Трофей бандита
Шрифт:
Я отчаянно кричала и пыталась вырваться из его объятий, но силы в руках не хватало. Он держал меня слишком крепко и не отпускал. А затем он начинал меня целовать…
Не знаю, сколько проспала, но проснулась я вялой и уставшей, все ныло и болело. Особенно руки и спина. Поначалу мне показалось, что в комнате светлее, чем обычно. Даже когда загорается чертова лампочка перед приходом Макса. Но самым странным было то, что лампочка не горела — свет в подвал поступал через неплотно прикрытую дверь.
Она была
В воздухе пахло дымком от вчерашних свечей и… еще кое-чем. Довольно странным, но в то же время до боли знакомым. Ведь этот запах трудно спутать с чем-то еще. За многие годы я привыкла вставать по утрам именно под этот запах, просто подниматься с постели, чтобы снова вдохнуть этот аромат. И этот аромат — запах свежесваренного кофе.
Где-то сверху, со ступенек, долетал необычный шум. Там наверху кто-то болтал и смеялся. Незнакомые мужские голоса. Совсем слабо, едва различимо. Но я точно это слышала.
Отбросив одеяло и осмотрев свою дюжину синяков, я подняла с полу свадебное платье. Но от него осталось само лишь название. И что же теперь делать? Что надеть?
Впрочем, присмотревшись, я увидела на стуле одежду. Она была чистой и… новой. Джинсы, кофта, комплект белья — все это пахло фабрикой, имело бирки и было подходящих размеров. Неужели это все для меня? Что… что это все означает? Меня отпускают или, может, я просто в бреду, это сон?
Тихонько одевшись и надев стоящие под стулом кроссовки, я осмелилась выглянуть за дверь. Там были ступеньки наверх, и по ним струился изумительно красивый (как мне теперь казалось) солнечный свет из окна. Я поднималась к нему навстречу ступенька за ступенькой, чтобы выглянуть на улицу, впервые за долгое время.
Теперь мне было все непривычно — дневной свет, посторонние звуки, чистая одежда. И даже отсутствие звона собачьей цепи при каждом движении. Вместо этого к ушам прорывался шум настоящего бандитского логова…
Там наверху что-то пилили с визгом металла, кто-то громко стучал молотком. А между этими ударами отчетливо слышались хлопки от пуль — кто-то стрелял. Возможно, пристреливал новый пистолет или палил по мишеням. Играла музыка. Какой-то рок. Но его то и дело заглушал рев мотора — движок газовал все сильнее и сильнее, словно оперный певец, берущий высокую ноту.
Пахло бензином и порохом. Жженой сталью и табачным дымом. А еще пахло… поджаренным хлебом и кофе — теми вещами, о которых я мечтала сутки напролет.
Я поднялась по ступенькам и увидела Макса. Он стоял ко мне спиной и был занят тем, что размазывал по тосту сливочное масло. Мило покачивал головой, что-то напевая себе под нос. Он меня не видел и не знал, что я стою за ним. Ну или делал вид, будто не знает. Это ведь Макс. А он остается собой всегда и везде.
— Кхм-кхм… — прокашлялась я, но не рискнула смотреть ему в глаза.
После вчерашнего мне хотелось избегать визуального контакта.
— О, — удивился Макс, — ты уже встала… Я думал, ты проспишь до самого вечера. Хм… — кивнул он, — наверное, тебя разбудил весь этот шум… Просто я открыл твою дверь. Думал…
— Ничего.
— Думал, что так тебе будет понятнее… ну, что я уже не заставляю тебя сидеть взаперти и все такое, — пояснил Макс и постарался улыбнуться, чтобы это выглядело естественно.
Но теперь я все его улыбки воспринимала как издевку.
— Да все нормально. Я… лучше уж так, чем было раньше. Знаешь… вот… Кхм…
Я и вправду не знала, что ему говорить. Мы стояли с ним на подобии кухни, где был небольшой квадратный стол со стульями, на стене висело пару шкафчиков, а на столешке дымок пускала кофеварка.
27
Мы оба молчали и смотрели куда угодно, но не друг на друга. К счастью, тишину нарушил тостер — он громко щелкнул, выбросив пару свежих гренок.
— О, — повернулся Макс, — тосты будишь?
— М… — пожала я плечами.
С одной стороны, я была голодна. А с другой — все это было слишком странно и нелогично после всего того, что мне пришлось пережить за последнюю неделю.
— С маслом? С джемом?
— С джемом, — ответила я, но тут же передумала. — Нет. Лучше с маслом. Давай с маслом.
— У… угу, — кивнул Чернов и аккуратно размазал масло по двум румяным хлебцам. — Бери кофе. Это мое, но я себе еще сварю. Бери-бери. Бери и пей.
Мне было трудно справиться с эмоциями. Почему-то все равно было страшно и жутко, хотелось плакать. Но стоило мне только сесть за стол, как перед лицом появилась чашка с черным кофе. А через секунду — еще и тарелка с аппетитными тостами.
— Я могу это есть? — решила я уточнить у хозяина.
— Что? Ну… да, конечно. Завтракай. Это твое. Ну или обедай. Как тебе угодно. Ешь, в общем. Кофе тебя взбодрит.
Он сел за стол напротив меня и отпил немного кофе. Потом глянул на часы и сделал еще глоток. Съел тост. Затем второй. Как будто мы завтракаем с ним каждое утро, а те веселые деньки в подвале мне просто померещились.
Я постепенно справилась со своим страхом и взяла в руки чашку, чтобы выпить кофейку. Он был горьковатым, но все равно очень вкусным. Без сахара. Но было приятно. А еще два тоста. Хрустящие, из свежего белого хлеба. Промазанные сливочным маслом. И все это можно было снова запить крепким бодрящим кофе.
— Уфф… — передернуло меня. — Неслабо так бодрит… Кхм… ты тоже пьешь горький? — спросила я у Макса.
— Что?
— Говорю, кофе горький. Без сахара… Ты всегда так пьешь?
— А, нет, конечно. Это специально для тебя. Себе я сделал вкусный, с сахаром.