Тропа. Дорога. Магистраль
Шрифт:
***
Следующим утром Антон поехал в офис. Прежде чем зайти в свой кабинет, он направился в бухгалтерию, чтобы попросить выдать ему заработную плату раньше срока. Бухгалтер отказала ему, заявив, что необходимо поговорить с директором.
Начальник встретил Антона в недобром настроении. И разговор он начал на невеселой ноте.
– Я думаю, ты знаешь, как тяжело сейчас работать, кризис...
– Знаю, конечно. Но дела потихоньку идут в гору. Нам удалось заключить несколько выгодных контрактов. На следующей неделе будет встреча с Проценко. Он тоже не против сотрудничества.
– Именно о нем я и хотел поговорить с тобой. С Проценко мы уже встречались в неформальной обстановке, и он готов на слияние наших компаний. Ты понимаешь, что это приведет к новым инвестиционным вливаниям.
– Так это же замечательная новость. Что не так?
Директор все время отводил глаза, и Антону это категорически не нравилось.
– Не так... Проценко поставил свое условие - за все продажи будет отвечать его человек. Наверно, ты знаешь, о ком идет речь.
– Королев знал. Как-то сталкивался с ним на тендерах. Жесткий и беспринципный. Готовый идти по головам. Дождавшись кивка сотрудника, начальник продолжил, - Именно поэтому я вынужден сократить штат отдела продаж, и тебя - в том числе. Я не могу потерять такой прекрасный шанс выбраться из кризиса только потому, что хорошо отношусь к тебе и знаю твою ситуацию. Мне очень жаль, Антон, но ты уволен. Я попрошу тебя передать все дела мне лично, думаю, за положенные две недели мы справимся. А после обещаю выплатить тебе все, что должен и небольшую компенсацию.
Обухом по голове. Он не может сейчас лишиться работы. Это его единственный источник дохода. Был бы у него автомобиль, он бы мог "бомбить" по ночам. Но машины нет. А теперь и работы нет тоже. Сможет ли он устроиться на новое место? И как скоро? А вдруг за это время с Аленой опять что-нибудь случится? Вдруг ей станет хуже? Алена. Кредит. Антон вспомнил, зачем пришел к директору.
– Мне сегодня нужны деньги.
– Да, хорошо, я распоряжусь. Тогда через две недели получишь остаток.
Королев кивнул и покинул кабинет. На душе не кошки скребли, а какие-то тигры, разрывали все в клочья, так что ошметки летели в разные стороны. Он позвонил матери и предупредил о том, что увольняется. Она очень расстроилась, но старалась держаться.
Не теряя времени, Антон занялся поисками работы. Везде интересовались стажем, причиной увольнения, и почему ему необходима именно такая заработная плата. Антон устал каждый раз объяснять, что если он будет получать меньше данной суммы, то протянет ноги с голода. Никого не волновали чужие проблемы. Королев стал думать о том, как ему сократить расходы.
***
Стены детского медицинского центра стали почти родными за время лечения дочери. Антон так часто приезжал сюда, что, кажется, уже выучил наизусть все трещинки в полу и каждый мазок детских рисунков, что украшали эти стены. Постучав в дверь и услышав "войдите", Антон последовал приглашению. После того памятного утра с Германом они пересекались только несколько раз, и все мимоходом. Сегодня Королев приехал, чтобы лично и обстоятельно с ним поговорить о дочке и ее лечении.
Городецкий не был удивлен визитеру. Мало ли, какие-то вопросы возникли. Он отложил заполнение журнала, коротко улыбнулся и указал на стул напротив. Антон присел и не стал тянуть с причиной визита.
– Прости, что беспокою. Я хотел бы узнать о состоянии дочери.
– Все нормально. Лечение проходит в штатном режиме. Нет причин для беспокойства, - что-то во взгляде Антона все-таки не понравилось Гере. Была в нем какая-то обреченность. Именно так. Будто они еще не сделали операцию девочке, и вообще не могли ее сделать.
– Что-то случилось?
– Да. Случилось.
– Выдох. Как сказать-то? Как сказать, что он вынужден обречь дочку?
– Меня уволили. Я ищу новое место, но пока безрезультатно. Сам понимаешь, кризис, а у меня запросы немаленькие в связи с кредитом, долгами и тем, что приходится платить здесь.
Герман принялся лихорадочно думать над тем, как помочь другу и его дочери. Дать ему в долг? Это временная мера. Она не изменит ситуацию в целом.
– Ты хочешь забрать девочку домой? Но ведь лечение еще не закончено. Ты понимаешь, что сейчас можешь лишить ее только приобретенных зачатков здоровья? Ты ее жизни лишаешь!
Обвинения не были беспочвенными, но спусковой механизм заработал. Антон уже не сдерживал своих эмоций. Он старался быть мужчиной, долго пытался держать себя в руках, но именно в этот момент "плотину прорвало".
– Ты думаешь, я не понимаю этого? Я уже все перепробовал! Чего я только не делал, куда только не обращался, чьи только пороги не оббивал! В этой стране ребенок нужен только родителям. Ее мать вообще не принимает участия в жизни Аленыша, ты сам это видишь. Вчера мне позвонила и сказала, что собирается вернуться в свой родной город, что ее новый мужчина поигрался с ней и бросил. И теперь у нее горе! Траур! Ты не представляешь, как бы я хотел задушить собственными руками такую мать, которая думает только о себе. Ну да черт с ней! Скатертью дорожка! Я говорю о том, что все легло на мои плечи, а я не железный. Я тоже человек!
– Не забывай, что здесь больница, Антон! Я не позволю тебе здесь кричать, - Герман вскочил со своего кресла и принялся расхаживать по кабинету.
Антон сразу смолк. Никогда не думал, что Гера может быть таким - жестким и хладнокровным. Городецкий же в это время подсчитывал деньги на услуги детского центра, лекарства и процедуры. Благо, что расценки он знал. Выходила немаленькая сумма. Потерев лоб, он повернулся к Антону и сказал:
– У тебя есть только один выход, если ты хочешь продолжить лечение дочери.
– Продать почку?
– Нет. Переехать с Аленой ко мне.
***
– Переехать?
– шок.
– Да, - спокойным голосом. Кивнув для убедительности.
– Жить?
– шок Антона не проходит. Гере даже на мгновение становится смешно.
– И лечиться.
– "Это мне надо лечиться! Совсем больной на голову! О чем я только думал, когда предложил ему это? Что он согласится? Ага, так и побежал. Вприпрыжку. Говори, Гера, говори что-нибудь уже, он ждет, убеди его".
– Под моим присмотром, конечно. Лекарства я достану, а на процедуры и обследования сможем привозить ее сюда. Я договорюсь.
"Это совершенно невозможно. Совершенно". Мысль, как тонкая игла пробралась под кожу в вену, а в тонкую колбу вместе с кровью, похоже, утекал мозг, потому что ни одной связной мысли в голове не оставалось. "Сосредоточиться. Взять себя в руки, а не стоять истуканом. Думать", - приказал себе Антон. Почему Гера решился на такое предложение? Как кто? Как врач? Слишком нереально. Врачи не жертвуют своим личным временем, не приглашают в свои дома больных людей и не оплачивают им лечение, даже частично. Ну, в обычных случаях. Следовательно, для Германа этот случай не является обычным. Значит, он поступает, как друг? Их дружба закончилась более десяти лет назад, когда Тоша самолично чуть ли не проклял его. Разве после этого возможна дружба, и нужна ли она ему? Антон вспомнил, как много сделал для него Герман: устроил в клинику, помог с деньгами, вытащил дочку с того света... Много сделал. Слишком. И Антон вдруг подумал, что он стал странным образом зависим от такой помощи. Но желание остаться самодостаточным мужчиной, хотя бы сейчас, перевешивало здравый смысл. Возникла пауза, Антон в панике пытался найти наиболее правдоподобные причины для отказа. Не найдя таковых, он просто сказал: