Тропа предела
Шрифт:
— Верховный Король ждет, — напомнил друид.
Тишина становилась болезненной; мужчины опускали глаза, страшась встретиться взглядом с Королями и вообще с кем бы то ни было, женщины тревожно перебирали складки своих одежд.
И вдруг, словно раскалывая застывший в напряжении воздух, раздался звонкий юношеский голос:
— Я, о Верховный Король, готов вступить в бой с демоном из Иного Мира.
Сидевшие поблизости от Королевского Места слышали, как хрустнул под драгоценными тканями тонкий резной край скамьи, стиснутый сильными руками Верховного Короля.
Тот
Нарушая все законы, Кормак сын Арта, Верховный Король Ирландии, поднялся и сделал шаг к тому, кто произнес то, что было произнесено. Друид Фиахт в стороне от него стиснул руки. Сын Кайпре тихо заплакал и уронил золотое яблоко.
— Кто ты? — спросил Верховный Король, и голос его эхом разнесся по чертогу.
— Я — Финн сын Кумала, Вождь клана МакБайшкнэ.
Лишь на мгновение замер Верховий Король. Потом кивнул, вернулся на свою скамью и подал знак друиду.
Тот откашлялся, вышел вперед:
— Твой порыв прекрасен, о юноша, но… Ты назвался именем, которое… Мы знаем, что князь Кумал погиб пятнадцать лет тому назад, и никто не слышал о том, чтобы он оставил наследников… как никто не слышал с тех пор и о клане сынов Байшкнэ…
В дальней от Королей части чертога раздались смешки.
— Есть ли здесь кто-нибудь, — голос друида приобрел официальную твердость. — Есть ли кто-нибудь, кто в этих священных стенах мог бы подтвердить, что стоящий перед нами — действительно Финн сын Ку мала, Вождь клана МакБайшкнэ?
У выхода из чертога произошло некое движение, и вперед вышел чуть нескладный юноша с длинными темными волосами.
— Я могу свидетельствовать об этом, — сказал он. — Я, Ойсин сын Фьена, бард.
И вслед за ним вышли вперед другие люди:
— Я, Фиакул сын Кона, воин.
— Я, Кинан сын Фреогана, воин.
— Я, Глесс сын Фреогана, воин.
— Ия, — раздался вдруг громкий тяжелый голос совсем из другой части зала. — Ия, Голл МакМорна, Вождь своего клана, могу подтвердить, что это — щенок Кумала. Только вот не знаю, Вождем какого клана он себя называет?
Чертог громыхнул смехом. Но Финн, лишь мельком взглянувший на МакМорна, когда тот вышел вперед, смотрел сейчас в глаза одному- единственному человеку на противоположном конце зала. Тот человек не смеялся.
Кормак Великий, Верховный Король Ирландии, тоже смотрел в глаза одному-единственному человеку — сыну своего лучшего друга и своего смертельного врага.
В глаза Финна.
Король встал.
— Я, Кормак, признаю, что этот юноша — сын Кумала МакБайшкнэ. По знатности рода своего он имеет право защищать честь Великой Тары. Я благословляю его на бой — да пребудут с ним боги Дома Дану. И я подтверждаю его право требовать — в случае победы — всего, чего он пожелает. И порукой тому — слово Верховного Короля Ирландии и честь Дома Красной Ветви.
В повисшей — опять — тишине единственным звуком был шелест плаща Финна, когда тот коротко поклонился, прежде чем выйти вон.
2
Тара. Самайн
года 1465
Когда Финн выходил за городскую стену, первые звезды блистали на холодном осеннем небе; теперь же небосвод заволокли тяжелые тучи, и на дороге, окружавшей валы, было совсем темно.
Дорога была пустынна; ветер стих еще на закате, и тишина, повисшая над окружающими Тару полями, казалась мертвой.
Финн шел драться с полубогом. Он не ждал долгой схватки. Он знал, что делает. Он понял это еще тогда, когда услышал в Королевском чертоге Историю разорения укреплений Тары — как это ни смешно, он, кажется, был единственным, кто слышал ее впервые…
Финн был спокоен. Он чувствовал, как волной поднимается в нем сила всех его Учителей — таких величественных, как Энайр, и таких простоватых, почти смешных, как Фиакул, — но равно Сильных. Огромной, всепоглощающей волной поднималось в нем спокойствие обреченного — неважно, обреченного на победу или на поражение, — спокойствие обреченного Тропе Предела. И боль, и радость — лишь вехи, отмечающие путь над бездной небытия — Тропу Предела…
Он шел, чувствуя, как у висков его течет самое Время, чувствуя, как Пространство подчиняется взгляду его глаз… Он смотрел…
И тогда Мир ответил негласному его призыву, и в самоем теле Мира открылась брешь, и демон Страны-по-ту-сторону-Смерти встретил его взгляд.
— Приветствую идущего по Грани, — сказал демон, принявший обличье знатного воина. — Здесь, где нет смысла скрывать имена, я говорю тебе: мое имя — Айллен.
— И я приветствую тебя, Айллен, — отвечал юноша. — Я — Финн. И ты не пройдешь мимо меня к стенам Тары.
— Посмотрим, — сказал демон, поднимая копье.
Тогда Финн поднял свое оружие и увидел, что жемчужным лунным сиянием светится наконечник его копья.
— Хэй, смертный, — воскликнул демон. — Ты хочешь драться оружием богов? Сможешь ли ты удержать его? Хватит ли тебе мужества, чтобы не бросить эту тяжесть, когда станет она непомерной?
Не отвечая, Финн шагнул вперед и выбросил руку с копьем в сторону демона. Тот отшатнулся, но сияние клинка коснулось левой его руки, заставив вздрогнуть и отступить. Нездоровая краснота залила левую половину его лица.
— А ты умеешь кусаться, смертный! — демон смеялся.
Финн прыгнул, делая резкий выпад; Айллен отскочил, отбив оружие Финна своим копьем. Финн прыгнул снова. Он не увидел движения, совершенного демоном, понял лишь, что тот опять оказался в полудюжине шагов от него.
Демон поднял копье, и оружие его стало изменяться; мгновенно перехватив древко двумя руками, как рукоять большого меча, демон взмахнул им, словно косой, очертив широкую сверкнувшую отточенным металлом дугу. Финн взлетел в воздух, пропуская огромный клинок под собой, в полете выбросил в сторону демона руку с копьем и с высоты в два своих роста рухнул на врага. Клинок пробил бедро демона и глубоко ушел в землю; Финн, оттолкнувшийся ногами от земли, перекувырнулся в воздухе и в тот же миг стоял позади демона с копьем в руках.