Трон императора: История Четвертого крестового похода
Шрифт:
— Если не хочешь отправиться в Константинополь, — сказал я, стараясь говорить весело, — поехали со мной в Англию. Хочу исполнить свой долг.
— Зачем? Чтобы похоронить тебя? Я уже и так слишком многих похоронила за свою жизнь.
На этом наша утренняя болтовня и закончилась.
Мы поели отсыревших галет, кое-как привели себя в порядок и стали думать, что делать с циновкой и одеялом — грязными и мокрыми. Решили оставить их в поле, рядом с дорогой: если не найдем поблизости никакого
— Куда в таком случае направимся? — наконец спросил я. — Если не в Англию?
Джамиля пожала плечами.
— На западном берегу должны быть корабли, держащие курс на Италию.
— Ты ведь не собираешься вернуться к Барцицце?
— Конечно нет, — ответила она. — Я подумывала насчет Генуи. — Последовала пауза. — Ты, конечно, можешь поехать со мной, но не могу гарантировать тебе теплого приема, поскольку ты не иудей.
— Готов рискнуть.
С этими словами я поймал ее запястье и увидел, как она улыбнулась, робко и с надеждой. Мы шагнули друг к другу, и наши мокрые одежды прилипли друг к другу.
— Ты уверен? — спросила Джамиля и слегка повернула запястье вверх, словно сдаваясь на мою милость.
Ее мокрые волосы рассыпались по плечам, а сырая рубаха облепила тело, подчеркнув грудь и бедра. Она вдруг показалась мне похожей на языческую богиню плотской любви — неожиданная, но весьма привлекательная черточка в списке тех качеств, что мне в ней нравились.
— Конечно, уверен. Меня никто и нигде не ждет. И у меня нет никаких дел.
Улыбка на ее лице померкла, она взглянула на мою руку и выдернула запястье.
— У меня тоже, — сказала Джамиля. — И я не собираюсь тебя обременять своими проблемами.
— Я тоже не хочу тебя обременять.
— Ты превращаешь меня в средство спасения от самоубийства. Прости, но я нахожу это обременительным. — Она нарочито отошла от меня. — Наверняка эта тропинка ведет к деревне или хотя бы к ферме.
Мне нечего было сказать. Джамиля, чтобы нарушить тягостное молчание, стала показывать мне удивительно разнообразные растения, попадавшиеся нам по пути: олива, кипарис, цикламен, мастичная фисташка, гранат, дуб, ореховое дерево, шалфей, тимьян, розмарин, бирючина, ветреница, ирис, лилия, олеандр, ромашка… Исчерпав названия растений, она перешла к ящерицам, гекконам, змеям и назвала три дюжины различных видов бабочек.
Где-то около полудня, когда стал ощущаться голод, на вершину последнего хребта, через который мы перевалили и на котором сходились в одну несколько троп, ворвался всадник. Грязь из-под копыт лошади так и брызнула нам в лицо. Я сердито закричал на всадника — хмурого, с красной физиономией. Им оказался Отто. Заметив нас, он вылупился, облегченно
— Грегор под арестом. Нужна твоя помощь!
Я настолько опешил, что в первую секунду стоял не шевелясь. Джамиля обогнула меня и потянулась к руке Отто, но мне удалось ее оттолкнуть.
— Нет, — сказал я. — Нельзя туда ехать. Это небезопасно для тебя, а может быть, и для него.
— Если в этом есть хоть капля моей вины… — начала Джамиля.
— Это все Бонифаций, ты тут ни при чем, — сказал Отто и сплюнул.
— Что это значит? — не отставала от него Джамиля.
Отто не ответил, только сбросил с ноги стремя и опустил вниз руку. Я уцепился за нее, сунул носок туфли в стремя, и он подтянул меня к себе, словно ребенка. Я обхватил ногами круп лошади позади седла. Джамиля мгновенно обхватила руками обе наши левые ноги и тяжело повисла на них, так что лошадь даже начала переминаться.
— Эй! — крикнул Отто и попытался отвести Оро от нее, но Джамиля нас не отпускала.
— Что задумал Бонифаций? — строго спросила она.
Отто поморщился.
— Никто толком не знает, что происходит, но он прислал в шатер записку со словами… — только сейчас до него вдруг дошла вся абсурдность послания, и Отто коротко и зло расхохотался, — что отпустит Грегора лишь в обмен на принцессу.
— Нет никакой принцессы! — взорвалась Джамиля. — Почему Грегор просто ему не скажет?
— Видимо, Бонифаций не верит Грегору, — ответил Отто.
— Или не хочет верить. Я все улажу, а ты оставайся здесь, так безопаснее, — приказал я Джамиле.
— Ты не должен так рисковать из-за меня, — сказала она, крепче цепляясь за мою ногу. — Глупо, конечно, что он до сих пор считает меня принцессой, но если вся беда в этом, то есть очень простое средство. Нищая иудейская вдова не вызовет у него никакого интереса. Возьмите меня с собой.
— Нет! — сказал я.
Не обращая на меня внимания, Отто снова освободил стремя, и Джамиля запрыгала на одной ноге, пытаясь попасть в стремя носком другой. Отто посадил ее перед собой. Оро протестующе зафырчала.
Два часа спустя мы вновь оказались на равнине, Оро едва плелась от усталости. Внизу царила полная неразбериха. Мы заехали в лагерь мятежников, только чтобы переменить лошадь и узнать новости. Однако их не оказалось: Грегора взяли вчера люди Бонифация, отвели в личный шатер маркиза, и с тех пор никто его не видел и не слышал. Мятежные бароны послали за Грегором гонца, но тому влетело от охранников Бонифация, заявивших, что маркиз примет только того, кто приведет принцессу.
— Нет, — снова возразил я, на что Джамиля тут же сказала: