Тролльхол
Шрифт:
Дощатое крыльцо из трех ступенек пронзительно скрипит под ногами. Рин с удивлением отмечает, что оно выкрашено в белый цвет. Стены и пол внутри магазина тоже белые, как в доме Юхана. Выходит, это местная традиция, а не маниакальная наклонность мистера Айсберга, понимает Рин, и эта мысль ее немного успокаивает.
На длинных прилавках теснятся керамические вазочки, бронзовые подсвечники, разноцветные баночки и бутылочки с соусами, джемами и соками, на подставках стоят пестрым веером глянцевые леденцы на палочках, тут же громоздятся составленные высокими пирамидами коробки с печеньем. На полках стройными рядами пестреют подушки, высятся стопки пледов и одеял, с крючков свешиваются огромные пляжные сумки из плотного темно-синего сукна с изображением белых якорей, на вешалках болтаются платья-тельняшки. Морскую тему разбавляет картина на стене: на грязно-фиолетовом фоне серо-коричневыми пятнами выделяются силуэты десятка коров. Рин удивленно смотрит на нее: небрежные линии, грязные и тусклые цвета. Просто мазня какая-то, хотя и забавная. Похоже на ультрасовременный «шедевр» в не самом удачном исполнении. Рин никогда не понимала всех этих течений в модернизме, придерживаясь в творчестве классического стиля. Наверное, поэтому ей до сих пор не удалось достичь не то чтобы успеха, а хотя бы намека на успех. Хотя… вон, бойфренд Киры вполне знаменит и востребован, а пишет только классику. Так что, не стоит себя обманывать. Пора признать, что она бездарна, и то, что Юхан восхитился ее работами – просто исключение, которое бывает почти во всех правилах.
– Примерьте-ка! – Фроя отвлекает ее от самокопания и тычет в лицо огромными сапогами болотного цвета, от них жутко пахнет резиной и краской.
– Кажется, великоваты будут! – Рин с сомнением качает головой.
– Размер ваш, тридцать восемь, я проверяла! – Фроя упрямо пихает сапоги ей в руки.
Рин со вздохом снимает кроссовку, натягивает один сапог и понимает, что Фроя права. Иллюзию большего размера создает массивная «тракторная» подошва, выступающая далеко за пределы носка и задника.
Рин лезет в сумочку за деньгами, но Фроя опережает ее и рассчитывается с продавщицей сама:
– Это подарок. В знак дружбы, – объясняет она, оборачиваясь.
– Но… – Рин пытается возразить, и тотчас ее слова заглушает шумное пренебрежительное фырканье за спиной, затем кто-то сердито говорит по-шведски. К Фрое подходит грузная седовласая женщина, невысокая, но на редкость широкого телосложения, этакий комод с головой и на толстых ножках. Она продолжает возмущенно кричать и машет руками. Рин ни слова не понимает.
– Эбба! – восклицает Фроя и, извинившись перед Рин, тоже переходит на шведский, вступая в перепалку с только что вошедшей посетительницей, неизвестно чем недовольной. Судя по тому, какие яростные взгляды незнакомка мечет в сторону Рин, говорят они именно о ней.
Возраст сердитой дамы определить сложно, ей можно дать и пятьдесят, и семьдесят: на белом рыхлом лице ни морщинки, но тело по-стариковски скрюченное, спина согнута дугой и движения скованные. Рин вспоминает, что вчера в разговоре Юхан упоминал жительницу острова по имени Эбба, которая больше не стирает белье. Вполне возможно, что это та самая женщина: ее шерстяная кофта, надетая поверх длинного мешковатого платья, перепачкана грязью, в вязаном полотне застряли травинки и хвоя. В растрепанных седых кудрях желтеет сухой березовый листок. И запах… От незнакомки несет чем-то неприятным, едким, вроде экскрементов дикого животного. Она поворачивается к Рин и с откровенной ненавистью тычет в нее пальцем. Неожиданно гневное выражение на ее лице сменяется страдальческим, выпуклые светлые глаза застилает пелена слез, и женщина произносит набор слов, одно из которых, повторяясь дважды, звучит как чье-то имя. Оно же заканчивает ее тираду.
– Лилли! Лилли!
– Нет, нет, меня зовут Арина, – бормочет Рин, уверенная, что незнакомка ее с кем-то перепутала.
– Пожалуйста, прошу вас, не шумите здесь! – по-английски произносит испуганная продавщица.
Фроя засовывает под мышку пару резиновых сапог, оттесняет скандалистку в сторону и решительно увлекает Рин к выходу.
– Не обращайте внимания! Наша Эбба давно уже не в себе, все это знают.
– А кто такая Лилли?
Фроя вздрагивает. Вид у нее становится какой-то затравленный. Видно, что ей не хочется отвечать, но Рин упрямо переспрашивает.
Домработница откидывает прядь волос с лица и оглядывается. Убедившись, что они отошли от магазина достаточно далеко, отвечает:
– Это дочь Эббы, она… пропала два года назад. Ей было всего семнадцать. Бедняжку так и не нашли, но предполагают, что она сорвалась со скалы в море, и ее унесло. Как раз в тот день был жуткий шторм, волны взлетали до небес. Эбба иногда забывает об этой трагедии, память уже подводит, да и зрение у нее тоже никудышное, поэтому она порой принимает других девушек за свою Лилли.
– Бедная женщина…
– Да уж. Постарела в одночасье. Ей и пятидесяти еще нет. Сорок восемь недавно исполнилось.
– Выглядит намного старше.
– Это точно. Просто в старушенцию превратилась. Ее потому и прозвали «старой Эббой».
– У нее есть еще дети? Или муж?
– Только сын, но он ей не помощник. Элиас в Стокгольме живет. Приезжает изредка, проведывает, вот и вся поддержка. Молодежь на острове не задерживается, что ей тут делать?
– Печально. Вот и Юхан продает дом, говорит, что уедет, как только я напишу картину.
– Думаю, он все-таки не уедет.
– Почему?
Фроя задумчиво смотрит на скалы и, помолчав, внезапно меняет тему:
– Давайте-ка переобувайтесь в сапоги. Вот, как раз и лавочка есть. Присаживайтесь. Скоро сухопутная тропинка закончится.
5. Сторожевая башня
Они сворачивают с тропинки, петляющей вдоль берега, и направляются вглубь острова, по камням, выглаженным ветрами и дождями. Тролльхол кажется пустынным, не видно ни домов, ни людей, но неожиданно за выступом скалы открывается прямо-таки идиллическая картина: обширная лужайка с ровно подстриженной сочной травкой, одноэтажный домик совершенно образцового вида в центре, традиционного красно-коричневого цвета, с белоснежной отделкой карнизов и крыльца. Слева к дому примыкает длинный гаражный бокс, способный вместить как минимум с десяток автомобилей, а рядом, выстроенные в ровный ряд, стоят сами автомобили, сияющие глянцем и хромом. Все они выглядят, как новые, хотя среди них есть модели старого образца, напоминающие гигантских экзотических жуков.
– Надо же, прямо парад машин! Давайте подойдем, посмотрим? – Рин ловит одобряющий взгляд Фрои и ускоряет шаг. Широкие голенища новых сапог хлещут по ногам. Наверное, рассчитаны на то, чтобы в них заправляли грубые джинсы, но на Рин тонкие трикотажные леггинсы.
– Полюбуйтесь, конечно! Мы ведь никуда не спешим. – Фроя явно не разделяет восторга, наверняка не раз уже видела эту автовыставку, но все-таки идет следом. – Только не прислоняйтесь к ним! Хенрик натирает их дважды в день специальной мастикой и карнаубским воском, это бесцветные вещества, но от них могут остаться пятна на одежде.
– Вот уж не ожидала увидеть машины на острове! Куда здесь можно ездить? Ведь даже дорог нет.
– Хенрик выгуливает их по очереди, катаясь вокруг дома. Он обожает свои «саабы» и скорее расстанется с супругой, на которой женат полвека, чем с одной из своих железных красоток. О, а вот и он! – Фроя приветственно машет рукой мужчине, выходящему из гаражного бокса. Тот сдержанно кивает и неприветливо косится на Рин, как раз осмелившуюся в этот момент погладить отполированный бампер автомобиля самого почтенного с виду возраста.