Трон Знания. Книга 5

Рауф Такаббир

Эйра открыла глаза и прищурилась: пламя слишком яркое.

— Камин? Летом? — Голос чужой, деревянный.

— Сейчас осень, Эйра. Последние деньки. Через месяц новый год.

Адэр… На плечо легла ладонь, съехала по руке до локтя.

— Почему вы в моей постели?

— Я охраняю твой сон.

— Я сплю, — прошептала Эйра.

Ладонь поднырнула под локоть, заскользила по животу.

— Где была так долго?

Эйра легла на спину. Глаза в потолок. Всё внимание на руке: горячей, уверенной, настойчивой.

— Я заблудилась.

—

Ты молчала почти полгода.

— Я искала дорогу.

Ладонь с живота перекочевала на грудь, переместилась на подбородок. Пальцы прикоснулись к губам.

— Ты ничего не помнишь? Не помнишь, как ходила по замку?

Эйра повернула голову. Боже… этот взгляд. Как называется взгляд, от которого ноет тело и выгибается поясница?

— Оденьтесь.

Адэр поднялся, взял с кушетки брюки:

— Рубашку тоже?

— Да, пожалуйста.

Он одевался, глядя на Эйру, а она не могла отвернуться. Понимала, что нельзя смотреть в упор, но продолжала наблюдать, как Адэр застёгивает ширинку, надевает рубашку, заправляет её в брюки, обувается. Как проводит растопыренными пальцами по волосам.

— Мне уйти?

— Нет.

Адэр придвинул кушетку к кровати. Опустился на сиденье:

— Не переживай. Я не позволял себе ничего лишнего. Сначала спал на кушетке. Потом стало холодно. Тебе холодно. Я укрывал тебя одеялами, но ты продолжала дрожать. И я… стал проводить ночи в твоей постели. Обнимал тебя, целовал в затылок. Только в затылок. Честное королевское.

Эйра попыталась сесть и завалилась на подушку:

— Я точно ходила?

Смех Адэра был заразительным, счастливым.

— Точно.

— Мне надо в ванную.

— Я помогу.

Эйра выдавила улыбку:

— Общая постель нас сблизила, но не настолько.

Адэр выглянул в гостиную, позвал Кенеш и велел Мебо сообщить Муну, что Эйра пришла в себя.

Талаш и Луга замерли на пороге. Старуха засуетилась: включила ночник, достала из-под кровати домашние туфли, погрозила кулаком охранителям: «Уйдите, бесстыдники!» И вдруг навалилась на Эйру, уткнулась лицом ей в плечо:

— Ты ж моя звёздочка. Ты мой нежный ветерок.

— Я здесь, здесь, — говорила она, поглаживая Кенеш по спине. — Прости, что напугала.

Старуха помогла Эйре подняться, одёрнула подол её ночной сорочки, подхватила под руку.

Каждый шаг давался с трудом: мышцы тряслись, ноги подгибались, перед глазами чёрные круги. Но почему? Она ходила! Куда сейчас делись силы?

Войдя в ванную, включила воду. Усевшись на коробку для белья, посмотрела на Кенеш:

— Притворись, что тебя здесь нет.

Прижала ладони к лицу и разрыдалась. Главное, не думать о причине слёз. Не надо. Станет только хуже. Просто плакать и не думать.

В двери постучались.

— Эйра, доченька.

— Мун… Боже… Хочу увидеть.

Кенеш впустили старика в комнату.

Он сгрёб Эйру в охапку:

— Жива. Слава Богу! Жива.

— Жива.

— Больше никогда так не делай.

Она обвила шею Муна руками. Поцеловала в дряблую щёку:

— Люблю. Сильно-сильно.

Не раздеваясь, забралась в душевую кабинку и встала под струи воды.

Адэр здесь, не предал, не бросил. Но струна лопнула. Осталась одна — тонкая, ломкая, хрупкая. Сердце уже не видит разницы между потерей и разлукой, между разрывом и нелепой ссорой. Сердце ослепло от страха. Сердцу нужен помощник. Разум. Разум — друг и обманщик. Пусть лжёт напропалую, лишь бы сердцу было хорошо. Чувства — враги. Их не обманешь. Значит, чувства надо отключить. Но как? Исчезнут чувства — исчезнет смысл жизни. Жить как амёба или умереть? И как умереть? Дождаться смерти или опередить?

Эйра воздела глаза к потолку. Что делать? Подскажи…

Кенеш выставила Муна за двери. Стянула с Эйры мокрую рубашку.

— Посмотри, на спине надписи есть?

— Чёрные-пречёрные, и бегут быстро-пребыстро, — ответила старуха и стала просушивать волосы полотенцем. — Это хорошо?

Эйра пожала плечами. Письмена торопятся. Это хорошо или плохо? Наверное, плохо. Когда человек знает, что скоро умрёт, — старается закончить все дела. Память и знания морун спешат выплеснуться на поясницу. А толку? Она не приняла обет безбрачия, не приняла сан. Вместо того чтобы посвятить себя своей вере и народу, стирает земли и убивает людей.

Эйра окинула ванную взглядом. На крючках два махровых халата. На раковине бритвенные принадлежности. На полке полотенца в две стопки.

— Он живёт со мной?

Кенеш кивнула:

— С первого дня.

— Я правда ходила?

— Ходила, ела, смотрела в окно, гуляла.

Эйра повернулась к зеркалу. Глаза чёрные. Он жил с ней полгода и не воспользовался её слабостью?

— У него были женщины?

— В замке — не замечала, — ответила Кенеш. — Он часто уезжал. Приезжал сердитый. Наверное, не было.

Эйра замоталась в халат, вернулась в спальню. Старики удалились, понимая, что они лишние.

Адэр поворошил в камине угли. Глядя на пламя, спросил:

— Мне уйти?

— Был шторм?

— Хуже. Море взбесилось.

— Сколько погибло людей?

— Много.

— Сколько?

— Почти семнадцать тысяч.

Эйра опустилась на край кровати, вцепилась в одеяло:

— Семнадцать тысяч… семнадцать…

Адэр обернулся:

— Об этом обязательно говорить сейчас?

— Мои охранители живы. Это хорошо.

— Эйра…

— Альхара?

— Жив, здоров, уже в Ракшаде.

— Ваша сестра? Она была в городе развлечений вместе…

— Элайна в порядке, — перебил Адэр. — Эйра, послушай…

— Вилар? — Она подняла взгляд. — Как он погиб?

Адэр поставил щипцы на подставку:

— Я только смирился с его смертью. Давай не будем…

Эйра сползла с перины, направилась к двери.

— Ты куда?

— Поищу человека, который расскажет.

— Когда море отошло от берега, паром завалился набок. Вилар и ещё несколько дворян бросились на помощь. Но они не успели. Их накрыло приливной волной. Тело так и не нашли.