Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»
Шрифт:
— Да уж. Не разгуляешься… — Алексей почувствовал, что напряжение исчезло. Тронув ногой сумку с деньгами, он почти успокоился.
— А у кого вы там жили?
— У местного пастора.
Покойник вытаращил глаза:
— Чего вас к нему занесло? Вы что — верующие?
— Ну, на этот вопрос не так легко ответить. — Алексей улыбнулся, прикидывая, как без потерь выйти из скользкой темы. После общения с дилонскими жителями он считал всех американцев маньяками, повернутыми на религии, причем не вникающими в ее высокий духовный смысл, как бы заключившими с Богом сделку. Черт знает этих бородачей, вдруг они сделаны из того же теста, что и прихожане Дуайта? — Понимаешь, — он
— Брось говно топтать. Бог один. — Покойник выхватил у Ларисы бутылку. — За единого и подлинного Бога — за великого Чака Берри! — Он присосался к горлышку, виски лилось внутрь его большого тела легко и быстро. — Любишь Чака Берри? — спросил Покойник, оторвав наконец бутылку от толстых мокрых губ.
— В общем, да. — Алексею стало смешно. — Дай-ка выпить еще.
— Держи. — Бутылка снова перешла к Алексею. — В России любят, значит, старика Чака? Это хорошо. Значит, еще не все потеряно. Для вас, я имею в виду…
— Достал ты всех своим Чаком Берри, — прогудела Миранда. — Любитель ниггеров…
— Чак Берри — единственный из черных, который достоин… который вполне… — Покойник запутался в определениях. — Короче, Чак — свой в доску.
— А Хендрикс? — решил проявить инициативу Алексей.
— Это, брат, все не то. — Покойник замолчал, судя по лицу, погрузившись в приятные воспоминания. Видимо, о Чаке Берри.
— Куда вы едете? — спросил Алексей.
— Что значит «вы»? Куда МЫ едем, я правильно тебя поняла? — пробасила Миранда, на этот раз внимательно следя за дорогой.
— Все, парень. — Престон захихикал. — Она на тебя глаз положила. Конец тебе. Забыл, как тебя, кстати, зовут?
— Алексей.
— Вот что, Алекс, скажи своей телке, что нынче ночью ты будешь занят. Проводить занятие будет Миранда. Ха-ха!
— Иди в жопу, придурок, — отреагировала Миранда, по-прежнему не отрывая глаз от дороги. И в общем-то это было понятно. Полотно шоссе извивалось между отвесно поднимающимися скалами, ныряло в тоннели — движение в самом длинном, как заметил Алексей, заняло примерно десять минут.
— Круто, — сказал он, когда «кадиллак» вылетел с другой стороны скалы, преграждавшей путь.
— Что круто? — спросил Покойник лениво. Энтузиазм исчезал в нем вместе с виски, которого в бутылке осталось на самом донышке.
— Да вот эти — тоннели.
— Пустяки. У вас в России разве нет таких?
— Таких, наверное, нет. Есть поменьше…
— Вы откуда, ребята? Москва?
— Нет, Питер.
— Не слышал… Большой город?
— Вот тебе раз! — Алексей не знал, что и сказать. — Питер… Ну — Ленинград… Ты что, телевизор не смотришь? — Он запнулся. Какой в машине может быть телевизор? Судя по виду компании, трудно было предположить есть ли вообще у кого-то из рокеров не то что телевизор, но просто обычный, «стационарный» дом.
— Телевизор? Почему же, смотрю. Ленинград-то я знаю, конечно. Революция. Ленин — Мао — Фидель… Как там живется в этом твоем Ленинграде? У тебя машина какая?
Машины у меня нет.
— Нет машины… — Покойник сделал многозначительную паузу. — Байк?
— И мотоцикла нет.
— Что же ты делаешь? Оставайся в Штатах — будет и машина, и мотоцикл. Ребята, гляньте — парень жизни не видел… Пусть остаются с нами… Бедные русские… — Покойника явно уже заносило, он терял нить разговора. — Мотоцикла нет… Без мотоцикла Миранда с тобой дружить не будет… — Покойник словно засыпал, зевал, кряхтел, потягивался. — Она без мотоцикла никуда… Ничего, приедем, я тебе подарю мотоцикл.
— Да куда, в конце концов, приедем? — не выдержала Лариса.
— Что ты кричишь? — весело спросил Престон. — Тебе помогли, подобрали, от полиции увезли, а ты на нас кричишь — Китаец сделал быстрое неуловимое движение рукой, щелкнул, и из кулака у него вылетело лезвие выкидного ножа. — Ты, девушка, не груби нам, — проговорил он вкрадчиво, продолжая улыбаться, — а то ведь Миранда-то твоим пареньком займется, а я и с тобой могу время провести, очень весело мы можем время провести, да, милая. Ты мне нравишься, — закончил он, спрятав лезвие и сам нож так же мгновенно и незаметно, как и достал несколько секунд назад. Алексей даже не успел двинуть ни рукой, ни ногой. Он отметил этот факт — с этими друзьями надо держать ухо востро. Как этот Престон ножичек достал, даже его хваленая интуиция на этот раз не сработала. Пожелай китаец их прикончить, они бы, наверное, сообразили, в чем дело, когда душа уже летела бы к небесам.
— Мы едем на концерт, — продолжая беседу, начатую не им и с такой же ленивой интонацией, как и у Покойника, проговорил Фокусник, словно не было этого пугающего выпада китайца. — «Грэйтфул Дэд» — слышали?
— A-а, все понятно. — Лариса откинулась на спинку сиденья. Она ничуть не испугалась ножа китайца, только напряглась всем телом и прищурила глаза. Теперь, услышав о концерте, словно почувствовала себя дома. — «Грэйтфул Дэд»… Ты в курсе, Алексей?
— В курсе чего?
— Ну, это же культовая американская команда. Двадцать пять лет играют, с Тимоти Лири тусовались, культ ЛСД, все такое прочее… Концерты у них очень специальные… Они могут три часа на сцене импровизировать — музыканты, впрочем, классные, — а в это время публика так растарчивается, что ей уже вообще ничего не надо. У них там вообще своя религия. Это дэдхеды. — Она говорила по-русски, но на знакомое слово китаец встрепенулся, Правда, на этот раз он просто вздернул подбородок — да, мол, дэдхеды. — Дэдхеды, — продолжала Лариса, — это самые, что называется, преданные… даже не фанаты, а апостолы, что ли, этого дела. Кстати, о концертах. Один мой знакомый ходил на «Дэд» тоже где-то здесь, в районе Денвера, — они эти места любят, — так я спросила, как музычка? А он сказал, что в зале столько продавалось разных препаратов «для головы», что он вообще на сцену не смотрел. И так удовольствия было более чем достаточно.
— То есть наркоманы все они, что ли?
— Да нет, не то чтобы и наркоманы… Это религия, понимаешь? Ну, если ты Лири не читал, то в двух словах не объяснишь. А дэдхеды — они так и живут: ездят за группой на таких вот машинах, на мотоциклах, всю жизнь в дороге. Ты Керуака-то хоть читал?
— Слышал. Слушай, так это же кайф — вот так всю жизнь. Мне нравится.
— Ты подожди, нравится ему. Люди-то все разные. У всех свои проблемы. Я не думаю, что нам с ними нужно долго париться. Отъедем подальше и свалим. С нашим багажом у дэдхедов не очень-то спокойно будет жить.
Биг-Бен, всю дорогу молчавший, вдруг громко расхохотался. Отсмеявшись, он повернулся к Ларисе и сказал по-русски, глядя прямо в ее вытаращенные от удивления глаза, сказал с акцентом, но достаточно правильно строя фразы и соблюдая ударения:
— Ничего, ничего, продолжай. Кроме меня, здесь никто по-русски не понимает.
Сказал и снова словно повесил маску на свое исполосованное жизнью лицо.
Лариса перешла на английский, выразительно взглянув на Алексея. Он только плечами пожал — попались, ну что же теперь сделаешь. Надо принимать последствия. Один его питерский приятель так и говорил про себя: «Я поступаю так, как считаю нужным, и принимаю последствия». Большой ловкач был.