Трон Снов и Кошмаров
Шрифт:
Постепенно толпа двигалась к выходу. Фрески со стороны демонической армии сменились пламенем, будто вырывающимся из чертогов Андраса. На противоположной стене простирались сады с фруктовыми деревьями, что ломились от обилия плодов. Противоречие двух сторон заканчивалось скрещенными мечами света и тьмы. Эта фреска была последней и находилась прямо над огромными дверьми – выходом из зала. Поверх фрески, на камне, была высечена фраза: «Fortunam suam quisque parat» 1 . В этой части помещения ещё отчетливее стало видно, насколько ветхими были стены, какими древними были мраморные
1
«Свою судьбу каждый находит сам» (лат.)
Песня незнакомки становилась всё громче, но к ней уже примешивались и другие голоса. Они были мерзкими, словно карканье воронов, хриплый вой волков или скрежет когтей по металлу. Казалось, будто они пытались перекричать певунью, подчинив слушателей своими ужасающими голосами. Но её голос перекрывал их, позволяя мелодии дальше литься всё громче и громче.
– Подойди же поскорей,
Загляни ж ты в свет моих очей,
Знаю, я не красота,
Но внутри прекрасна и мила…
Шелестящие голоса зашептались у девушки за спиной, отчего по её коже пробежали мурашки. Из резных створок дверей, что виднелись над головами идущих вперёд людей, дул ледяной ветер. Он заставлял её кутаться сильнее в рубашку, которая ничуть не защищала от холода.
– Я скажу тебе секрет:
Вижу я душевный свет,
Знаю, что же ждёт тебя,
Путь свой выберешь сама.
Песня оборвалась, и девушка оказалась напротив беззубой старухи. Взглянув на неё чуть пристальнее, она ужаснулась – это была отнюдь не старуха. Её тело было высушено временем, но лицо…было молодым и красивым, если бы не отсутствие зубов и пугающие глаза. Страшным взглядом глядела она – молодым и вечным, тёмным и светлым. В её глазницах клубилась древняя темнота, что, не мигая, взирала на девушку. Мятые и местами обкапанные чем-то, одежды старухи были бордового цвета, такого насыщенного и неприятного, что вызывали отторжение. На её массивном поясе были прикреплены кольца, с которых свисали амулеты вперемешку с сушеными травами. В руках она держала золотую плошку, украшенную непонятными символами, и кусок ткани.
– Протяни руку, – сказала она девушке тем самым певучим голосом, которым и пела песню.
Девушка не шелохнулась. Тогда старуха с молодым лицом сама схватила её руку костлявыми пальцами и окунула в свою плошку с водой.
– Красный цвет упокоения, чёрный – перемен, – пела старуха. Её голос разносился эхом по залу, – вижу я душу, знаю ответ. Ты на распутье, два выбора тут. Откликнись лишь на тот зов, в котором тебя зовут.
Дыхание девушки сбилось, перед глазами заплясали круги. Но тут она увидела, что за старухой находятся два коридора. Два разных пути. Первый –красный – красивый и ухоженный, будто источал из себя свет. Из него лилось спокойствие и тепло. Фруктовые деревья, изображённые на его стенах, оживали и шелестели листвой. Коридор звал в вечную весну и счастье.
Второй – чёрный – тёмный и сырой. Из него и дул ледяной ветер, что студил кровь в жилах. Он не шептал, а предупреждал и угрожал: стоило ступить в него, как окажешься в жизни, лишённой покоя. Чёрное пламя лизало его стены, поигрывая мраком. Странная смесь двух сил – света с тьмой – удержала девушку в сознании, не давая окончательно лишиться сил.
– Это не жизнь, это даже не смерть, – продолжала старуха свою песнь. – Пойдешь ты стопами, ведущими в Леть…
Ничего не изменилось, но в воздухе что-то мелькнуло, и старуха тут же выхватила её руку из плошки. Сначала девушка увидела свечение, идущее от воды. Затем та окрасилась чёрным – изнутри будто расползлось пятно яда, отравляя её. Цокнув языком, старуха обмакнула кусок ткани в вязкую воду и прилепила ей чуть ниже плеча. Она было дёрнулась, но пальцы старухи держали её крепко, будто заключив в железные тиски и не давая увернуться. Старуха вылила воду ей на голову, прошептав:
– Твой путь во тьму к свету. Так иди к нему!
С этими словами, она вырвала сердце из её груди, и толкнула в чёрный коридор, где хрупкую фигурку девушки тут же поглотила тьма.
***
Темнота ластилась к ней, словно кошка, когда она решилась открыть глаза. Стоило это ей неимоверных усилий – казалось, будто ещё чуть-чуть и она рухнет ничком. Обескровленная и опустошённая. Там, где раньше гулко билось сердце, теперь засияла пустота и боль сжигала все органы изнутри.
На три локтя вперёд не было видно ничего, но (точно заметив её усилия) тьма расступилась и позволила ей взглянуть на лестничный пролёт. Две лестницы: одна вела вверх, другая – вниз. Обе старые, грязные, запачканные кровью и ещё чем-то неприятным. Чем – узнавать не хотелось.
Откуда-то снизу доносился шум реки. Девушка замотала головой, морщась от боли, пронизывающей её тело как иглы.
Кто она? Почему здесь? За что ей вырвали сердце?
Вопросы роились в её голове, затуманивая разум. Она опёрлась на стену, откинула мокрые волосы, что прилипли к лицу. Коридора, в который её пихнула старуха, больше не было – лишь серая стена, расписанная чёрным адским огнём. Она тихо выругалась, удивившись странным проклятиям, вылетающим из её уст.
Она ведь ничего не помнила, совсем ничего. Откуда ей было знать бранные слова? Значит, это временно. И она вспомнит. Надо было только решить, куда двигаться дальше.
Твой путь во тьму к свету.
Всплывшие в голове слова старухи заставили её снова содрогнуться, но она нашла в себе силы оттолкнуться от стены и сделать один шаг. Второй отдался во всём теле болью, а она лишь стиснула зубы. Обе лестницы манили и притягивали, а тени шептались за её спиной.
“Вниз пойдешь – покой найдешь”, – пели одни.
Девушка окинула взглядом лестницу, ведущую вниз. Хмыкнула. Спускаться проще, чем подниматься. Но можно оступиться, упав вниз. Вот и весь покой.
“Вверх пойдёшь – силу обретёшь”, – шептали другие.
Холодный ветер продувал её насквозь, выбивая из лёгких последние крупицы тёплого воздуха. Она посмотрела на лестницу вверх, отметив, что сила ей не нужна. Тени жутко засмеялись, но окутали её коконом, не пропускающим холод.
Два пути. Две лестницы. Обе во мраке, но та, что ведёт вниз, не стремится к свету. Остаётся только путь наверх.
Когда девушка ступила на первую ступеньку, темнота рассеялась, показывая горы трупов на ступенях. Их остекленевшие глаза смотрели прямо на неё, а рты были раскрыты в беззвучном крике, словно призывая её бежать.