Трофейщик
Шрифт:
X
В первой половине дня на Дворцовой площади было спокойно. Как обычно, группки туристов обходили стороной нескольких фотографов-кооператоров, переминающихся под белыми широкими зонтиками с ноги на ногу. Те щелкали затворами и заставляли улыбаться смущающиеся парочки, прибывшие с культурной программой из провинции в последние дни лета и желавшие оставить память о посещении колыбели трех революций. Спокойным, уверенным шагом пересекали площадь иностранцы, по лицам которых было видно, что они здесь далеко не в первый раз и их уже не удивишь матрешками и деревянными Горбачевым, Сталинами и Ленинами, которые словно в почетном карауле стояли строем на столиках продавцов. Ближе к зданию Генерального
Бахнула пушка на Петропавловке. Юные баскетболисты, утомившись, расселись на асфальте с бутылками пепси. Фотографы уже подсчитали утреннюю выручку — несмотря на кажущееся отсутствие ажиотажа вокруг их импровизированных ателье, доход эта работа продолжала приносить немалый.
Неожиданно внимание милиционера было привлечено небольшими группками людей, как-то незаметно появившихся на площади. Люди подходили с разных сторон по одному, по двое, ничем не выделяясь из обычной массы гуляющих, но возле Александрийского столба встречались друг с другом, останавливались, в руках у них появлялись пачки газет с жирными черными заголовками, слышались возбужденные голоса. Их становилось все больше и больше, скоро вокруг постамента гудела уже довольно большая толпа, в которой преобладал, несмотря на жару, черный цвет одежды и неподходящая к сезону тяжесть громоздких пиджаков и фланелевых рубашек — широких, толстых, ликвидирующих своим покроем все признаки половой принадлежности носящего их. Там и сям неожиданно проявлялись зеленые пятна камуфляжных костюмов и наконец взлетело над толпой первое красное знамя.
Милиционеры издали посматривали на толпящихся у колонны угрюмых людей и ничего не предпринимали — не было никаких указаний сверху о грядущем несанкционированном (или санкционированном?) митинге, причем о несанкционированных становилось обычно известно и раньше, и подробней, и указания на их счет бывали всегда конкретней и ясней. Некоторые из них разгонялись, еще не успев начаться, другие же, как в свое время митинг «Памяти», наоборот, охранялись от неожиданных выпадов со стороны космополитически настроенного большинства.
Толпа продолжала прибывать, над головами собравшихся маячило уже несколько флагов — красных и черных. Качались транспаранты с белыми буквами на черном фоне, складывающимися в слова «Долой», «Прекратить» и «Позор», зазвенел глухо железный мегафонный голос. Со стороны Миллионной выехали на площадь и замерли, не открывая дверей, два автобуса с видневшимися за незанавешенными, как обычно, окнами крепкими фигурами омоновцев в полной боевой экипировке.
Роберт стоял прямо напротив Сергея Степановича, держащего в руках мегафон и вещающего в толпу. Речи эти Роберт за короткое время общения с ним уже успел выучить наизусть. Впрочем, с большинством положений, излагаемых новым своим начальником, он был совершенно согласен. Убивать надо всю эту сволочь, вешать бандитов и банкиров и делить их имущество между обездоленными честными гражданами.
— Товарищи! Вчера погибли наши братья! Погибли, защищая честь и достоинство советского человека, пали в бою с бандитами, которые даже накануне выборов не стараются хотя бы замаскировать свою деятельность, разрушающую Отечество. Они совсем обнаглели, они стреляют в нас среди бела дня в центре города и спокойно уходят. И власти допускают этот беспредел, власти с ними заодно, им выгодно такое положение вещей. Россия находится на краю гибели, и только мы можем
— Пойдемте, Роберт, нам пора ехать, — тронул его за локоть подошедший незаметно Филипп. — Все готово.
Они пробрались сквозь толпу к омоновским автобусам и влезли в раскрытую переднюю дверцу одного из них. В автобусе не было свободных мест, Роберт узнал двоих-троих молодых парней из тех, кто участвовал в операции на Миллионной, остальные были незнакомы, в военно-патриотическом центре он их не встречал. Похоже, это были настоящие омоновцы.
— Значит, так, — сказал один из них, по-видимому, командир, хотя никаких значков различия на его форме не было, — вы, — махнул он рукой на Роберта, Филиппа и их парней, — сидите в автобусе. Один, ну, к примеру, ты, — он выбрал одного из патриотов покрепче, — пойдешь с нами. В драку не ввязываться, мы сами разберемся. Просто покажете тех, кого узнаете. Все поняли?
— Поняли, — ответил Филипп.
— Вот так. Ваши политические игры нас не интересуют. Наше дело — бандитов поймать. И агитацию тут мне не разводить!
Филипп опустил глаза.
Автобусы остановились неподалеку от Сенной площади — на канале Грибоедова за магазином «Океан».
— Пошли! — приказал командир, и омоновцы мягко и быстро словно вылились из салона на улицу. Боец Медведева, выбранный командиром, замешкался, уронил на пол свою дубинку и выскочил последним. Роберт слышал, как командир зло произнес: — Быстрей, патриот, штаны не потеряй…
— Пойдем покурим, — предложил Филипп.
Они встали возле автобуса, закурили.
— Эти воины еще пока не осознали, на чьей стороне им нужно воевать, просто приказ им спустили сверху, они и работают. Ну, ничего. Мы им объясним, что к чему. Потом. Это же только начало…
— Смотри, — шепотом перебил его Роберт, — ни черта себе, они ничего не боятся!
На углу Садовой и Сенной площади стоял знакомый «мерседес» с открытой дверцей.
— Вот эта машина, на которой они удрали.
— Ты не путаешь? — тихо спросил Андрей. — Таких «мерсов» сейчас по городу немеряно ездит.
— Нет, номер другой, а машина та же — заднее стекло с трещиной. Не могли сменить, что ли?
— Да им просто по фигу такие мелочи. — Филипп медленно пошел в сторону машины. Пройдя мимо открытой дверцы, он отчетливо ощутил крепкий, сладкий запах анаши, прущий из салона. Он не видел, кто сидел в «мерседесе», не поворачивал голову к автомобилю, боясь привлечь к себе внимание. Вернувшись к стоящему на углу Роберту, он сказал: — В любом случае их можно брать. Наркота имеется, этого уже достаточно для задержания.
Неподалеку омоновцы, распределившись, выходили в торгующие разной снедью ларьки и спустя минуту в окошечках появлялись картонные таблички с надписями «Закрыто», «Перерыв», «Не стучать». Несколько бойцов, в том числе и командир, стояли на улице, рассредоточившись вдоль торговых рядов и контролируя пространство вокруг. Роберт, продолжавший наблюдать за «мерседесом», хотел было сказать Филиппу, что надо что-то делать, звать омоновцев, но увидел, как из «Океана» вышел главарь — тот самый, низенького роста бандит, пожилой, в кепочке, который руководил налетом на Миллионной и который под прикрытием этого самого «мерса» удрал с поля битвы. Мужичок в кепочке лениво шел к машине, всего один раз взглянув в сторону ларьков и, как показалось со стороны, никак не отреагировав на вооруженных омоновцев. И тут Роберт совершил ошибку.