Тропа до звезд
Шрифт:
— Я понимаю, — возвел очи горе ооновец. — Но, честное слово, мы задействовали все доступные ресурсы. Все, что не запрещено законом и не осуждается правозащитой. Саймон будет в полнейшей безопасности.
— Безопасность — отличное слово в нашей ситуации, — скепсиса в голосе Мягкова плескалось, хоть отбавляй, но прежде, чем Анжело успел парировать, Саймон ответил:
— Я согласен.
Он сам не очень понимал, зачем это делает. Больше всего на свете ему сейчас хотелось шагнуть куда-нибудь на другую сторону планеты. Или вообще домой, на Землю. Благо никакие таинственные глушилки больше
Но в итоге Саймон встал. Покачал головой, разминая шею. Снова поморщился. И проворчал:
— Давайте, пообщаемся. Где там ваши застенки?
Часть 1. Глава 4
Новый Эдинбург заселялся людьми неспешными, основательными, прижимистыми — и скупыми на незаслуженное сочувствие. Поэтому для пенитенциарных нужд оказались приспособлены пещеры горного массива, в паре сотен километров от столицы, города Джейкобстаун. Сторонники гуманного обращения с заключенными, конечно, негодовали. Они считали, что таким образом нарушаются права «социально нестабильных категорий граждан» на солнечный свет и вид из окна. В ответ новоэдинбуржцы, пожимая плечами, парировали: «Зато не сбегут».
Правда, в итоге местной системе исполнения наказаний пришлось пойти на уступки. Каждая колония имела свои кодексы — как уголовный, так и административный. Как правило, они списывались с кодексов государства-основателя, либо же, если получалось поселение смешанного состава, вырабатывались по результатам обсуждений, голосований и подковерных сделок. Но существовал еще и Устав ООН, заметно расширенный в процессе космической экспансии. И он считался приоритетнее.
Так что со временем терраса перед входом в пещеры обросла небольшим двориком для прогулок. «Ничего, — утешали себя законопослушные граждане, — с обрыва не сиганут». С этим было сложно поспорить.
Добраться до тюрьмы получалось только по воздуху. Нет, конечно, если какой-нибудь энтузиаст обладал временем, навыками, набором снаряжения и совершенно не интересовал ИИ охранной службы — он мог забраться наверх по скалам. Но почему-то подобных не находилось.
За время полета Саймон успел перекусить, переодеться, а перед этим даже принять душ — Оосава заявился в систему на личном катере, который оснастили всеми возможными удобствами. Багаж молодого лоцмана также доставили с поставленного на досмотровую орбиту «Нарвала», и сейчас Саймон обдумывал, как бы так обнаглеть и выудить из чемодана бутылочку Dalmore. Ситуацию спас сам ооновец.
Жестом радушного хозяина он предложил свой путевой бар на разграбление. Стоило отметить, что выбор у замглавы Четвертого комитета имелся как минимум приличный. Отказался только Мягков — но тот вообще не употреблял.
— Скажите, Саймон, а почему вы все-таки согласились? — поинтересовался Анжело, устраиваясь в кресле. Настоящая, без дураков, кожа. ООН, конечно, не бедствовала, но вряд ли подобные излишества закладывались в бюджет. Значит, замглавы Четвертого комитета тот еще гедонист. — Не то чтобы я против, но…
Намек
— Вас когда-нибудь пытались убить?
В соседнем кресле поперхнулся отец, и Мягкову пришлось аккуратно постучать ему по спине. А вот Оосава неожиданно улыбнулся, знаком успокаивая напрягшегося телохранителя:
— Понимаю. Хотите взглянуть в глаза своей несостоявшейся смерти? Но, если честно, вряд ли девушка хотела именно такого развития событий. Мы пока не смогли установить подлинные личности террористов… Да, Кирилл, да, — раздраженно пробурчал он в ответ на поднятую Мягковым бровь, — у этих putos хакнутые одноразовые смарты. Никаких указаний на владельца. Мы сделали геноскан, но в местной базе совпадений нет, а пока еще придут общесетевые результаты… Так вот, предварительные оценки психологов указывают на то, что наши космические хулиганы действительно не убийцы. «Мы не палачи», — снова процитировал он. Фишер-младший поморщился.
— Не спорю. Хотя, если честно, я пожалел, что воротник у «аварийника» недостаточно жесткий. Но соль не в экстриме, — лоцман замялся, пытаясь передать всю гамму смущающих его ощущений. Это было непросто: он и сам пока не до конца разобрался в своей мотивации. — Конечно, в первую очередь мне просто интересно. Но дело не только в этом. Я выиграл… Победил… В общем, остался на своих двоих. Четверых, — он ухмыльнулся и тут же посерьезнел. — Но при этом ударил женщину. У нас так не принято. И я бы хотел извиниться.
Сказал — и сам удивился, как легко далось ему это «нас». Неужели он все-таки причисляет себя к той социальной группе, от которой всю сознательную жизнь пытался отмежеваться? Да, вот тебе и регулярная фронда, вот тебе и протест по мелочам. В главном-то выходит полное согласие.
Соломон лучился довольством. Он дотянулся с соседнего кресла и попытался приобнять сына за плечи.
— Вот так, Анжело, вам скажет любой настоящий лоцман. Мужчина! Да, характер у него не сахарный, но сердце — сердце золотое. Горжусь!
На самом деле, в Семьях действительно практиковался достаточно патриархальный подход к роли женщины. Обусловлено это было тем фактом, что именно жены лоцманов являлись «производительницами» — обеспечивали приток новых членов Семей, как бы цинично это не звучало. А поскольку попытки прибегнуть к помощи реплистатов показали всю свою несостоятельность — над фертильными барышнями Семьи тряслись и берегли их пуще зеницы ока.
Впрочем, были и исключения — и не сказать, чтобы малочисленные. Одно из них Фишер-старший тут же и припомнил.
— Кстати, — обратился он к Саймону, — я выписал тебе отпуск. Небольшой родительский произвол, — прозвучал короткий смешок. — Отдохни, помоги парням из ООН, — на слове «парни» Оосава слегка побагровел, — развейся. За тебя пока выйдет Феруза.
Не подавиться и не закашляться стоило больших усилий. Троюродная племянница, из родственной ветви Семьи Аль-Азиф, выросла особой свободолюбивой, самоуверенной, вздорной — и при этом зверски талантливой. Настолько, что даже сам патриарх Абу-Али махнул рукой на загоны и выпендреж внучки, разрешив той перейти с «женской» половины на «мужскую».