров обойдутся в два миллиона четыреста тысяч долларов. Лучше выкупить землю в равных долях, хотя мне как коренному жителю должно принадлежать не менее пятидесяти одного процента участка. У тебя в сумочке найдется миллион двести тысяч долларов?

– Если поскрести, то найдется, – хмуро сказала Кэти. – А ты откуда возьмешь столько?

– Я одолжу, – улыбнулась Рогна. – У меня доля в прииске, нашла им золотую жилу. Любой банк даст кредит под такой залог.

– Тогда остается мелочь, – вздохнула Кэти. – Собрать денежки и подать заявку. Я наскребу послезавтра.

– И я наверное тоже, – сказала Рогна. – Завтра наведаюсь в отделение банка, им надо связаться с Магаданом, но думаю, что проблем не будет.

Интересно, что станет с банком, который откажет в кредите рогне? Хотя вряд ли они часто берут взаймы.