Трое в Песках
Шрифт:
— Где ты зришь палку? — спросил Таргитай сердито. Он сидел надутый как сыч, не решался куснуть поджаренный ломтик, где прилипла зеленая чешуйка. — Она их давила голыми руками!
Мрак оглядел ее внимательнее. Она с усилием отвернула голову, руки застыли. Грозный человек не разговаривает с нею нарочно, дабы оставаться противником!
— Гм… у ящериц шеи в панцирях. А у тебя, Олег, как у цыпленка, голая. Да и у тебя, Тарх…
Таргитай покосился на Олега, пощупал шею.
— Неужто такая же грязная?
Мрак вытер жирные пальцы о песок, бросил благосклонно:
— Не
Олег вскочил как ужаленный. Волосы встали дыбом, от них полетели искры.
— Это лечебные травы!!!
— Верблюды тоже люди, — ответил Мрак хладнокровно. — Только горбатые. Им всякие травы нужны. Без верблюдов пропадем, обижать таких зверей нельзя. Вообще, чем больше зверей жалеешь, тем они вкуснее.
Глава 13
Когда отправились в путь, Таргитай с завистью заметил, что маленькая рыжуха крепилась недолго: сперва клевала волхва в спину, наконец обхватила руками. Мрак заметил тоже, все замечал, все видел.
— Ишь, прикидывается! Ночью вроде не спала, ящерок давила голыми руками! Думаешь, спит?
— Без задних ног, — поклялся Таргитай.
— Это ты спишь на ходу. А она сейчас как кот в траве. А цыпленок в двух шагах.
Таргитай растерянно хлопал пушистыми ресницами. Сам не прикидывался, не знал, как это вообще прикидываются, даже просто прикидываться волком не обучился, что вовсе просто, все на виду, по-честному, а человеку прикидываться человеком — надо быть вовсе хитрюгой непомерной! Оставаясь в личине человека, внутри уже быть кем-то другим! Но вовсе уму непостижимо, как можно разглядеть такое прикидывание. Надо быть если не богом, то хотя бы магом необычайной мощи…
Он с опаской и тревогой посматривал на Мрака. Гольш как-то изрек, что от Мрака струится неведомая мощь. Мол, больше, чем в Олеге. Жаль, в нем, Таргитае, ничего не нашел. А то бы…
Таргитай прикрыл глаза, погрузившись в сладкие мечты. Если бы он был волхвом-волшебником или хотя бы могучим колдуном, то обязательно сделал бы это… затем это… Да чтобы стал обязательно умным, сильным и красивым… Да прынцессу и дворец поболе, чем у киммерийского царя…
Верблюд соскользнул с бархана, Таргитая словно тряхнуло. Очнувшись от сладких грез, сказал дрожащим голосом:
— Третий день едем, никакой тучи, что пугал Гольш. Еще недельку, отыщем Жезл…
— Сплюнь, дурак, — рявкнул Мрак. — Или постучи по дереву.
— Тут нет дерева. На твоего верблюда писаю…
— По голове своей. Она деревянная. С дуплом! Сам дивлюсь, ничего не стряслось. Правда, верблюдов купили… по-пустынному… Молчи, сглазишь. У тебя глаза завидущие.
Некрупная ящерица перебежала дорогу. На вершине бархана повернулась, внимательно посмотрела на людей. Мрак насторожился, потянулся к луку. Ящерица зло пискнула, задрожала всем телом, быстро-быстро погрузилась в горячий песок.
— Это ящерица, — сказал Олег настойчиво. — Просто ящерица!
— Такая здоровая?
— Лиска била крупнее. Тут
— Ладно, а теперь объясни мне во-о-он ту штуку.
Олег долго всматривался в темную точку на синем небе. Таргитай тоже загляделся, едва не свалился с верблюда.
— Просто орел, — сказал Олег менее уверенно.
— А пошто второй день парит, как голодная ворона?
— Это другой. Отсель не разглядишь даже ты. Надеется, что вот-вот откинем копыта, нажрется от пуза. Простой орел-стервятник!
— Может быть, просто, как раз для Тарха, а может быть, еще как не просто.
— Для тебя?
— Для тебя. Я не просто простой, я даже очень простой. Простее не бывает. Стервятник, говоришь?
— Да.
— Гм… неужто только Лиску есть будет?
Горы горячего песка сменялись холмами и даже холмиками, изредка под копытами гремела накаленная земля. Но даже когда двигались по твердому, все равно взор упирался в те же бесконечные горы горячего песка. Верхушки дымились: ветер сдувал песчинки, те падали сразу за гребнем. Мрак не верил глазам, видя, как легкий ветерок перетаскивает исполинские горы песка. Они двигались, двигались, двигались — неумолимые, тяжелые, мертвые, и хотя он не любил заглядывать в день завтрашний, мурашки пошли по спине, когда представил на пути этих песчаных гор людный город, поля, каналы, озера.
Встретили еще два оазиса. С заново наполненными флягами и бурдюками пустились в последний переход. Рыжеволосая хмуро указывала Олегу направление, только Олегу. По ее словам, до убежища пустынного мага осталось рукой подать. Мрак исподволь проверял, через Олега, правда, но маленькая как пустынный зверек женщина называла даже кусты и норы, что попадутся по дороге. Что-то в этом поразительном знании тревожило Мрака, чересчур хорошо знает Пески, человеку такое не дано. Он мучился, не в состоянии выразить свои подозрения Олегу.
— А ты уверен, — спросил он наконец, — что пустынник вообще есть?
— Ну… а почему нет?
— Гольш чересчур спешил сбагрить нас. Как угодно и куда угодно, только бы увели с собой грозу. И эту рыжую — тоже.
Олег пугливо оглянулся, словно тяжелые тучи гнались следом. Мрак невесело скалил зубы. Лучше гроза, чем нещадно раскаленное небо. Пот выедает глаза, голова раскалилась, как котел на костре. Воинственная рыжуха как-то обронила, что в этих краях все, даже мужчины, носят бабьи платки, спасаясь от солнца, но Мрак сразу понял, что девка над ними смеется. Он не понял и киммерийского обычая носить шапки, но в каждой стране свой покон.
Чем ближе оказывались к пустынному магу, тем дерганнее становился волхв. Таргитай ехал на своем «авось», играл на дудочке и не думал о дне завтрашнем. Мага пустыни может не оказаться вовсе или окажется совсем не таким, как описал Гольш. Ведь и коней купили не так, как обещал Гольш. Один Мрак доволен: деньги мага сохранили да еще и добавили!
Когда солнце опускалось за барханы, вдали блеснула искорка, кольнула в глаза. Олег завозился в седле, вытягивал шею, как гусь за сливами. Мрак нетерпеливо бросил: