Тропа барса
Шрифт:
— Кому?
— Груздеву.
— Блин! — Философ шагнул было к Буне… Поздно!
Удар Сашки был молниеносен. Синуса словно подкосило на месте; пока он падал, голова успела еще дважды дернуться, и он завалился в разбитое ногами грязное месиво окровавленным кулем. И тут…
Тут появился Булдак. Синусоиды расступились, пропуская его вперед.
— Ты, я слышал, меня искал? — Будак смотрел на Буню ненавидящим взглядом.
— Уже нашел! — Буня ринулся на Булдака со стремительностью выпущенной арбалетной стрелы. И — словно на стену налетел! Хлесткий
— Допросился, сука?.. Получи! Получи!
Выстрелы грохотали один за другим… Буня приподнялся на носках и рухнул навзничь.
Все произошло невероятно быстро. Пацаны стояли, словно в столбняке, и тут…
— Не-е-ет! — Светка тигрицей ринулась на Булдака; он успел направить на нее ствол… Я оказалась еще быстрее: с шага прыгнула и в падении хлестнула ребром ладони по его руке… Палец нажал спусковой крючок, пуля ушла в землю, а Светка просто-напросто сбила здоровенного парня с ног, как ураган. Вцепилась ногтями в щеки Булдака так, что полетели лоскуты кожи, потом ткнула в глаза…
Наши пацаны ринулись на чужих. Молча, как волки. Меня кто-то, словно котенка, отшвырнул в сторону…
Дрались жестоко. Кто-то упал в грязь, зажимая ножевую рану, кому-то раздробили кастетом лицо…
Торговцы и покупатели сыпанули в стороны. Милиции, как всегда, не было, и вдруг…
Визг тормозов, хлопанье дверец…
Парни из внутренних войск выскакивали из кузовов машин. Дубинки со свистом рассекали воздух. Били всех: правых, виноватых, случайных… Были здесь и менты местного РОВД: они под сурдинку чистили палаточки, громя все и вся…
Я почувствовала, как меня схватили за шиворот, обернулась: меня цепко держал здоровенный ментяра… Я попыталась вырваться — куда там!
— А с этой что, Палыч? — спросил сержант милицейского старлея, красномордого, толстого, дубинкой он усердно и монотонно бил по голове какого-то невесть как попавшего в переделку кавказца.
— С этой?.. — Старлей глянул на меня, глазки лакомо блеснули. — Вези в клетку…
— Гоготнул:
— Там разберемся…
Я дернулась, пытаясь вырваться, обернулась и хватанула мента зубами за руку. От неожиданности он выпустил воротник, я рванулась бежать, но сержант подсек меня тяжеленным кованым ботинком, будто оглоблей по ногам двинул, и я рухнула подкошенно на землю. Он поднял меня за ворот, с маху впечатал пощечину громадной пятерней:
— Будешь брыкаться, стерва?!
В голове помутилось; я почувствовала кровь на губах; кровь текла из носа… А сержант добавил:
— Прибью!
Схватил меня в охапку, словно куль, поднес к милицейской машине, старой такой, допотопной, с маленькими зарешеченными оконцами, забросил внутрь и захлопнул дверцу. Кроме меня, там были еще четверо: трое молодых девчонок лет двадцати, видно, продавщиц из палаточек, и одна взрослая, лет тридцати, тетя.
Девки смолили сигарету за сигаретой. Все молчали.
Я придвинулась к оконцу, приподнялась на цыпочках. Служивые заканчивали работу.
Избитых, бесчувственных пацанов забрасывали в машины и увозили. Пятеро парней — Булдак, Буня и еще трое, мне незнакомых, лежали без движения. Подъехали легковушки, оттуда вываливались люди в штатском.
— Пошла писать губерния… Пять жмуриков… — прокомментировала старшая.
Куда делась Светка, я не заметила. Зато заметила, что ларьки разгромлены не все — только некоторые.
— Хорошие менты остановили кровопролитие и немножко побили плохих мальчиков, — снова сказала старшая. — Теперь все в одних руках.
— А в чьих? — спросила я довольно глупо.
— Видишь «Волгу» серую? И рядом рыло холеное… — Тетка обернулась на девок, прищурилась:
— Пардон, лицо.
— А кто это? — шепотом спросила я.
— Князек. Груздев.
Груздев… Вот, значит, как. Права Медвинская: Булдак — придурок. И ствол ведь он достал откуда-то… А сейчас лежит, затоптанный, и никто в этом не виноват…
Стихия…
Дверь распахнулась, к нам пинками загнали еще двоих девчонок, — Мент поганый! — огрызнулась одна, отбив руки сержанта, когда он облапил ее попу, «помогая» залезть в машину.
— Ну ты договорилась, паскуда! Приедем в управу, там ты у меня по-другому запоешь! Лично займусь! — с нехорошей ухмылкой пообещал той сержант и захлопнул дверцу.
Машина завелась и тронулась, переваливаясь на колдобинах, как беременная утка.
Не к случаю ругнувшаяся девчонка закаменела лицом. Тут ее товарка еще и подначила:
— Дура ты, Танеева! Чего мента материть? Кусок, он кусок и есть! А теперь — отыгрываться начнет на всех!
— Да? — огрызнулась та досадливо. — А может, мне нужно было еще и подмахнуть ему, козлу меднолобому?
— И чего ты добилась? Только разозлила…
— Да пошла ты! — Распаленная Танеева оглядела нас, остановила на мне взгляд:
— А это что за ребенок? Ей в куклы играть впору, а не в «воронке» разъезжать…
— Детдомовская, видно, — подала голос другая. — Из-за них, недоносков, весь сыр-бор и заварился. Они, видите ли, с малахаевскими пришли разбираться. Синуса решили укоротить…
— Ну, Синуса укоротить давно пора было… — сказала какая-то маленькая толстушка.
— Да?! Теперь из-за этих ублюдков нас всех и подмели. Хорошо еще, если подержат да и отпустят… Только верится в это слабо… Ты что, Палыча не знаешь? Или дело катать начнет, или — раздвигай, подружка, ножки…
— Не имеют права.
— Ха-ха… Право… Забудь это слово, пончик! Прав тот, у кого сила! Еще сама ему и брюки рассупонишь!..
— А может, этой детдомовке морду набить? Чтобы не подставляла всех!
— А ну, заткнитесь все! — прикрикнула на них самая старшая. — Дуры вы, дуры и есть! Вы чего думаете, это менты на драку таким кагалом слетелись? Да пасли они… Загодя пасли… А как драка началась, так и высыпали, что тараканы, из всех щелей…
— Ты чего, думаешь, они нарочно? Подзавели детдомовских, малахаевских, а сами…