Трое в снегу

Кестнер Эрих Эмиль

– - Это было бы преждевременно, -- произнес тайный советник Тоблер.
– -Оставим пинок про запас.

Глава седьмая

СИАМСКИЕ КОШКИ

Этот вечер что-то предвещал. Первое недоразумение не должно было оставаться последним. (Истинные недоразумения размножаются, как клетки, --делением. Ядро заблуждения расщепляется, и возникают новые недоразумения.)

Пока Кессельгут надевал смокинг, а Шульце под самой крышей выгребал пожитки из корзины, Хагедорн в блеске своего синего костюма сидел в холле, курил сигарету (одну из тех, что дал ему на дорогу квартирант Франке) и морщил лоб в размышлениях.

Ему было не по себе. Если бы на него смотрели косо, он чувствовал бы себя лучше. К плохому обращению Хагедорн привык и знал, как защищаться. Но такое? Он был похож на ежа, которого никто не хочет дразнить. Он нервничал. Почему люди ни с того ни с сего вели себя столь противоестественно? Если бы вдруг взлетели вверх столы и стулья вместе со швейцаром, это удивило бы Хагедорна куда меньше. Он подумал: поскорее бы пришел старик Шульце. С ним хоть знаешь что к чему! Но в холле пока появлялись другие лица. Ужин близился к концу.

Госпожа Каспариус, оставив десерт нетронутым, поспешно выкатилась из столовой.

– - Противная особа, -- сказала Маллебре.

Барон Келлер, занятый компотом, поднял голову, нечаянно проглотил вишневую косточку и вытаращил глаза, словно пытаясь заглянуть внутрь себя.

– - В каком отношении?
– - спросил он.

– - Знаете, почему Каспариус так быстро поела?

– - Возможно, проголодалась, -- заметил он мягко. Фон Маллебре зло рассмеялась.

– - А вы не особенно наблюдательны.

– - Знаю, -- ответил барон.

– - Она хочет захватить миллионерчика, -- сказала Маллебре.

– - В самом деле?
– - спросил Келлер.
– - Только потому, что он плохо одет?

– - Она находит это романтичным.

– - Это называется романтикой?
– - спросил он.
– - Тогда я согласен с вами: госпожа Каспариус действительно противная особа.

Минуту спустя он засмеялся.

– - Что такое?
– - спросила Маллебре.

– - Несмотря на мою общеизвестную ненаблюдательность, я заметил, что и вы очень быстро едите.

– - У меня разыгрался аппетит, -- заявила она сердито.

– - Я даже знаю на что, -- сказал он.

Госпожа Каспариус, шикарная блондинка из Бремена, достигла своей цели. Она сидела за столиком рядом с Хагедорном. Дядюшка Польтер изредка поглядывал в их сторону, и его взор излучал отеческое благословение.

Хагедорн молчал, а госпожа Каспариус живописала сигарную фабрику своего мужа. Она упомянула, ради полноты изложения, что господин Каспариус остался в Бремене, чтобы посвятить себя табаку и присмотру за двумя детьми.

– - Вы позволите мне вставить словечко?
– - скромно спросил молодой человек.

– - Пожалуйста!

– - У вас в номере есть сиамские кошки?

Она обеспокоенно посмотрела на него.

– - Или другие твари?
– - спросил он еще.

Она засмеялась.

– - Будем надеяться, что нет!

– - Я имею в виду собак или моржей. Или морских свинок. Или бабочек.

– - Нет, господин кандидат, -- ответила она.
– - Сожалею. В моем номере я единственное живое существо. Вы живете тоже на четвертом?

– - Нет, -- сказал он.
– - Я хочу только знать, почему у меня в номере завелись три сиамские кошки.

– - Можно взглянуть на ваших зверюшек?
– - спросила она.
– - Я больше

всего люблю кисок. Они такие ласковые и в то же время совсем дикие. Какое-то волнующее сочетание противоположностей. Вы не находите?

– - У меня мало опыта с кошками, -- сказал он неосторожно.

Ее глаза сделались фиалковыми, и она заворковала грудным голосом:

– - Тогда берегитесь, господин ученый. Я -- кошка.

К счастью, госпожа фон Маллебре и барон Келлер сели за соседний столик. А через несколько минут Хагедорн очутился в громкоголосом окружении сгорающих от любопытства гостей отеля.

Госпожа Каспариус нагнулась к нему:

– - Боже, какой шум! Пойдемте! Покажите мне ваших кисок!

Такая прыть была ему внове.

– - Думаю, что они уже спят, -- сказал он.

– - Мы их не потревожим, -- сказала она.
– - Мы будем тихо-тихо. Обещаю вам.

Подошел кельнер и протянул ему записку. Текст гласил: "Нижеподписавшийся, имеющий отношение к концерну Тоблера, желает встретиться с господином Хагедорном в баре на несколько минут для переговоров. Кессельгут".

Молодой человек поднялся.

– - Извините, пожалуйста, -- сказал он госпоже Каспариус.
– - Со мной хочет поговорить человек, который может оказаться для меня очень полезным. Удивительный отель!
– - Поклонившись, он ушел.

Красивое лицо госпожи Каспариус светилось незатухающей полуулыбкой.

Госпожа фон Маллебре не дала себя провести. От удовлетворения она впилась пальцами в подлокотник кресла, однака промахнулась и ущипнула барона за руку.

– - Это обязательно, почтеннейшая?
– - спросил тот с легким стоном.

Кессельгут напомнил сначала, что они с Хагедорном прибыли в гранд-отель вместе, и поздравил с первым призом конкурса. Затем он пригласил молодого человека на рюмку джина. Они уселись в углу.

У стойки на табуретах сидели брат и сестра Мареки с индийским колониальным офицером Салливаном, пили виски и разговаривали на английском.

На диване крайне малой вместимости кое-как уселась супружеская пара из Саксонии. Остальные посетители бара имели удовольствие слушать их гнусаво-неразборчивый сердечный дуэт. (Саксонский диалект, известно, как никакой другой подходит для выражения нежных чувств.) Даже бармен Джонни утратил сдержанность и осклабился. Потом, нагнувшись над ледницей, стал без всякой нужды колоть лед. Служащему отеля не положено смеяться над постояльцами.

– - Если сравнить немецкий язык со зданием, -- заметил Хагедорн, -- то можно сказать, что в Саксонии протекла крыша."

Кессельгут улыбнулся, заказал еще две рюмки джина и сказал:

– - Буду откровенным, господин кандидат. Хочу вас спросить, могу ли я быть вам полезным. Извините за прямоту, пожалуйста.

– - Я не щепетилен, -- ответил молодой человек.
– - Было бы здорово, если бы вы мне помогли. Помощь нужна.
– - Он отпил глоток.
– - Приятная штука. Да, я уже несколько лет безработный. Директор фирмы "Путцбланк", когда я справился у него о рабочем месте, пожелал мне хорошо отдохнуть в Брукбойрене. Хотел бы я знать, от какого переутомления мне надо отдохнуть! Я хочу работать, работать до седьмого пота! И получать хоть малость денег! А вместо этого я помогаю моей матери проедать ее жалкую пенсию. Ужас!