Трон знания. Книга 3
Шрифт:
Адэр погладил зверя по голове:
— Чего ты добиваешься, Иштар?
— Когда ты станешь правителем Тезара, а я хазиром Ракшады…
— Ты им станешь?
— Скорее всего. Так вот, когда мы займём каждый своё место, мы вряд ли с тобой встретимся ещё раз. Я рад, что сейчас у меня есть возможность видеть своего врага так близко. Легче рассмотреть его слабости.
— Думаешь, у тебя их нет?
— У ракшадского воина единственная слабость — женщины. Он хочет их всегда. С мужчинами мы не спим, женщина, достойная
— Кубарат — это гарем?
— Его когда-то называли гаремом, но это было давно.
Адэр откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу:
— Пока мы в Лайдаре, ты может попросить вольницу.
— Это кто?
— Женщина свободного поведения.
— Шлюха?
— Здесь их называют вольницами.
— Боже упаси! Ракшады не берут женщин после кого-то.
— Вот как?
— Элементарное правило личной гигиены. Ракшады — чистоплотный народ. В кубарат берём девственниц, женимся на девственницах.
— Берёте… — Адэр усмехнулся. — Покупаете. И жён покупаете.
— Как же ты далёк от моего мира.
— Так приблизь меня.
— Не-е-ет, — протянул Иштар. — Чтобы понять мой мир, в нём надо родиться.
— Я пытаюсь понять. Если не понимаешь врага — проиграешь войну. Не люблю проигрывать.
Иштар хмыкнул:
— Иногда ты говоришь умные вещи.
Адэр помолчал, глядя на огонь в камине:
— Ладно. Не рассказывай. Я не настаиваю.
Иштар заложил руки за голову:
— Каждый ракшад платит за невесту выкуп. Мы называем его «вдове на слёзы». Когда женщина становится вдовой, эти деньги идут на её содержание в Обители Слёз. Условия жизни зависят от размера выкупа. Плебеек выкупают за несколько сотен шииров. За дочерей знатных ракшадов платят миллионы. Этот обычай не касается жён правителей Ракшады. Хазир просто берёт жену. После его смерти она живёт во дворце и управляет кубаратом сына или прислугой на женской половине.
— А если женщина умирает первой?
— Деньги возвращаются мужу.
— Разводы у вас до сих пор запрещены?
— Мы не изменяем законы.
— С жёнами все понятно, а как же наложницы?
— Мы их называем кубарами. — Иштар приподнялся на локтях. — Я и так много рассказал. Теперь твоя очередь.
— Мне кажется, ты знаешь о нас всё.
— Особенно о тебе. Слава всегда бежит на шаг впереди хозяина. А дурная слава летит так, что затылка не видно.
Адэр усмехнулся:
— Тогда о чём говорить?
— Почему ты до сих пор не женился?
— Я не тороплюсь.
— Нет, если не хочешь, не говори. Я не настаиваю, — сказал Иштар.
— Ты не поймёшь.
— Я постараюсь.
Адэр погладил зверя:
— Я не помню свою мать, но помню, как мы с отцом ходили к ней на могилу. Он говорил: «Мой ангел», и целовал каменное изваяние в лоб. Долго стоял, а затем уходил. Без меня. Он забывал, что пришёл со мной. Я обижался, неделями с ним не разговаривал. Я никак не мог его понять.
Глядя в пустоту и перебирая пальцами шерсть на холке зверя, Адэр погрузился в себя.
Иштар нарушил затянувшееся молчание:
— Теперь понимаешь?
— Я не знал, каково это — держать любимую за руку, когда она делает последний вздох, видеть её глаза в последний раз. Не знал, каково это — потерять ангела. Я думал: если это любовь — к чёрту её. Думал, что жениться меня заставит только долг перед троном.
— Что думаешь сейчас?
Адэр похлопал ладонями по подлокотникам кресла:
— Уже не думаю. Я знаю, что именно так и произойдёт… Я кое-что тебе принёс. — Вытащил из кармана пиджака сложенную газету. Бросил на кровать. — Почитай.
Иштар развернул газету. «Глас Партикурама». На первой полосе статья о суде над братом хазира Ракшады. Журналист описывал преступления Иштара, словно сам побывал в плену и, выдержав жестокие пытки, с честью вырвался из лап «чудища». Писака превозносил милосердие и гуманность Адэра и смешивал с грязью достоинство армии Ракшады, которая взращивает таких воинов, как Иштар Гарпи.
— Хотел захватить ещё пяток, потом передумал, — сказал Адэр. — Ты же теперь у нас герой, легендарный бэцель Иштар. Очень жалею, что не пригласил представителей прессы на твоё триумфальное шествие. Я исправлюсь. Разрешу им пообщаться с очевидцами. Представляю, как будет счастлив хазир Ракшады: его братец, безжалостный воин Иштар Гарпи, осознал свои ошибки и стал милосердным и гуманным.
Адэр поднялся. Притянул зверя за ошейник:
— У нас с тобой нет ничего общего, Иштар. И быть не может. Это принадлежит или мне, или тебе. По-другому никак. — И удалился.
Сминая газету в кулаке, Иштар смотрел на заколоченное досками окно.
***
Вилар сопровождал Малику на коротких прогулках вокруг замка, навещал вместе с ней Муна и Йола, развлекал рассказами, укладывал спать, ночи проводил в кресле возле её кровати. Навязчивость маркиза изнуряла Малику. Она чувствовала себя разбитой и одинокой сильнее, чем в трюме шхуны. Сопротивляться и просить было бесполезно — счастье сделало Вилара глухим и слепым.
Малика устала от Бархата настолько, что едва не рассмеялась от радости, когда ей сообщили о вечеринке, которую Адэр решил устроить для советников и ветонской знати. Но радости быстро пришёл конец. Вилар открыл шкаф, передвинул плечики с немногочисленными нарядами и вытащил тёмно-зелёное платье.
— Наденешь это.
Опустив голову, Малика принялась наматывать на палец поясок халата:
— По какому поводу приём?
— Вечеринка, — поправил Вилар. — Вино, закуски и парочка местных музыкантов для фона.