Трон знания. Книга 3

Рауф Такаббир

Через толпу пробирается ветонка в горчичном платье с гипюровыми рукавами. Машет Вилару. Он идёт ей навстречу. Она берёт его под руку и подводит к окну. Беседуют о чём-то приятном. Вилар улыбается. Ветонка водит пальцем по лацкану его пиджака.

Оставив бокал на полу, Малика спустилась с лестницы и вышла из зала.

Доносились голоса и музыка. Взад-вперёд сновали служанки. Слуги снимали нагар со свечей. Стражи и защитники стояли возле окон и ответвлений коридора. За десять минут мир не изменился, но стал чужим, незнакомым.

Этот мир ей не нужен, и она ему не нужна.

— Добрый вечер, госпожа, — прозвучал робкий голос.

Малика оглянулась:

— Сирма?

Прижимая к себе пустой поднос, девушка присела:

— Я очень рада, что вы вернулись. Мы очень переживали. Вы себе даже не представляете, как все переживали.

— Да, — невпопад сказала Малика.

— С новым годом вас!

— И тебя, Сирма.

— Хотите, я приду к вам утром? Сделаю причёску.

— Не надо.

— Тогда я пошла? — проговорила Сирма и побежала к лестнице.

— Сирма!

Служанка обернулась.

— Ты видела Крикса Силара? — спросила Малика.

— Видела. Он в зале. Вместе с советниками.

— У меня к тебе просьба.

Сирма вернулась:

— Слушаю, госпожа.

— Скажи Силару, что я жду его. Скажи так, чтобы никто не слышал.

Крикс не заставил себя ждать. Коротко кивнул и с невозмутимым видом уставился на Малику. Она без объяснений провела командира стражей к себе в комнату. Плотно закрыла дверь.

— Мы ни разу не разговаривали с тобой по душам, Крикс.

— Разговаривали.

— Да?.. Я не помню.

— Давно. Я просил тебя покинуть замок. Сказал, что моруне нельзя находиться рядом с правителем.

— Ты до сих пор видишь во мне угрозу, Крикс?

— Можно я не буду говорить о том, что вижу?

— Конечно. Это твоё право. — Малика присела на край кровати. — Странно… Тот, кто меньше всех знает о морунах, ненавидит их сильнее всех.

— Ненавижу? Громко сказано. Я стараюсь оградить правителя от того, в чём не разбираюсь.

— Мне нужна твоя помощь, Крикс.

— Сделаю всё, что в моих силах.

— Я хочу исчезнуть.

Крикс опешил:

— В каком смысле?

— В прямом. Хочу исчезнуть. Навсегда. Вывези меня из Лайдары, чтобы никто не знал. Если довезёшь до долины Печали, буду очень признательна.

— Причина?

— Причина… — Малика прислонилась плечом к спинке кровати. — Я устала чувствовать себя лишней. Ты же сам всё видишь. Я не вписываюсь в эту жизнь. Помоги мне уехать. Пожалуйста.

— Правителю это не понравится.

Малика улыбнулась:

— Он не заметит.

Крикс подошёл к зеркалу, поправил воротничок мундира. Причесал волосы растопыренной пятернёй:

— Когда ты хочешь уехать?

— Ночью.

— Ночью не получится. Пока не разойдутся гости, я не могу оставить правителя. На рассвете тебя устроит?

— Договорились, — кивнула Малика. — Мне нужна кружка горячего вина со специями.

Продолжая стоять лицом к зеркалу, Крикс посмотрел на её отражение:

— Хочешь напиться?

— Хочу напоить Иштара.

Крикс обернулся:

— Малика!

— Я обещала ему. Моруны всегда держат слово. Принеси мне вино и проведи к Иштару. Возможно, я прошу слишком многого, но это моя последняя просьба. Отнесись к ней, как к просьбе человека, которому больше не к кому обратиться.

Когда за командиром стражей закрылась дверь, Малика упала навзничь и обхватила голову руками.

Часть 11

***

Поздно вечером пришёл слуга и без единого слова направился в ванную. Перекатываясь на кровати с боку на бок, Иштар прислушивался к шуму воды, скрипу щёток по кафелю. Вдыхал больничный запах моющих средств и боролся со сном. И вдруг заблагоухали персики, груши, абрикосы.

— Я приготовил вам ванну, — прозвучал голос слуги. — Пока вы моетесь, я сделаю здесь уборку и поменяю постель. Открою двери и проветрю комнату. У вас тут дышать нечем.

Иштар сел. За три дня никто не соизволил пройтись тряпкой по полу. Окно было заколочено насмерть, свежий воздух с трудом просачивался в щели рассохшейся рамы. В дымоходе была плохая тяга, и сырые дрова сильно дымили. Иштар как-то потушил огонь, но появился неприятный душок прогнившего паркета; пришлось разжечь камин снова. И эта ужасная постель… Ракшадский воин привычен к походным условиям, но если под спиной кровать, а не спальный мешок, то на перине каждую ночь должна быть свежая простыня.

Иштар обожал ледяной обжигающий душ, но не любил холодную ванну. В старинном замке не было душа, и приходилось лежать в горячей воде, после которой кожа становилась пористой, как лимонная корка, на плечи давила усталость и плохо работала голова. Однако сейчас Иштар с блаженством погрузился в густую пену, вдохнул полной грудью аромат южных плодов. Если бы в кармане завалялась сотня шииров, он бы не задумываясь отблагодарил слугу (чего никогда не делал) за полузабытое удовольствие.

На полу стоял шандал. Свечи истекали воском. На кафельных стенах и в зеркалах переливалась россыпь крохотных огоньков. И было тихо, очень тихо, словно за дверью суетился не слуга, а его дух.

Иштар положил руки на бортики ванны, закрыл глаза. Мысли замедлили бег. Перед внутренним взором появилась обледенелая шхуна, закачалась керосиновая лампа, вспыхнул огонёк и погас. Из темноты выплыла небесно-голубая беседка. Серебром отливали колонны. В блестящих напольных плитах, как в озере, плескались звёзды. На балюстраде сидели птицы с радужным оперением. Ленивый ветерок доносил запах раскалённых барханов. Звучала протяжная, как стон обнажённой пустыни, мелодия. В чувственном танце двигались кубары; на них не было платьев, женщин с головы до пят скрывали накидки. Сквозь воздушную ткань просматривались волнующие изгибы точёных тел, сверкали серёжки в пупках.