Трон Знания. Книга 1
Шрифт:
– Кто такие? – как из бочки раздался голос.
Адэр поднес к отверстию предписание о проверке прииска.
– Без начальника не пущу, – после непродолжительной заминки прозвучало из-за двери.
– Ладно, – еле слышно проговорил Адэр, – будь по-твоему.
Вытащил из машины трясущегося начальника, подтолкнул к глазку. Загрохотал засов, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы увидеть нечесаного охранника с обрюзгшим лицом и крошками хлеба в кудлатой бороде.
– Девицам сюда нельзя.
Малика боролась с желанием нырнуть в мягкий салон автомобиля
– Я Малика Латаль. Мое имя есть в предписании.
– Да ну? А как начальник на это смотрит?
Адэр толкнул толстяка в спину, тот часто закивал, издавая неразборчивые звуки. За дверью посовещались, бородач посторонился, и Малика вслед за Адэром и начальником вошла в здание. И только тогда поняла, насколько был прав охранник.
Проходная представляла собой узкое, длинное, с низким потолком помещение, освещенное белыми лампами. Вдоль одной стены стояли в ряд скамейки; на них лежало тряпье. Несколько человек ощупывали нечто, похожее на штаны и рубахи. Малика четко увидела, как тонкие пальцы со знанием дела перебирают складки, сгибы и швы.
Возле противоположной стены… Малика ахнула и отвернулась. Там толпились обнаженные мужчины, прикрывая руками то место, где сходятся ноги.
«Я ж говорил: девицам нельзя». – «Потерпит. Что за люди?» – «Ночная смена». – «Так уже обед». – «Все по инструкции. Сначала слабительное. Пока подействует – обыск».
Послышались неторопливые, как на прогулке, шаги. Это Адэр. Стук его каблуков Малика смогла бы различить среди сотен стуков.
«Какие камни добываете?» – «В основном жадеит, немного аметиста и малость александрита». – «Что нашли за смену?» – «Ничего». – «Совсем ничего?» – «Вот промоем их, окаянных, может, что-нибудь найдем».
Малика повернула голову. Адэра не увидела, зато заметила два стола и сейф между ними. За одним столом под невыносимо яркой настольной лампой, перед маленькими, как в аптеке, весами сидел человек с круглым стеклышком в глазу и рассматривал Малику. За другим столом что-то выводил в тетради учетчик: на шее накрахмаленный, в прошлом белый воротничок, на локтях протертые нарукавники.
За спиной продолжалась беседа: «Воруют?» – «Воруют, мать их так! И в уши заталкивают, и глотают, и…, да-да, туда тоже».
Вновь шаги Адэра.
«Э-э! Господин! Туда нельзя!» – «Что там?» – «Там из них слабительное выходит». – «Сколько рабочих на прииске?» – «А бес его знает. Вы у начальника спросите…» – «Человек семьсот будет?» – «Смеетесь? Может, триста, а может, меньше».
– Малика, идем!
Глядя в бетонный пол, она поплелась за Адэром и начальником. Краем глаза видела опухшие колени рабочих, их стопы в узлах и шишках. Выйдя из проходной, подняла голову. Сделав выдох, не могла себя заставить сделать вдох. Адэр прижал к носу рукав.
– Туда? – глухо спросил он у толстяка, и, не дожидаясь ответа, толкнул его в сторону огромного бака, стоявшего вертикально на металлических опорах. – Малика! Не отставай.
Вокруг, куда ни глянь, все та же пустошь, огороженная забором. Чем дальше они отходили от здания, тем нестерпимее становился запах, словно прииск был спрятан не только от внешнего мира, но и от свежего воздуха. Адэр уже зажимал нос и рот ладонями.
Они приблизились к вбитым в землю железным цилиндрам с длинными ручками и шлангами, которые тянулись к верхней части бака. Увидев выходящую из его днища запотевшую трубу, Малика сообразила: в баке вода, и вероятно, с помощью этих непонятных устройств ее качают с глубины. Здесь же находился самодельный душ с бочкой для сбора дождевой воды – такой же был у них с Муном на заднем дворе дома.
Толкая перед собой начальника, Адэр шел вдоль проложенной поверх земли гибкой трубы. Толстяк то и дело вытирал ладони о штаны и шмыгал носом. Чтобы не видеть мокрую от пота рубашку на его полукруглой, как грудь, спине, Малика прибавила шаг.
Адэр схватил ее за локоть:
– Смотри под ноги.
Она опустила глаза. Совсем уж внезапно появился в земле провал: тесный, не очень глубокий. Вниз бежала узкая тропинка, выдолбленная в каменной стене, и скрывалась в расщелине. Туда же тянулась труба. Возле входа на плоском пятачке, отполированном сотнями ног, из железной корзины торчали факелы. Стены, тропинка – в изломах и трещинках – казались зыбкими, непрочными.
Зажимая нос, Адэр долго смотрел в яму. По его виду было понятно: идет борьба с каким-то страхом.
– Пойдемте обратно, – промолвила Малика. – Все, что надо, мы увидели.
Адэр поставил ногу на тропку, поводил подошвой сапога по камню.
И тут начальник прииска выплюнул – не уныло сказал, не промычал, – именно выплюнул как оскорбление:
– Сапоги дорогие. Жалко.
– Стойте здесь, – произнес Адэр и начал осторожно, ведя одной рукой по стене, второй зажимая нос, спускаться по дорожке.
Несколько раз поскользнулся – идти босиком было бы намного безопаснее. Наконец ступил на пятачок перед входом в пещеру. Ругнувшись, зажег факел (пришлось убрать ладонь от носа) и скрылся во мгле.
Сколько его не было – десять минут, полчаса? Каждая секунда тянулась невыносимо долго. Малика ходила вдоль обрыва, не отрывая взора от расщелины. Оглянулась. Толстяк, словно подхваченный шквальным ветром мяч, катился к проходной.
– Стой!
У мяча замелькали пятки.
– Адэр! – позвала Малика, глядя в яму. Не услышав ответа, что есть мочи заорала: – Яр!
Выскочив из темноты, Адэр отбросил горящий факел и взлетел по дорожке. Выбравшись из провала, уперся руками в колени.
– Он… – Адэр поднял голову, и Малика умолкла на полуслове, увидев мертвенно белое лицо, неестественно круглые глаза и обескровленные губы. Выдавила из себя: – Что там?
Хватая ртом воздух, Адэр вновь согнулся. Его вырвало прямо на облепленные глиной сапоги. Помчался к душу. Привалился плечом к деревянной шаткой стойке. Его снова вырвало. Долго крутил кран, изрыгая проклятия. Постучал по бочке. Она загремела – пустая.