Трон фараона
Шрифт:
– О, господин наш…
– А сейчас всем спать. Завтра новый день. И новые танцы.
Подобрав платья, девушки ушли, перешептываясь и бросая на лазутчиков любопытные взгляды. Красивые голубые феи!
– Ну, господа плотники, что же вы прятались-то?
– Решили посмотреть на девчонок, – вылез вперед Ах-маси. – Много слышали.
– Что же, не могли прийти днем? – Жрец покачал головой. – Вообще-то я не разрешаю смотреть на еще не доведенные до ума танцы, но если б хорошо попросили бы… вы же все-таки сделали ворота. Хотя, думаю, что вы же их и подожгли.
Максим дернулся, но жрец
– Мне теперь все равно, кто вы – плотники или соперники, до праздника нового года осталось совсем ничего, и нам уже незачем больше таиться – никто не сможет повторить мой танец!
– Танец прекрасный! – восхищенно признал Ах-маси.
– И музыка, – поддержал приятеля Макс. – Музыка мне тоже очень понравилась. Такая… необычная, яркая… эти барабаны…
Жрец польщенно улыбнулся:
– Эту музыку придумал я! Ну, конечно, подсмотрел кое-что у нубийцев, кушитов.
– Извиняюсь за… – Макс подул на кулак. – Просто мне показалось, что вы хотите с нами расправиться.
– Расправиться? Да нет. Мы вовсе не кровожадны. Просто-напросто выкинули бы из храма… господа соперники! Вы ведь из Инебу-Хедж? Там много моих бывших танцовщиц. Кто-то из них рассказал, похвастал. Признайтесь, ведь так было дело? Ладно, ладно, не буду вас неволить.
– Ты присматриваешь по базарам красивых молодых рабынь? – быстро поинтересовался Макс. – И делаешь из них чудо-танцовщиц!
– Да. Ты правильно сказал – чудо. Мои девушки благодарны мне и Богине и не оставляют храм своим милостями, после того как добьются многого. Хорошая танцовщица может за один сезон заработать такую сумму, которая и не снилась какому-нибудь писцу! Впрочем, вы об этом и сами хорошо знаете, господа из Инебу-Хедж.
Максим посмотрел на жреца с улыбкой – вполне приятный оказался парень, жаль, что подрались… хм – подрались? Кто подрался, а кто и…
– И что, все девушки остаются благодарными храму… и его жрецам?
– Не все, но многие. Я имею возможность нанять лучших музыкантов, искать и покупать девушек, украшать храм. Мне и всем другим жрецам храма сокровища не нужны – нужны только танцы!
Глаза жреца Рогатой богини горели, звучный уверенный голос его уходил ввысь, к расположенным под самой крышей окнам, сквозь которые призрачно светила луна, освещая голубых танцовщиц, нарисованных на кирпичных стенах храма.
Да, тайна храма Хатхор была разгадана – ничего необычного и страшного не выяснилось. Странно, но Максим сейчас даже был этому рад.
Глава 5
Радость жизни
Лето 1552 г. до Р. Х. (месяц Месоре сезона Шему). Уасет
Да будут песни и музыка перед тобою,
Отбрось всякое огорчение,
Думай только о радости,
Пока не придет день,
Когда надо причалить
К земле Любящей молчание…
В приземистом, вытянутом в длину храме было душно не столько от жары, сколько от скопившихся внутри людей, зашедших поблагодарить и восславить Молчаливую богиню в преддверье нового года и целой череды праздников, начинавшихся с разливом Нила и приходом сезона Ахет. В половодье земледельцы, основное населении Черной Земли, работали мало – за неимением таковой возможности в основном пили вино и пиво, веселились и плясали на многочисленных праздниках и мистериях, организуемых каждым мало-мальски уважающим себя храмом.
Мертсегер – богиня-змея, богиня-кобра – считалась покровительницей некрополя Усасета, и время от времени каждый житель города и округи считал необходимым восславить грозную богиню, любящую молчание и тишину.
Жрецы в белых одеждах зажигали бронзовые светильники, выливали вино в большие алебастровые чаши перед статуей богини – женщины с темным лицом и изображением иероглифа «запад» на сложной прическе. Тут же рядом имелись и другие статуи – кобры, и те же кобры, золотые или серебряные, угрожающе покачивались над головами жрецов.
Изысканные витые колонны поддерживали крышу, стены храма покрывал искусная роспись и позолота. Богато жили жрецы Мертсегер, ничего не скажешь! При том что официальные их доходы, куда включались и пожертвования фараона, были не то чтобы мизерными, но явно не соответствовали расходам, всей этой позолоте, статуям и прочему великолепию.
– О, Мертсегер, великая мать Города Мертвых! – упав на колени перед жертвенником, истошно возопил жрец, и собравшаяся толпа принялась горячо славить богиню.
– Ну и духота, – повернув голову к мужу, шепнула Тейя. – Я уже вся на пот изошла, скорее бы все это кончилось.
Максим лишь улыбнулся, внимательно наблюдая за жрецами. Нет, не за теми, что священнодействовали сейчас перед жертвенниками, а за теми, что скромненько притулились у колонн, в притворах. К этим жрецам время от времени подходили люди, довольно хорошо одетые – в плиссированные юбки-схенти, в туники-калазирисы из прозрачных тканей, с золотыми браслетами и драгоценными ожерельями. И они не были похожи на всех остальных, на тех, кто молился сейчас в храме. Нет, одежда у многих молящихся имелась и побогаче, но… Странно вели себя эти люди, шептавшиеся о чем-то со жрецами. Очень было похоже, что им глубоко плевать на происходившее в храме действо, как, наверное, и на саму богиню. Равнодушно скользившие по залу взгляды, оживляющиеся лишь иногда, во время беседы… Ага, вот один что-то передал жрецу… Серебряный браслет, кажется. Пожертвовал на храм? А почему постарался сделать это как можно незаметней? Странно…
Мистерия наконец кончилась, и молодые супруги вместе со всеми вышли из храма, как и многие другие святилища, располагавшегося на западном берегу Хапи, не столь уж и далеко от храма Амона.
В небе ярко светило солнце, а воды реки уже немного окрасились красным – предвестьем начинающегося скоро разлива. Сезон Ахет – время праздников и мистерий, время отдыха, гуляний и пьянок. О, как ждали его охочие до развлечений жители Черной Земли! Скоро уже, скоро, славя Амона, поплывут по Нилу разукрашенные цветами и разноцветными ленточками барки, полные смеющихся и веселых людей, скоро все будут пить прямо на улицах вино, радоваться и танцевать на улицах и площадях перед храмами. Воистину, нет больше таких праздников, как в сезон Половодья-Ахет! Разливается Хапи – несет новую жизнь! Как не радоваться?