Трое на шоссе
Шрифт:
Карцев перехватил Лену за руку и насильно посадил обратно в кабину. Захлопнул за ней дверь и подошел к «газону».
Сев за руль, он съехал с дороги и аккуратненько загнал «газон» в кювет. Вылез, деловито поднял капот, вынул ротор из распределителя, а потом одним махом вырвал всю электрическую систему двигателя. Ротор положил в карман, а провода закинул в придорожные кусты.
Лена сидела в кабине, в отчаянии закрыв лицо руками.
За «шкодами», перекрывающими трассу, уже скопилось множество машин.
Карцев подошел
— За что? За что? За что?..
— Айда, Серега. Время — деньги, — сказал Карцев. Они сели в кабины и одновременно стали разворачиваться.
Тронулись с места и остальные машины, которых застопорил этот случай.
Они объезжали лежащего на асфальте плачущего парня и поглядывали на макушку кабины его «газона», которая теперь жалко и нелепо торчала из придорожного кювета.
Ночная стоянка дальнорейсовиков, или, как их называют, «дальнобойщиков», всегда организуется с максимальным комфортом.
«Шкоды», «МАЗы», «КАМАЗы» с громадными фургонами и рефрижераторами в сгущающейся темноте напоминают усталое стадо слонов на ночном водопое. Все они из разных городов и разными маршрутами завтра утром продолжат свой путь, но водители уже по многу лет знают друг друга и поэтому с удовольствием собираются перед сном в один тесный кружок.
Чего только не наслушаешься на таких стоянках! Вот и сейчас, в свете фар одной машины, сидят человек шесть-семь и слушают Серегу.
Неподалеку, метрах в пяти, Лена и Карцев что-то разогревают на газовой плите.
— Возил я тогда одного генерала на «ЗИМе»... — говорил Серега. — А у него дочка... Отпад полный! Ну и началось у нас с ней... Я — в порядке: девятнадцать лет, сапожки хромовые, гимнастерочка диагоналевая, бриджи с напуском... То, что доктор прописал! На танцах— король!.. Бабы — крутым кипятком!..
Все заржали. Карцев мрачно посмотрел на Серегу. Попробовал нацедить воды из бокового бачка — воды не было.
Серега выждал паузу и сказал:
— Короче. Вызывает меня генерал: «Пушкарев, прошу, не как генерал сержанта, а как мужчина мужчину, — женись! Единственная дочка... То... се, пятое, десятое... Все тебе будет!» — «Товарищ генерал-майор, — говорю, — не могу». — «Почему? Я тебе за нее „опель-капитан“ даю!» Был у него трофейный «опелек»... Я на своем: не могу... «Да что ж ты, мать-перемать?!» — «Любви, — говорю, — нету! А если что у нас и было, так сами понимаете, товарищ генерал-майор, сучка не захочет, кобель не вскочит...» Он за пистолет — в трибунал, кричит, заживо сгною!..
— Хватит трендеть, — оборвал его Карцев и протянул канистру. — Принеси-ка воды лучше.
Все захохотали уже над Серегой.
— Ну погоди, Витек...
— Я кому сказал!
— Нацеди вон у меня из бачка, — сказал один водитель Карцеву.
— Ничего. Мой Серега знает свое дело туго. Раз сказано...
Поникший Серега встал, взял канистру и побрел за водой.
— Давай, Серега, возвращайся скорей! — крикнули ему. — Доскажешь...
Карцев вернулся к Лене:
— Сейчас будет вода...
Она посмотрела на Карцева, словно увидела его впервые.
— Господи, какие же вы жестокие! Как же ты можешь так?!
И снова дорога...
И снова серый бетон трассы перед глазами... Снова впереди номера Серегиного фургона...
— Ты что молчишь? Укачало?
— Да нет... Думаю.
— О чем?
— Обо всем... — Лена скучно посмотрела на бегущий назад перелесок. — Не нужно мне было срываться с места... Не нужно.
В этом городишке трасса была главной и единственной асфальтированной улицей.
У поста ГАИ стояла «шкода» с фургоном. Около нее маялся водитель. Увидев приближающиеся машины Карцева и Пушкарева, он выскочил на шоссе и отчаянно замахал руками.
В помощь ему от поста ГАИ отделился милиционер, помахал палочкой.
Серега и Карцев съехали вбок и остановились. Серега тут же выскочил из кабины, натягивая на себя куртку, доставая документы. Карцев вынул из папки накладные на груз и неторопливо вышел размять ноги.
— Мужики, — сказал усталый водитель лет сорока, — буксирните немного. Километра полтора...
— А чего у тебя? — спросил Серега.
— Двигатель... Застучал, в рот ему дышло. После капремонта.
— А что у них там за автохозяйство? — спросил Карцев.
Подошел милиционер, какая-то суровая женщина, а из стоящего рядом с постом ГАИ «газика» вылезли двое мужчин, очень похожих на районное начальство.
— Какое там автохозяйство! — махнул рукой водитель. — Свалка там у них. У меня же груз скоропортящийся...
— Значит, товарищи водители, — сказал лейтенант милиции, — вы сами договоритесь, кто товарища отбуксирует. Только поживее. Людей держим. Товарищей из санэпидстанции, представителей райисполкома, народного контроля...
— Айн момент! — сказал Серега. — Ты чем груженный?
— Колбасой вареной... Двенадцать тонн — не греши отдай!
— Ну и что? — не понял Карцев.
— Так ей срок через восемь часов... А мне еще триста верст пилить.
— Ты в Москву на комбинат звонил? — спросил Серега.
— Звонил. Говорят, актируйте колбасу с местными властями. Чтобы акт был... Я и грузополучателю звонил. Они хотели машины прислать, перегрузить, да потом подсчитали: триста сюда, перегрузка, обратно триста да срок реализации. Набирается часов шестнадцать... А ей, родимой, всего жить осталось — восемь. Вот и решили: отбуксировать на свалку, там разгрузить, облить керосином и уничтожить, чтобы никаких шахер-махеров не было... Вот из санэпидстанции вызвали, с исполкома.