Трон Знания. Книга 2

Рауф Такаббир

— Гюст, садись за руль, — крикнул Адэр и упёрся руками в багажник.

Двигатель надрывно загудел, машина выскочила из ямы, немного проехала и вновь засела в канаве.

Файк с измученным видом привалился боком к дверце:

— Дела не будет. Надо подождать, пока подсохнет.

Из окна высунулся Гюст:

— А если и завтра дождь?

Мебо вытер тыльной стороной ладони губы и глаза:

— Толкаем к реке. Там на берегу галька.

Через час путники с горем пополам добрались до косогора. Адэр выключил фары: они светили

в пустоту. В сумерках удалось рассмотреть у подножия холма изогнутое русло реки, обрамлённое с одной стороны белёсым берегом, с другой стороны — рощей.

Мебо выбрался из салона, потоптался перед машиной. Вернулся расстроенный:

— Склон размыло. Ехать нельзя.

— Выходите! — приказал Адэр. — Я сам съеду.

— Я с вами, — прозвучал за спиной голос Файка.

— Я тоже, — отозвался Гюст.

Мебо плюхнулся на сиденье и захлопнул дверцу:

— Ну что ж… С Богом!

Зажав щенка между колен, Адэр вцепился в руль. Мебо упёрся руками в панель. Гюст и Файк обхватили спинки передних кресел.

Сначала машина шла ровно, затем её развернуло и понесло юзом. В какой-то миг показалось, что она перевернётся. Адэр убрал ногу с тормоза и доверился судьбе.

Гюст орал во всё горло. Когда на секунду замолкал, чтобы набрать в лёгкие воздух, слышались чертыхания Файка. Взлетая над сиденьем, Мебо только ухал. Наконец под колесами зашуршали камни.

Заглушив двигатель, Адэр потряс пальцем в ухе:

— Зачем так орать?

— Мне надо выйти, — пробормотал Гюст, вывалился из машины и метнулся к кустам.

После града и проливного дождя вода в реке оказалась на удивление тёплой. Над гладью поднимался едва заметный парок. Адэр плескался на отмели. Файк оттирал кожу сидений от грязи. Гюст и Мебо пытались развести костёр. Сырой хворост трещал и плевался клубами едкого дыма.

— Что делать с собакой? — крикнул Файк. — Скулит и скулит, а кормить-то нечем.

Никакие ухищрения не помогли: ни палец Мебо, ни платок, смоченный водой. Надеясь, что щенок опьянеет и погрузится в глубокий сон, платок смочили вином и быстро поняли ошибку. Захмелевший зверёныш принялся выводить фальшивую мелодию, от которой скручивалось сердце.

Присвечивая фонарём, Адэр склонился над картой. Неведомая сила сплела обстоятельства и подвела его к исполнению задумки, которая казалась ему сначала гениальной, потом безумной. Теперь замысел сулил чертовски увлекательное приключение.

Немного погодя Адэр подозвал спутников и заскользил пальцем по чертежу:

— Поедете вдоль реки. Здесь возьмёте вправо, выедете на тезарскую трассу и вернётесь в замок.

— А вы? — насторожился Файк.

Адэр ткнул пальцем в точку на карте:

— Мы с Мебо пойдём в ближайшее селение.

— Мой правитель… — Мебо прочистил горло. — Эта река — граница. За ней начинается резервация климов.

— Знаю.

Файк вонзил в Мебо возмущённый взгляд:

— Забыл о долге?

Мебо повернулся к Адэру, открыл рот, но ничего не успел сказать.

— Я приказываю вам с Гюстом вернуться в замок, — произнёс Адэр категоричным тоном. — Никто, кроме Малики и маркиза Бархата, не должен знать, где я. Через три недели жду машину на этом же месте.

Достал из багажника сапоги, взял замотанного в пиджак зверёныша под мышку и вошёл в воду.

Казалось, что за рекой находится другая страна. Адэр и Мебо пересекли рощу, миновали колосящееся поле и вошли в еловый лес. Тучи расползлись. Молодой месяц лучше фонаря освещал тропинку, цепляясь рогом за верхушки деревьев. Под ногами пружинила хвоя. Воздух был настолько чистым, что с непривычки кружилась голова.

Глядя по сторонам, Мебо то и дело потирал грудь.

— Чего ты боишься? — спросил Адэр.

— Я ничего не боюсь.

— Я же вижу. Говори.

— Я когда-то жил здесь. Давно. Очень давно.

— Ты клим?

— Моя мать из климов. Отец переселенец из Тезара. Он бросил её, когда создали резервацию. Я этого не знал. Точнее, не разбирался в этом. В то время я гостил у дедушки в Градмире. Отец приехал, сказал, что маме я больше не нужен. Я жил с отцом десять лет. Потом пошёл в армию.

— Зачем вернулся в Порубежье?

— Хочу увидеть маму и не знаю, как… Я вырос. Понял, что предал её. Предал вместе с отцом. Думал, вернусь, сделаю что-нибудь хорошее для родины, чтобы мама мной гордилась. Потом приду к ней, поклонюсь в ноги и попрошу прощения.

— Где она живёт?

— А вот… сейчас выйдем…

— Значит, ты не видел её двадцать лет.

Мебо потёр грудь:

— Целую вечность.

— Не переживай, Мебо. Матери всегда прощают своих детей.

Страж кивнул и до опушки леса не обронил ни слова. Ступив на просёлочную дорогу, указал на разреженное огоньками пятно на дальнем краю луга:

— Вот моя родина.

Адэр и Мебо добрались до селения глубокой ночью. Адэр замотал щенка потуже — от требовательного писка уже раскалывалась голова — и направился к бревенчатому дому.

Затуманенные влагой окна отбрасывали свет тусклого керосинового фонаря, одиноко стоявшего на улице. Под ногами тихо скрипнуло деревянное крыльцо. Стук в дверь пронёсся по спящему посёлку как гром.

В щели появились испуганные глаза.

— Прошу прощения за беспокойство, — проговорил Адэр, силясь придать голосу мягкое звучание. — Вы не могли бы продать немного молока?

— Чего?! — послышалось в ответ.

— Разана, кто там? — донёсся баритон.

Адэр представил, как глупо он сейчас выглядит, и выдавил улыбку:

— У меня маленький ребёнок, а молоко закончилось.

Дверь открылась. Перед Адэром возникла пожилая женщина в длинной ночной рубашке. На плечах цветастый платок с пушистой бахромой. В руке керосиновая лампа.

— Проходите, — сказала хозяйка и крикнула в глубь дома: — Валиан! К нам гости.

— Простите, я не один. Мне бы немного молока.