Тропа Джексона
Шрифт:
Такер глядел на него, свирепо нахмурившись.
— Манхэттенец, — вдруг заявил он, — позволь сообщить тебе, что я еще ни от кого не терпел такого, что терплю сейчас от тебя. Но не уверен, буду ли терпеть дальше.
— Скоро полезешь на меня с кулаками? — поинтересовался Джесси.
— А почему бы и нет? — спросил Такер в свою очередь. — Если только меня не удержит то обстоятельство, что я сильнее тебя. Мужчине не пристало бить тех, кто слабее. Кроме того, я должен считаться с тем, что ты хотел оказать мне услугу.
— Услугу… тебе? — презрительно бросил Джексон. — Вовсе нет! Я просто стараюсь облегчить жизнь остальным в этом лагере, заставив тебя заткнуться. Потому что даже дурак может заставить вспыльчивых людей ввязаться в драку и устроить здесь побоище.
— Ну, держись, клянусь Богом! — процедил Такер. Он размахнулся, чтобы наотмашь ударить Джексона по голове, но промахнулся. И тут же ощутил одну крепкую хватку на локте, а другую на запястье. В обоих местах пальцы Манхэттенца больно впились чуть ли не до костей, заставив мышцы Джека онеметь.
Джесси дернул его руку на себя, подставив под нее плечо, и так как сам он при этом, пригнувшись, подался вперед, то более тяжелый Такер по инерции перелетел через него.
Он врезался в ствол дерева, отлетел от него — и рухнул лицом вниз. Потом побарахтался, не в силах сразу подняться, судорожно хватая ртом воздух, чтобы восстановить дыхание. Все это время Джексон стоял над ним, наблюдая, как бедняга корчится у его ног.
Наконец юноше с огромным трудом удалось встать на ноги. Он был бледным, его мучил стыд. Впервые в жизни могучие кулаки Джека оказались бессильными. И надо же, потерпел фиаско с противником, который был легче и ниже ростом. Но и продолжать драку Такер не мог, понимая, что последствия для него будут самые плачевные — он оказался беспомощным против нечеловеческой ловкости и мастерства Манхэттенца. И конечно же нечего было и думать хвататься за оружие в таком состоянии.
Такер стоял тяжело дыша, машинально в растерянности отряхивая приставшие к одежде пыль и сосновые иглы.
И вдруг перед ним появилась рука — тонкая изящная рука противника. Джек остолбенело посмотрел на нее, потом, не понимая, почему он это делает, крепко пожал.
— Ты сделал из меня дурака, Джесси, — произнес он. — Можешь принять мои поздравления.
— Зачем ты так, Джек? — упрекнул его Джексон. — Я просто старался показать тебе, как ты выглядишь в этом лагере на фоне остальных. Думаешь, окажешься с ними на равных или даже сильнее, если дело дойдет до драки? Нет, тебе ничего не светит. Ты еще слишком мало пожил, чтобы знать, на что способны настоящие головорезы. А эти ребята не раз побывали в переплетах, как и я, они отчаянные бандиты. У них дубленые шкуры, не то что у тебя.
— Тебе меня жаль? Ты это хочешь сказать? — опять начал заводиться Такер. — Ты толковый малый, Манхэттенец, но в этом мире ты не единственный владеешь японскими приемчиками. Ну, что?
— А вот что: держи ушки на макушке. Надеюсь, слышал такую поговорку? Не повышай голоса, зато смотри в оба, побольше слушай и поменьше разговаривай. Не расхаживай по лагерю задрав нос и не корчи из себя крутого. Ты возомнил, что сам черт тебе не брат, и все только потому, что был допущен в банду самого мастера убийцы Хэймана. Но на самом деле ты всего лишь глупый щенок!
Такер обдал его пылающим взглядом.
— Ты уже говорил это, — огрызнулся он. — Сказал на один раз больше, чем следует. Зачем повторяться? Чего надеешься добиться от меня своими проповедями?
— Я читаю тебе их в надежде, что ты откроешь глаза и обратишь внимание, хотя бы для начала, на один очень важный факт.
— Какой же? — запальчиво полюбопытствовал Такер.
— Да на руку, которую я тебе предлагаю. В этом логове тебе необходим друг, сын мой. Или ты собираешься отвергнуть мою дружбу?
Бледность исчезла с лица Такера, его стала густо заливать пунцовая краска смущения.
— Ты сделал из меня дурака и молокососа, — заявил он с горечью. — Вряд ли тебе нужен такой друг.
— Да, такой, как ты сейчас, точно не нужен, но тот, каким ты можешь стать, пожалуй, подойдет, — последовал ответ. — В тебе чувствуется хорошая порода, надеюсь, я не ошибаюсь? В твоих жилах течет благородная кровь. Остальные в лагере — отбросы общества, настоящие подонки! Единственный человек здесь — Хэйман, У него одного из всего этого сброда была возможность остаться честным человеком, если бы он сам не выбрал жизнь преступника. У него было право выбора. А ты еще только стоишь перед выбором.
Такер вздрогнул.
— Хочешь заставить меня порвать с этим бизнесом? Ты этого добиваешься? — спросил он в лоб.
— Как ты еще молод, Такер! — невольно вырвалось у Джексона. — Ты что, принимаешь меня за члена Армии спасения? Нет, я просто стараюсь заполучить рекрута, который будет полезен мне в дальнейшем. Возможно, мое пребывание в банде Хэймана долго не продлится. Как тебе этот мой секрет? По зубам или же слишком крупный кусок, чтобы не застрять в глотке и не заставить раскашляться на весь лагерь?
Джек часто заморгал. Ему незачем было лишний раз громогласно напоминать Манхэттенцу, что для тех, кого приняли в банду Хэймана, хода назад нет. В прошлом было тут несколько дезертиров — все оказались мертвы.
Джексон улыбнулся мальчишке, который был выше его ростом.
— Ты боишься Хэймана, — произнес он. — Но позволь заметить тебе следующее: Хэйман не тратит время на обучение зеленых новичков. А я трачу. Я сделаю из тебя аса, способного проникнуть сквозь любую закрытую дверь. Сделаю знаменитостью, подлинным мастером на все руки вместо недоумка — ковбоя, сбившегося с пути и способного только резать колючую проволоку да прыгать через ворота. Ну как, мальчик, принимаешь мою дружбу, переходишь под мои знамена?
Внезапно широкая ладонь Такера схватила тонкую руку Джексона.
— Не знаю, зачем тебе все это надо, — взволнованно произнес юноша. — Смахивает на то, что ты снова хочешь выставить меня полным дураком… Но я почему-то верю тебе, Манхэттенец.
Джексон высвободил свою ладонь из его крепкой хватки.
— Ты вывел мою руку из строя по меньшей мере на ближайшие двадцать четыре часа, — шутливо упрекнул он.
— Ты не презираешь меня? — смущенно пробормотал Такер. — Не думаешь, что я ползаю перед тобой на брюхе, как побитая собака, просто из-за того, что ты оказался в состоянии вертеть мною как ребенком?